© AP Photo, Czarek SokolowskiВозможен ли фашистский Евросоюз? Автор статьи считает, что нет. Фашистский ЕС — это противоречие понятий, пишет он, признавая, вместе с тем, что в ренационализированной Европе вариации фашизма все-таки возможны. Но автор настроен оптимистично. Он выражает надежду, что этого не случится, поскольку Евросоюз сможет снова стать выразителем интересов своих граждан.
Нет, это противоречие понятий. Открытую повестку Европейского союза не может заменить замкнутость, проповедуемая суверенистами. Однако новый европарламент должен будет разобраться с кризисом гиперлиберализма, исключившим на обочину тех, кто проиграл в процессе глобализации.
«Возможен ли фашистский Европейский союз?» Такой вопрос несколько дней назад задал молодой человек в Сорбонне. Нет, невозможен. Ренационализированная Европа с фашистскими коннотациями возможна. Но на сегодняшний день, к счастью, вероятности ее возникновения нет. Фашистский ЕС — это противоречие понятий. Однако это говорит нам о том, что сторонники Европы ведут жизненно важную борьбу.
Европейская интеграция рождается из пепла нацизма и фашизма как глубоко «либеральный» проект. Это моральный, социальный и политический — но не партийный — либерализм, противопоставлявший открытую повестку Европы замкнутой повестке национализма. Эта открытость способствовала 70 годам мира и процветания, невиданного прежде в Старом Свете. Это также проект, который, как и весь Запад, стал жертвой собственного успеха: после окончания холодной войны, когда считалось, что мы достигли «конца истории», либеральная повестка вылилась в исказивший ее гиперлиберализм. История не завершилась, и гиперлиберализм, игнорируя всех «проигравших в глобализации», постепенно повлек за собой спад одобрения открытой повестки, воплощением которой является европейский проект.
Начиная с глобального финансового кризиса, вылившегося в кризис Еврозоны, разразился также кризис гиперлиберализма. Главным образом, правые, но и отчасти радикальные левые роются в прошлом, апеллируя к закрытой повестке. От радикальных сторонников Брексита до трампизма и невероятной коалиции европейских суверенистов общим знаменателем является неприятие любой открытости — от миграции (и ислама) до международной торговли, многостороннего рынка и европейской интеграции.
Если эти тенденции будут преобладать, европейскому проекту грозит гибель. «Европейский союз народов и наций» — это тоже противоречие понятий. В самом деле, несмотря на то, что суверенистов объединяет одна идеология, именно она делает невозможным политическое взаимодействие. Конец проекта единой Европы привел бы к необратимому закату европейцев. В мире, где дела ведутся с Китаем, Соединенными Штатами, Россией, компаниями «Гугл» (Google) и «Хуавей» (Huawei), где требуется направлять миграцию и бороться с климатическими изменениями, европейские страны, взятые по отдельности, к сожалению, слишком малы. Лишь вместе мы сможем продвигать свои интересы.
К счастью, повестка закрытости не получит большинства в будущем европейском парламенте. Демократы, социал-демократы, либералы и зеленые — четыре семьи, привыкшие за долгие годы к совместной работе в Европе — сформируют более или менее подавляющее большинство. При создании нового политического и институционального порядка главная проблема состоит в том, чтобы исправить раскол, появившийся в результате гиперлиберализма, что приведет к возвращению «либерального» ЕС, близкого гражданам и способного решать масштабные глобальные проблемы. Эта задача сложна, но реализуема.
По-настоящему запутана ситуация с Италией, уже оказавшейся на обочине в результате действий правительства, которому не доверяют в Европе, и из-за экономики, развивающейся не только в противоположном направлении от столь поносимых стран Северной Европы, но и от наших предполагаемых друзей на юге. На эту национальную маргинализацию накладывается политическая, так как обе правительственные партии окажутся в меньшинстве в будущем составе Европарламента.
Фашистская Европа возможна, но не неизбежна. В политическом цикле, который начнется 27 мая, Евросоюзу предстоит избежать такого развития событий. Остается нерешенным вопрос, какую роль будет играть Италия в этой экзистенциальной партии.
