© РИА Новости, Алексей Никольский | Перейти в фотобанкХотя такие понятия, как свобода и достоинство, не умерли, их защитники должны проверить свою рефлексивную и фанатичную веру в рыночные механизмы, убежден автор. Выступая с дежурной критикой мнения Путина по поводу «смерти» либерализма, он признает: капиталистические общества Запада находятся в опасности из-за гротескного уровня олигархической власти и внутреннего неравенства.
Сделанное российским президентом Владимиром Путиным на прошлой неделе заявление о том, что западный либерализм себя изжил, вызвало некоторое количество резких возражений. Возможно, более предпочтительным вариантом было бы презрительное молчание, которое избавило бы нас от неприятных ощущений в связи с замешательством Бориса Джонсона, прикрывающегося «нашими ценностями», и заявлением председателя Совета Европы Дональда Туска, вопреки весьма убедительным доказательствам обратного, о том, что устарел как раз авторитаризм.
Даже газета «Файнэншл таймс», которой Путин и поведал о своих взглядах, ограничилась детским утверждением: «хотя Америка больше не является сияющим градом на холме, какой она раньше казалась, бедные и угнетенные этого мира все еще направляются преимущественно в сторону Соединенных Штатов и западной Европы», а не России.
Подобного рода риторика с обеих сторон была воспринята как новый вариант холодной войны с теми же самыми целями — скрыть неудачи и слабости обеих систем.
Одна из функций российской коммунистической тирании в прошлом состояла в том, чтобы заставить западных оппонентов выглядеть значительно лучше. Централизованные плановые и командные экономики эффектным образом проваливались, и становилось очевидным, что коммунисты не имели экономического решения современных загадок, связанных с несправедливостью и неравенством, и, кроме того, они были ужасающе слепы в отношении своего собственного опустошающего воздействия на окружающую среду.
С другой стороны, по поводу создающих богатство западных экономик вряд ли можно сказать, что они были способны решить подобные задачи или сделали мир более пригодным для будущих поколений. После развала коммунизма их сторонники делали экстравагантные обещания по поводу свободы, справедливости и процветания, они утверждали, что капитализм является единственной жизнеспособной моделью, стоящей в конце истории. Но затем их беспомощные эксперименты в области свободного рынка подготовили площадку для авторитарных движений и личностей, которые сегодня занимают доминирующее положение в новостях.
Не следует забывать, что шоковая терапия свободного рынка, применявшаяся в России в 1990-х годах, стала причиной масштабной коррупции, хаоса и страданий огромного количества людей, и в конечном итоге именно она привела к власти Путина. Вот почему недостаточно в ответ на демагогию Путина привести наиболее лестное определение: либерализм — это гарантия индивидуальных прав и гражданских свобод.
Несомненно, либеральная традиция, подтверждающая свободу человека и его достоинство в противостоянии с силами автократии, реакционного консерватизма и социального конформизма, является глубоко благородной, и ее всегда нужно защищать. Однако есть и другой либерализм, который с XIX века связан с судьбой экспансии капитализма, и который ориентирован на частные интересы собственников и владельцев акций. Этот либерализм не принимает во внимание общее благо, и сегодня его многие осуждают, называя «неолиберализмом».
На самом деле эти два типа либерализма, — один предлагает истинную свободу человека, а другой завлекает людей в ловушку безличных и часто безжалостных рыночных механизмов, — всегда находились в состоянии фундаментального конфликта. Однако в течение долгого времени им удавалось, хотя и не без проблем, сосуществовать, поскольку расширяющиеся капиталистические общества Запада, казалось, были способны постепенно распространить социальные права и экономическую выгоду на всех своих граждан.
Эта уникальная способность сегодня находится в опасности из-за гротескного уровня олигархической власти и внутреннего неравенства, а также в результате колоссальных вызовов со стороны таких мощных в экономическом отношении держав как Китай, в которых капиталистический Запад раньше властвовал, и которые он эксплуатировал. Другими словами, современная история больше не находится на стороне западного либерализма.
Разрушительная утрата специального статуса сделала открытой эту центральную идеологию Запада для насмешек со стороны таких демагогов как Путин и венгерский лидер Виктор Орбан. К ним присоединились представители крайне правых на Западе, которые тоже нацелились на постоянно уязвимую веру либералов в культурный плюрализм, они стали подвергать критике иммигрантов и мультикультурализм, а также сексуальные меньшинства.
В своей ставшей весьма популярной в последнее время статье Сохраб Ахмари (Sohrab Ahmari), редактор отдела комментариев газеты «Нью-Йорк пост» (New York Post), похвалил Дональда Трампа за то, что тот перевел национальный разговор с либеральных ценностей, связанных с личной свободой, на «порядок, преемственность и социальную сплоченность». Но, как отметил на прошлой неделе историк интеллектуальной мысли Самюэл Мойн (Samuel Moyn), «политическая система, основанная на личной свободе и представительном правительстве не нуждается в похвале или в опровержении. Ее нужно спасать от её самой» — от её одержимости по поводу «экономической свободы», которая обесценивает свои собственные обещания«.
