СМИ

2 очаг.

Боевые действия 35-й дивизии начались около 12 часов с паники в обозе 139-го полка – полк выполнял обязанности бокового авангарда корпуса и шел в Щепятин на соединение с дивизией. Когда полк подошел к опушке леса восточнее Щепятин, обозные заметили появление австрийской кавалерии и бросились на север с криками: «Конница!». Командир полка, только что отказавшийся верить начальнику 7-й кавдивизии, что противник в крупных силах движется из Белз, впал в другую крайность - развернул полк против воображаемого противника и перешел в наступление на опушку леса. Противника не оказалось, полк вернулся на дорогу и благополучно прибыл в Щепятин.

35-я дивизия в это время находилась на привале. 137-й пехотный полк около 13 часов был между Турина и опушкой леса. Полк оказался на поляне в 2 км длины и ширины: с 3 сторон окружен лесом, а с четвертой стороны поляну замыкала полоса болота, отделявшего лес от Тарношина. Две батареи, приданные полку, встали южнее дороги - вместе с одним батальонов. Винтовки были составлены в козлы, подъезжали походные кухни, и роты стали готовиться к получению обеда. Солдаты потянулись в лес за хворостом - чтобы вскипятить чай после обеда. Командир полка и офицеры собрались в фольварке Турина в ожидании походной кухни. Полк выставил походное охранение: вперед по дороге заставу - взвод от 5-й роты, а по сторонам дороги в лес (на 500 - 600 шагов от дороги) - дозоры.
Командование полка и не подозревало, что полк фактически никем не прикрыт с юга - со стороны Унув, откуда шла целая 8-я пехотная дивизия противника. Русская 7-я кавалерийская дивизия, которая должна была вести разведку на переход к югу от района, где остановился на привал 137-й полк, в это время отошла к Корчмин - никого не оставив на направлении Унув.

В 14 часов 30 минут солдаты, бродившие по лесу, были внезапно обстреляны противником, наступавшим широким фронтом с юга - и в панике побежали к своим ротам. Вслед за ними на опушке леса появились дозоры противника, открывшие огонь по расположению полка.

Когда по мирно готовившемуся к обеду биваку засвистели пули, то вместо того, чтобы взять винтовки и ответить огнем на огонь, как это и сделала некоторая часть солдат, основная масса людей бросилась бежать. Но командному составу удалось овладеть ситуацией. Раньше всех пришли в себя артиллеристы. Орудия сняли с передков - и батареи открыли беглый огонь по цепям противника, выходившим на опушку леса.
Артиллеристы приостановили противника и дали возможность командному составу пехоты организовать процесс боя. Роты перепутались, многие подразделения начали отступать - но две роты – 2-я и 4-я - по сигналу своих ротных командиров перешли в наступление. Артиллерийский огонь и контратака двух рот переломили ситуацию: противник остановился, и полк был развернут в боевой порядок.
Но усилившийся противник стал обходить фланги полка. Пришлось ввести в бой резервные батальоны - но они не могли остановить охват, выполняемый силами целой дивизии. Батареи, открыто стоявшие на поляне, стали простреливаться с флангов и нести тяжелые потери. В то же время и роты, развернутые на поляне, стали отходить. Пришлось оставить орудия, которые долгое время находились между русскими и австрийскими цепями. Беспорядок еще более усилился, когда пулей в живот был ранен командир 137-го полка.

10. Командир 137-го пехотного полка полковник А. С. Пронин.

Полк начал отступать.

Начальник 35-й дивизии решил задачу в духе решительного наступления. Он немедленно отдал приказ о переходе в наступление: 138-й полк должен был атаковать от Тарношина на лес западнее Турина - правее 137-го полка, и 139-й пехотный полк от Щепятин на лес восточнее Турина, в охват противника, обходившего левый фланг 137-го полка.
К счастью австрийская артиллерия очень поздно вступила в бой.

138-й полк перешел в наступление, но недостаток ориентировки и болотисто-лесистая местность, затруднив его маневр, привели к тому, что 138-й полк развернулся не вне фланга 137-го полка, а непосредственно позади него и влился в его боевой порядок. Эффект от этого был невелик.
Орудия 35-й артиллерийской бригады, оставленные на поляне, тем временем были захвачены противником.

Атака 139-го полка со стороны Щепятин была более удачна - он потеснил противника, однако существенных результатов не добился.
К 18-ти часам артиллерия противника открыла огонь.
К этому времени стали поступать тревожные сведения с восточного фланга дивизии - все попытки связаться с 61-й пехотной дивизией ни к чему не привели. С наступлением темноты были получены сведения о том, что 61-я дивизия и конница под напором превосходящих сил противника отошли на север.
В довершение всего, и патроны в дивизии оказались на исходе.

