СМИ

© flickr.com, Mika MeskanenСудьбы финских жертв сталинских репрессий должны быть выяснены, о необходимости этого финские СМИ заговорили с новой силой. Историю семьи 93-летней Эйлы Вальстен, которая в годы репрессий Сталина стала сиротой, изучают уже долгое время.В квартире одного из многоэтажных домов Хельсинки слышны оживленные разговоры. Здесь в основном говорят по-фински, но иногда на помощь приходят и русские слова. И это не все языки, на которых идет беседа. Иногда говорящие переходят на калмыцкий, который, оказывается, удивительно похож на финский язык. «В калмыцком языке есть „?", „?" и „y", как и в финском языке. Есть похожие слова — например, „джангар" похоже на „sankari" („герой"), „мини" — на „minun" („мой"), „чини" — на „sinun" („твой")», — приводят женщины примеры.Вильо Вальстен был расстрелян 10 марта 1938 года, его жена Кирсти — 13 марта 1938 года. Места их погребения неизвестны. Судьбу Эйлы Вальстен и ее детей — внуков Кирсти и Вильо — можно назвать необычной. Недавно пресса Финляндии начала говорить о необходимости изучить судьбы финских жертв сталинских репрессий. Семья Эйлы занимается своей историей уже долгое время. Лидия расспрашивала мать о жизни в Советском Союзе и записала ее воспоминания для потомков. Виктор, в свою очередь, связался с Каменск-Уральским краеведческим музеем в Сибири, поскольку именно в этом городе Эйла жила до того, как ее родителей арестовали и увезли в теплушках. Тогда в городе появилась специальная «финская деревня», в которую свезли десятки семей перебежчиков из многих тюрем и мест депортации — подальше от финской границы. Рядом с Каменск-Уральским находится много шахт, в которых в 1930-е годы добывали не только каменный уголь, но и алюминиевую руду боксит и другие металлы. Возможно, поездка на шахты стала для Кирсти и Вильо последней. «Служащий музея, который сейчас уже находится на пенсии, сказал, что многих жителей Каменск-Уральского казнили. Их расстреляли, а тела бросили в ствол шахты», — рассказывает Виктор. «Я хотел бы побывать в этом месте. Возможно, я узнал бы что-то новое о судьбе финнов, которые тогда там жили». В 1968 году, когда Ольга и Лидия были маленькими девочками в Калмыкии, Эйла Вальстен впервые получила разрешение побывать на родине в Финляндии. Но советские чиновники решили подразнить Эйлу и выдали ей паспорт, по которому можно было попасть только в страны Организации Варшавского договора Эйлу развернули в Выборге из-за неправильного паспорта, но, будучи упорным финном, она не вернулась в Калмыкию, а поехала в Москву, где ей удалось получить необходимый заграничный паспорт. Когда Эйла вернулась в СССР, всей семье пришлось пройти допрос. КГБ хотел знать, что мать видела в Финляндии. «Мы поняли, что нельзя рассказывать ничего лишнего. Лучше было просто слушать и коротко отвечать. Допросили даже всех наших соседей», — вспоминает Ольга. В качестве сувенира Эйла привезла две музыкальные пластинки, которые оказались очень важными для ее дочерей в деле изучения финского. «Дорогой длинною», — начинают неожиданно петь на финском Ольга и Лидия. Это произведение исполняла в 1968 году Пяйви Пауну (P?ivi Paunu). В Финляндии пластинка была лидером продаж того времени. Это финская версия русского хита, поэтому произведение было безопасно слушать в Советском Союзе, хотя оно и исполнялась на финском. «Мы выучили слова песни наизусть и всегда ее пели, когда играла пластинка, хотя, конечно, почти ничего не понимали». Эйла много рассказывала о поездке в Финляндию, и детям эти истории казались сказочными. «По вечерам мама всегда рассказывала нам о Финляндии. Эти рассказы были для нас как сказки на ночь», — говорят Лидия и Ольга. И, как часто бывает в сказках, в этом случае речь тоже