СМИ

Горячая фаза конфликта Индии и Пакистана, спровоцированная терактом 14 февраля в индийской части Кашмира, осталась уже позади. Однако страсти вокруг террористической группировки «Джаиш-е-Мухаммад» («Армия Мухаммеда»), взявшей на себя ответственность за убийство 45 индийских военнослужащих в тот день, отнюдь не улеглись. При этом акцент в традиционной вражде Дели и Исламабада заметно сместился в плоскость индийско-китайских отношений, поставив в непростое положение Пекин. В первые дни после теракта Индия, как известно, открыто объявила, что будет добиваться международной изоляции Пакистана — за укрывательство или как минимум бездействие в отношении террористов из «Армии Мухаммеда». Атака на парламент Индии в 2001 году и нападение на индийскую авиабазу в январе 2016-го тоже были делом рук этой группировки. Однако с тех пор Исламабад, делящий, по версии Индии, террористов на «хороших» и «плохих», не особо старался ее обезвредить. К слову, в копилку мотиваций против Пакистана индийцы среди прочих приложили и такой аргумент. Недавнее обращение администрации США к Исламабаду с просьбой о помощи в организации встреч с афганскими талибами прямо указывает на то, что власти страны намеренно не трогают некоторые террористические группы на своей территории ради их использования в качестве «стратегических активов в собственной внешней политике». Давно привыкнув не рассчитывать на Исламабад в борьбе с досаждающими индийцам террористами, в Нью-Дели при этом надеялись на поддержку остального мира. В частности, по вопросу занесения в список международных террористов лидера группировки «Армия Мухаммеда» Масуда Азхара. На недавнем голосовании в Совбезе ООН эту инициативу поддержали все члены СБ ООН. Кроме Китая. Как пояснили сами китайцы, вопрос слишком сложный и приемлемое для всех решение требует дополнительного времени. Впрочем, это явное лукавство — на изучение досье Азхара у Пекина было целых 10 лет. С 2009 года в Нью-Дели трижды, не считая нынешнего раза, предпринимали попытки объявить этого боевика международным террористом. И всякий раз они проваливались из-за позиции Китая. Разумеется, рядовые индийцы встретили это крайне болезненно. Всеиндийская конфедерация торговых палат, в которую входят 70 млн трейдеров, призвала к бойкоту китайских товаров и даже пообещала устроить на этой неделе их прилюдное сожжение. А индийская пресса, по сути, обвинила Пекин в «умиротворении террористов» ради собственных внутриполитических целей. Не секрет, что Пакистан, официально именуемый в КНР всепогодным другом, является главным союзником Пекина в регионе. Одной из цементирующих основ этой дружбы служат оружейные сделки: с 2008 по 2017 год Исламабад закупил в Китае вооружений на $6 млрд, и к нынешнему моменту Пекин уже обошел американцев в качестве главного поставщика вооружений пакистанцам. Еще более важной и дорогостоящей скрепой отношений Пекина и Исламабада служит Китайско-пакистанский экономический коридор — один из отрезков самого амбициозного инфраструктурного проекта Пекина последних лет «Один пояс — один путь». Инвестиции китайцев в пакистанский участок Пояса и Пути уже превысили $50 млрд. Но дело даже не в деньгах. Ни для кого не секрет, что в Пакистане сильны позиции не только «Армии Мухаммеда», но и ряда других экстремистских исламистских группировок. И некоторые из них с большим неприятием относятся к тому, что власти страны «подсели» на иглу китайских финансовых вливаний. Не добавляет позитивного отношения к Пекину и ситуация в Синьцзяне — преимущественно мусульманском регионе Китая, откуда то и дело приходят сообщения о нарушении прав местных жителей. Разумеется, Пекин не строит никаких иллюзий относительно «Джаиш-е-Мухаммад» (которую страна в 2017 году согласилась причислить к группам, «вызывающим насилие», что Индия расценила как дипломатическую победу). Но при этом в КНР хорошо понимают: пока она не дает внести Масуда Азхара в список международных террористов, сам Китай и работающие в Пакистане граждане страны в некоторой, хоть далеко и в не полной, мере застрахованы от удара пакистанских террористов. Тогда как солидарность в этом вопросе с Западом и Индией неминуемо поставит республику под удар. Но при этом Китай не может и не хочет жертвовать отношениями с Индией, лишь недавно вновь вошедшими в нормальное политическое русло. Нельзя сбрасывать со счетов и укрепляющиеся торгово-экономические связи двух стран (к слову, на фоне торговых баталий с США крупнейшие китайские компании, включая печально известную Huawei, стали всё больше переориентироваться на растущий индийский потребительский рынок). Наконец, власти КНР прекрасно осознают, что излишняя поддержка Пакистана может подтолкнуть Индию в орбиту США, куда Вашингтон и так активно затаскивает ее как благостными речами про единение демократий, так и угрозой санкций. Примечательнее всего стала реакция на ситуацию вокруг Масуда Азхара со стороны индийских официальных властей. После провала голосования в Совбезе в минувшую среду премьер Нарендра Моди выразил «разочарование», но ни разу не упомянул Китай. А в выходные из Нью-Дели пришел новый неожиданный посыл — Индия не намерена обострять отношения с Китаем из-за дела этого террориста, а продолжит «терпеливо» разъяснять свою позицию. Вопрос теперь в том, как долго Пекин сможет продолжать балансировать между двумя противниками и насколько у Нью-Дели хватит терпения ждать перемены настроений в Китае. Наталия Портякова, газета «Известия»