© AP Photo, Czarek SokolowskiВозможен ли фашистский Евросоюз? Автор статьи считает, что нет. Фашистский ЕС — это противоречие понятий, пишет он, признавая, вместе с тем, что в ренационализированной Европе вариации фашизма все-таки возможны. Но автор настроен оптимистично. Он выражает надежду, что этого не случится, поскольку Евросоюз сможет снова стать выразителем интересов своих граждан.Нет, это противоречие понятий. Открытую повестку Европейского союза не может заменить замкнутость, проповедуемая суверенистами. Однако новый европарламент должен будет разобраться с кризисом гиперлиберализма, исключившим на обочину тех, кто проиграл в процессе глобализации. «Возможен ли фашистский Европейский союз?» Такой вопрос несколько дней назад задал молодой человек в Сорбонне. Нет, невозможен. Ренационализированная Европа с фашистскими коннотациями возможна. Но на сегодняшний день, к счастью, вероятности ее возникновения нет. Фашистский ЕС — это противоречие понятий. Однако это говорит нам о том, что сторонники Европы ведут жизненно важную борьбу. Европейская интеграция рождается из пепла нацизма и фашизма как глубоко «либеральный» проект. Это моральный, социальный и политический — но не партийный — либерализм, противопоставлявший открытую повестку Европы замкнутой повестке национализма. Эта открытость способствовала 70 годам мира и процветания, невиданного прежде в Старом Свете. Это также проект, который, как и весь Запад, стал жертвой собственного успеха: после окончания холодной войны, когда считалось, что мы достигли «конца истории», либеральная повестка вылилась в исказивший ее гиперлиберализм. История не завершилась, и гиперлиберализм, игнорируя всех «проигравших в глобализации», постепенно повлек за собой спад одобрения открытой повестки, воплощением которой является европейский проект. Начиная с глобального финансового кризиса, вылившегося в кризис Еврозоны, разразился также кризис гиперлиберализма. Главным образом, правые, но и отчасти радикальные левые роются в прошлом, апеллируя к закрытой повестке. От радикальных сторонников Брексита до трампизма и невероятной коалиции европейских суверенистов общим знаменателем является неприятие любой открытости — от миграции (и ислама) до международной торговли, многостороннего рынка и европейской интеграции. Если эти тенденции будут преобладать, европейскому проекту грозит гибель. «Европейский союз народов и наций» — это тоже противоречие понятий. В самом деле, несмотря на то, что суверенистов объединяет одна идеология, именно она делает невозможным политическое взаимодействие. Конец проекта единой Европы привел бы к необратимому закату европейцев. В мире, где дела ведутся с Китаем, Соединенными Штатами, Россией, компаниями «Гугл» (Google) и «Хуавей» (Huawei), где требуется направлять миграцию и бороться с климатическими изменениями, европейские страны, взятые по отдельности, к сожалению, слишком малы. Лишь вместе мы сможем продвигать свои интересы. К счастью, повестка закрытости не получит большинства в будущем европейском парламенте. Демократы, социал-демократы, либералы и зеленые — четыре семьи, привыкшие за долгие годы к совместной работе в Европе — сформируют более или менее подавляющее большинство. При создании нового политического и институционального порядка главная проблема состоит в том, чтобы исправить раскол, появившийся в результате гиперлиберализма, что приведет к возвращению «либерального» ЕС, близкого гражданам и способного решать масштабные глобальные проблемы. Эта задача сложна, но реализуема. По-настоящему запутана ситуация с Италией, уже оказавшейся на обочине в результате действий правительства, которому не доверяют в Европе, и из-за экономики, развивающейся не только в противоположном направлении от столь поносимых стран Северной Европы, но и от наших предполагаемых друзей на юге. На эту национальную маргинализацию накладывается политическая, так как обе правительственные партии окажутся в меньшинстве в будущем составе Европарламента. Фашистская Европа возможна, но не неизбежна. В политическом цикле, который начнется 27 мая, Евросоюзу предстоит избежать такого развития событий. Остается нерешенным вопрос, какую роль будет играть Италия в этой экзистенциальной партии.
Комментарии (0)