шла о борьбе добра со злом. «Мама рассказывала нам и о своем детстве. О том, как в 12 лет ее забрали у родителей и отвезли в детский дом. Еще в молодости мы знали обо всех тех ужасах, которые произошли с мамой». В память о детстве у Эйлы Вальстен осталась одна фотография, на которой она запечатлена с 13 финскими детьми, которые позже тоже стали сиротами. Эта фотография была сделана в Каменск-Уральском в 1937 году, незадолго до того, как родителей Эйлы забрали. Все дети на этой фотографии попали в 1938 году в казахстанский детский дом, в котором их финскую идентичность начали подавлять. Из финских детей стремились сделать советских граждан. Для Эйлы это означало еще и то, что во всех документах в графе национальности указывалось, что она — русская. Став взрослой, она хотела официально стать финкой, но паспортист посоветовал ей этого не делать. Позже Эйла поняла, что этот совет, вероятно, спас ей жизнь. «Моя подруга из детского дома Майя Лаурикайнен (Maija Laurikainen) была финкой по паспорту. Мы вместе ремонтировали локомотивы, но в годы войны она исчезла. Позже выяснилось, что ее отправили в трудовую армию», — рассказывает Эйла. Трудовая армия означала выполнение принудительных работ на фронте или вблизи фронта, что практически всегда сулило верную смерть. Сталин повлиял на судьбу семьи Эйлы Вальстен не только через расстрел ее матери и отца. Муж Эйлы Улюмджин Адраханов был потомком калмыков, высланных в Сибирь. Сталин обвинил калмыков в пособничестве немцам в годы войны, и поэтому калмыцкий народ принудительно переселили из родных мест. Эйла и Улюмджин, два репрессированных человека, встретились в Сибири, откуда в 1957 году они переехали в Калмыкию, когда высланным семьям разрешили вернуться. По иронии судьбы, муж дочери Эйлы, Ольги — сын финского сироты, приятеля Эйлы по детскому дому. Муж дочери Лидии, в свою очередь — калмык, родителей которого тоже выслали по решению Сталина. Светлана, внучка Эйлы и дочь ее сына Юрия, выросла в Норильске, далеко от всей остальной семьи. Она даже не знала о своих финских корнях, пока Лидия не приехала в гости и не рассказала ей об истории семьи подробнее. В 1993 году Эйла Вальстен смогла, наконец, переехать обратно в Финляндию. Но сначала ей пришлось доказать финским служащим, работавшим с мигрантами, что она действительно является финкой. «Тогда я говорила по-фински лучше, чем сейчас, возраст еще не давал о себе знать. После допроса они мне поверили, потому что в моей речи сохранился старый финский язык 1930-х годов». «Но у меня все же спросили, зачем я поехала в Советский Союз. Я ответила, что не могла выбирать, потому что тогда мне было всего шесть лет». В период с 1994 по 1996 год в Финляндию переехали все дети и внуки Эйлы. Последней переехала Светлана. Интеграция начала проходить легче, когда один за другим все получили работу и в семьях появились дети. Лидия с замиранием сердца переживала день 12-летия своих собственных детей — в таком же возрасте Сталин сделал ее мать Эйлу сиротой. «Я думаю, каково было маме и как сложилась бы жизнь моего ребенка, если бы он остался один в незнакомом мире». Тень Сталина лежит на Эйле и ее потомках до сих пор. Им тяжело понять современную Россию, в которой свободно взращивают культ Сталина. «В каждой русской семье есть люди, которые пострадали во времена Сталина. Но Сталиным сейчас все равно восхищаются — потому что тогда был порядок, все работали, не было гомосексуалистов и лесбиянок», — удивляется Лидия. «Наверное, люди, скорее, скучают по молодости, а не по Сталину». О молодости пелось и в той песне, которую девочки выучили наизусть еще в Калмыкии. Тогда надежды переехать в Финляндию не было, и они не могли даже предположить, что Советский Союз распадется.