Начдив-35, долго не раздумывая, решил отходить и вывести свои части из-под угрозы окружения. С наступлением темноты начался отход. Противник преследовал только огнем.

В ходе 4-часового боя дивизия потеряла: офицеров - 12 убитыми и 24 ранеными, солдат – 251 убитыми, 842 ранеными, 1100 человек пропало без вести (в основном попало в плен).
3 очаг.

На другом участке поля боя - между Корчмин и Васылов - разыгрался третий акт драмы 17-го корпуса.
7-я кавалерийская дивизия остановилась сначала к югу от Корчмин - для того чтобы прикрыть фланг 35-й пехотной дивизии от крупных сил противника, выходивших из Белз. К 10 часам утра начдив перевел свои части на несколько километров к северу - в район между Кржевице, Васылов и Будынин.


Схема 4. Даты - по-новому стилю

Но его одолели сомнения: правильно ли он поступает, находясь на месте, в то время как задача, поставленная командиром корпуса, требовала движения на Унув. Противник не показывался, и он приказал дивизии вытягиваться в походную колонну по дороге на Кржевице - чтобы пройти к Унув по тылам 35-й пехотной дивизии.

В это время неприятельская батарея открыла огонь по обозам 35-й дивизии, двигавшимся на Васылов. Артогонь подтвердил М. С. Тюлину правильность принятого решения - прикрыть корпусной тыл. 7-я кавалерийская дивизия вернулась к Васылов. Батареи встали на позицию за выс. 257 на дороге из Васылов в Будынин. 7-й Кинбурнский драгунский полк встал за правым флангом батарей, а левее батарей встали гусарский и казачий полки. В резерве расположился уланский полк.

Противник медленно подходил со стороны Будынин - и развернул не менее полка пехоты, поддержанной огнем сначала одной, потом двух батарей. Наступление пехоты австрийцев развивалось успешно - до тех пор, пока она не достигла гребня в 1 км от батарей 7-й кавалерийской дивизии.

Тем временем к Кржевице стала подходить бригада 61-й пехотной дивизии. Командующий 61-й дивизией генерал-майор П. Н. Симанский, не ожидая распоряжений свыше, по собственной инициативе начал разворачивать свою бригаду в помощь 7-й кавалерийской дивизии. Однако 61-я дивизия была второочередным свежесколоченным соединением - и наступление частей 243-го Холмского полка развивалось очень медленно. Начальник 7-й кавалерийской дивизии послал несколько офицеров из своего штаба в те роты, которые наступали непосредственно рядом с его батареями. Они обнаружили, что в этих ротах не было офицеров.

11. П. Н. Симанский.

Противник, остановленный перед фронтом кавалеристов, стал обходить фланги и простреливать расположение артиллерии косым огнем. На батареях заканчивались снаряды. Орудиям угрожала гибель, и М. С. Тюлин решился на атаку в конном строю. 92 гусара 3-го эскадрона 7-го гусарского Белорусского полка развернулись в 1 км от противника - и полевым галопом устремились вперед. Несмотря на сильный огонь вражеской пехоты и тяжелые потери, части эскадрона все же удалось доскакать до цепей австрийцев, но затем гусары повернули обратно. Все 4 офицера 3-го эскадрона, 14 всадников и 79 коней погибли. Но атака отвлекла на себя весь огонь противника, позволив подвезти к орудиям снаряды. Если бы начдив использовал всю конную массу своей кадровой дивизии, разумно поддержанную огнем артиллерии и пулеметов, то результат столкновения с вражеской пехотой, в которой две трети составляли бойцы, только что призванные из запаса, мог привести к ощутимому успеху. Но даже атака одного эскадрона спасла батареи от гибели – артиллеристы получили возможность вести огонь до наступления темноты.

Потери 7-й кавалерийской дивизии за день: 4 офицера, 50 солдат и 112 коней.

Тем временем 244-й полк 61-й пехотной дивизии между 15 и 16 часами проходил Радков. Около 15-ти часов он был атакован частями австрийской 3-й дивизии, поддержанной бронеавтомобилями. Появление австрийцев было неожиданным – и после короткого боя полк потерял до 1000 человек. Артиллерия, двигавшаяся с полком (24 орудия 61-й артиллерийской бригады и 12 орудий 17-го мортирного дивизиона), при поддержке части пехотинцев, ценой своей гибели задержала противника. Но вся артиллерия и пулеметы полка были захвачены неприятелем.

Части 61-й дивизии стремительно отходили.

Неудача была налицо, но, ценой расстройства бригады 61-й пехотной дивизии и сравнительно небольших потерь конницы был остановлен обход противника - угрожавший корпусу окружением.

Командующий армией, сообщая комкору-17 о неудаче 25-го корпуса (отброшенного к Красноставу), приказывал: выйти на северный фланг 19-го корпуса (около 80 км марша), обеспечив северный фланг 19-го корпуса от обхода, а затем всем трем корпусам (5-му, 19-му и 17-му) атаковать и разбить противника у Томашева, действуя во фланг и тыл австрийцам, атакующим 25-й корпус и 4-ю армию.

