СМИ

© РИА Новости, Максим Блинов | Перейти в фотобанкКорреспондент шведской газеты Dagens Nyheter в России возвращается на родину из-за коронавируса. У ее русских знакомых это решение не нашло понимания. Российская интеллигенция настолько привыкла не доверять властям, что сомневается даже в очевидном, делает вывод журналистка.

Когда я рассказала своему тренеру по верховой езде, что нам с дочерью придется покинуть Россию из-за ситуации с коронавирусом, он был очень недоволен.

«Что это за истерия! Не можете просто подождать, когда все рассосется?»

Наш тренер высказывается так не потому, что он особо высокого мнения о российском здравоохранении. Он просто-напросто не верит, что коронавирус настолько опасен, как говорят. Когда он говорит «рассосется», он не имеет в виду, что эпидемия пойдет на спад. Он имеет в виду, что люди перестанут о ней говорить.

Коронавирус существует, потому что люди о нем говорят, а люди о нем говорят, потому что кому-то это нужно. Сам коронавирус не интересен. Это просто средство, инструмент.

Многие хорошо образованные россияне с готовностью называют меры предосторожности в связи с коронавирусом истерией. Как только возникает нечто напоминающее массовое движение, они инстинктивно чувствуют потребность дистанцироваться от него. Для них главное — проявить ум и быть выше всего этого.

Они тут же начинают злиться, когда понимают, что от них ждут определенной позиции. Они инстинктивно хотят плыть против течения, быть тем, кто не подвержен пропаганде. Хорошо осознавая, что власти рассматривают коронавирус как инструмент, люди становятся на дыбы, чтобы помешать им извлечь выгоду из ситуации. И неважно, что при этом они упускают из виду очень неприятный факт: люди умирают.

Во всяком случае я иначе не могу истолковать, почему независимый русский журналист Аркадий Бабченко пишет в своем Фейсбуке, как сильно преувеличена опасность коронавируса. В длинном едком посте он утверждает, что количество смертей в Италии не имеет отношения к коронавирусу, а люди умирают от других болезней.

«Когда человек, который знает, как выглядит *** (ненормативная лексика — прим. ред.), видит „не справляющиеся крематории", в которых умершие лежат в гробах цвета «ливанский кедр», он говорит — идите на ***», — пишет Бабченко.

Бабченко, военный репортер, писатель и политический беженец, который сейчас находится на Украине, конечно известен своей манерой делить все на черное и белое и делать поспешные выводы. Тем не менее все равно очень сложно понять, почему он так нападает на очевидный факт, что коронавирус — это катастрофа для Италии (и считает, что гробы цвета ливанского кедра могут что-то доказывать).

Его реакция напоминает мне российского художника Петра Павленского, который запросил убежища во Франции, чтобы потом поджечь двери Банка Франции в Париже. Для Павленского все государственные институты — зло, будь то в демократической стране или нет.

Путин сообщил, что с понедельника отправляет всех россиян в недельный отпуск. На работу никому ходить нельзя. Российский активист-оппозиционер Леонид Волков тут же отреагировал на это в Твиттере:

«Как это все связано с коронавирусом-то? Хотят выложить какую-то старую заготовку по выжиманию бабла из среднего бизнеса?»

На российскую интеллигенцию по-прежнему очень сильно влияет советское прошлое. Они ненавидят Советский Союз, но при этом рассуждают по постсоветскому образцу: все, что приходит сверху или относится к каким-то общепринятым, общим знаниям, нужно воспринимать с большим подозрением.

Когда врач и сотрудник американского аналитического центра Карнеги Ярослав Ашихмин писал статью в популярное среди российской интеллигенции издание «Новая газета», он начал ее с сердитого призыва.

«Прекратите паниковать, пожалуйста. За время эпидемии в Китае от коронавирусной инфекции умерло 5 тысяч человек. Столько же в Китае умирает от болезней сердца КАЖДЫЙ ДЕНЬ».

Ашихмин релятивизирует проблему так, как это вообще-то обычно делает Кремль. Если вы видите кого-то, кто постоянно говорит: «Посмотрите, насколько серьезнее другие проблемы», — это почти наверняка окажется один из лакеев Путина. Но сейчас ровно тем же методом стали пользоваться противники Путина.

Как же так?

Ответ можно найти дальше в статье Ашихмина.

«Прочувствуйте мощь медиа, власть над массовым сознанием сильна как никогда. Авторитарным государствам выгодно использовать эпидемию для ограничения вашей свободы».

Российская интеллигенция больше тревожится из-за того, что путинский режим с помощью коронавируса еще преумножит свою власть, чем боится последствий самого вируса. И у них есть на то причины. Путин как раз вносит изменения в конституцию, которые на практике позволят ему оставаться президентом до самой смерти.

Сейчас Дума готовит закон об огромных штрафах для тех, кто, вернувшись из-за границы, нарушает предписанный карантин. В то же время Москва по китайскому образцу экспериментирует с использованием датчиков распознавания лиц в общественных местах. Коронавирус, конечно, прекрасный предлог, чтобы расширить эти эксперименты.

Когда живешь в хищной авторитарной системе, которая пользуется любой возможностью, чтобы ограничить твою личную свободу, последнее, чего тебе хочется, — это развязывать ей руки. Поэтому-то российская интеллигенция временами и рассуждает, будто Дональд Трамп.

За то время, что я жила в России, я часто размышляла, насколько сильно советская система навредила российскому обществу. Навредила она и отдельному человеку, в первую очередь его представлениям о разумном. Неразумно отмахиваться от 6,8 тысяч умерших в Италии, мотивируя это тем, что люди и так постоянно умирают, — лишь потому, что ты не хочешь быть овцой в блеющем стаде. Но нет ничего странного, что после того, как ты много раз наблюдал, куда это блеющее стадо могут завести, у тебя вырабатываются определенные рефлексы.

Но рефлексы, которые никогда не подвергаются сомнению, рано или поздно приведут к возникновению слепых пятен.