Для выполнения этой задачи все три ударных корпуса подчинялись командиру 17-го корпуса.

В 15 часов 15 августа комкор-17 послал подчиненным ему 19-му и 5-му корпусам распоряжение, в котором приказывал продолжать делать то, что они успешно осуществляли ранее - 19-му обороняться у Комарова, 5-му и 17-му - наступать в общем направлении на Томашев. Вызвав к себе старшего из начальников дивизий, он передал ему управление корпусом - желая сосредоточиться на ответственной работе управления армейской группой. Но исполняющий обязанности комкора не получал ни штаба, ни средств связи - и войска 17-го корпуса после 14 часов перестали получать какие бы то ни было распоряжения.

Ночь на 16-е августа соединения 17-го корпуса провели: 3-я пехотная дивизия у Подледов, Губинек, ф. Поддембина, 35-я дивизия - в районе Ульховек; бригада 61-й пехотной дивизии продолжала отходить к Мирче, а 7-я кавалерийская дивизия ночевала у Лыкошина.
П. П. Потоцкий, исполнявший обязанности командира корпуса, прибыл в Старое село.
В целом, обстановка катастрофической не выглядела.
19-й корпус держался, 5-й корпус одержал крупный успех в бою у Лащова. 17-й корпус также был в относительном порядке: 3-я пехотная дивизия сохранила боеспособность, 35-я пехотная дивизия отошла благополучно (сильно пострадал лишь один полк), в бригаде 61-й пехотной дивизии также сильно пострадал один полк (но подходил другой, только что прибывший по железной дороге), конница была в полном порядке.

И П. П. Яковлев отдал на 16-е августа следующий приказ: 19-му и 5-му корпусам удерживать фронт, а частям 17-го корпуса отбросить противника, угрожающего флангу и тылу армии со стороны Белз, Унув. Но затем 17-му корпусу было предоставлено 2 дня на приведение себя в порядок.

Встречный бой 17-го корпуса у Тарношина завершился.

Потеряв 52 орудия, много пулеметов и свыше 3 тысяч бойцов убитыми, ранеными и пленными, корпус потерпел неудачу.

Он столкнулся с количественно и качественно равноценным противником, был внезапно атакован во фланг и вынужден принять бой в невыгодном положении - имея на открытом фланге самое слабое из своих соединений - 61-ю пехотную дивизию. Поражение последней определило общую неудачу. Треть сил корпуса оказалась в неблагоприятной для боя местности, управление также вызывало серьезные нарекания.

Но и австрийское командование, несмотря на первый успех, не смогло добиться крупных оперативных результатов. Оно не добилось окружения 17-го корпуса (что было возможно в ночь на 16 августа), позволило русским уйти – и уже через два дня 17-й корпус оказывал успешное сопротивление в бою у Старого села.
Важнейшим недочетом в управлении 17-м корпусом было построение соединения на марше. Оно было ориентировано только для боя в направлении на запад, не учитывая возможности боя фронтом на юг. Именно поэтому в самой слабой точке оказалась бригада 61-й дивизии, которая, при ведении боя фронтом на запад была бы спрятана за перволинейными соединениями. Поэтому не были должным образом оценены р. Солокия (для обеспечения фланга), маскирующая роль лесов (по направлению на Львов), Тарношинская группа лесов и болота (так сильно стеснявшие 35-ю дивизию).

Комкору следовало обеспечить достаточно полные сведения о противнике на обоих операционных направлениях - на Львов и на Томашев. Корпус на марше предпочтительнее было вести уступами справа - чтобы иметь возможность развернуть его части на юг и на запад. А зная о движении на фланге 3-й пехотной дивизии противника, можно было сосредоточить на ней усилия 35-й, 3-й и 7-й дивизий, оставив против 44-й и 8-й дивизий австрийцев завесу разведывательных отрядов и бригаду 61-й пехотной дивизии.
Оптимальным методом управления было формирование ряда коротких распоряжений (вместо пространных приказов, охватывающих мельчайшие нюансы), цель которых - ставить очередные задачи войсковым частям, направляя их к твердо намеченной цели.
Деятельность нижестоящего комсостава 17-го корпуса оказалась на высоте, продемонстрировав проявление необходимой инициативы - решения принимались самостоятельно, и части выводились из трудного положения. Достаточно вспомнить инициативу командиров 2-й и 4-й рот в первые минуты паники в 137-м пехотном полку.

Все это стало важным уроком для корпуса, который на втором этапе Томашевского сражения решал очень важную и ответственную боевую задачу.



Схема 5.



Бивак русских войск в Галиции
Автор: Олейников Алексей