Разумеется, не следует делать двойную ставку на пошатнувшиеся истины: говорить о наличии более высоких ценностях или настаивать, как это сделала газета «Файнэншл таймс», на том, что «превосходство частного предпринимательства и свободных рынков, — по крайней мере, внутри отдельных наций — в создании богатства больше уже не сталкивается с серьезными вызовами».
Это, похоже, сделанное в последнюю минуту ограничение — «по крайней мере, внутри отдельных наций» — упускает из виду то обстоятельства, что национальные экономики находятся под ударом неясных глобальных сил. И тем самым становится очевидной неприятная правда о том, что в настоящее время даже самозваные защитники либерализма не полностью убеждены в правильности своего дела.
Возможно, вместо механистических утверждений о более высоком статусе им следовало бы критически оценить свою рефлексивную и фанатичную веру в механизмы рынка. Им следует проследить за тем, как расширявшееся когда-то либеральное понятие личной свободы сократилось до жесткого принципа индивидуального предпринимательства и частного накопления богатства. На самом деле подобная самокритика всегда была характерна для самого утонченного типа либерализма. Лучше всего было бы возобновить сегодня эту важную традицию и убедительно защищать ее от ее критиков.
Панкадж Мишра — обозреватель компании «Блумберг». Автор нескольких книг, в том числе: «Эпоха гнева: история настоящего» (Age of Anger: A History of the Present), «От руин к империи: интеллектуалы, переделавшие Азию» (From the Ruins of Empire: The Intellectuals Who Remade Asia), «Искушения Запада: как быть современным в Индии, Пакистане, Тибете и в других местах» (Temptations of the West: How to Be Modern in India, Pakistan, Tibet and Beyond).
© РИА Новости, Алексей Никольский | Перейти в фотобанкХотя такие понятия, как свобода и достоинство, не умерли, их защитники должны проверить свою рефлексивную и фанатичную веру в рыночные механизмы, убежден автор. Выступая с дежурной критикой мнения Путина по поводу «смерти» либерализма, он признает: капиталистические общества Запада находятся в опасности из-за гротескного уровня олигархической власти и внутреннего неравенства.Сделанное российским президентом Владимиром Путиным на прошлой неделе заявление о том, что западный либерализм себя изжил, вызвало некоторое количество резких возражений. Возможно, более предпочтительным вариантом было бы презрительное молчание, которое избавило бы нас от неприятных ощущений в связи с замешательством Бориса Джонсона, прикрывающегося «нашими ценностями», и заявлением председателя Совета Европы Дональда Туска, вопреки весьма убедительным доказательствам обратного, о том, что устарел как раз авторитаризм. Даже газета «Файнэншл таймс», которой Путин и поведал о своих взглядах, ограничилась детским утверждением: «хотя Америка больше не является сияющим градом на холме, какой она раньше казалась, бедные и угнетенные этого мира все еще направляются преимущественно в сторону Соединенных Штатов и западной Европы», а не России. Подобного рода риторика с обеих сторон была воспринята как новый вариант холодной войны с теми же самыми целями — скрыть неудачи и слабости обеих систем. Одна из функций российской коммунистической тирании в прошлом состояла в том, чтобы заставить западных оппонентов выглядеть значительно лучше. Централизованные плановые и командные экономики эффектным образом проваливались, и становилось очевидным, что коммунисты не имели экономического решения современных загадок, связанных с несправедливостью и неравенством, и, кроме того, они были ужасающе слепы в отношении своего собственного опустошающего воздействия на окружающую среду. С другой стороны, по поводу создающих богатство западных экономик вряд ли можно сказать, что они были способны решить подобные задачи или сделали мир более пригодным для будущих поколений. После развала коммунизма их сторонники делали экстравагантные обещания по поводу свободы, справедливости и процветания, они утверждали, что капитализм является единственной жизнеспособной моделью, стоящей в конце истории. Но затем их беспомощные эксперименты в области свободного рынка подготовили площадку для авторитарных движений и личностей, которые сегодня занимают доминирующее положение в новостях. Не следует забывать, что шоковая терапия свободного рынка, применявшаяся в России в 1990-х годах, стала причиной масштабной коррупции, хаоса и страданий огромного количества людей, и в конечном итоге именно она привела к власти Путина. Вот почему недостаточно в ответ на демагогию Путина привести наиболее лестное определение: либерализм — это гарантия индивидуальных прав и гражданских свобод. Несомненно, либеральная традиция, подтверждающая свободу человека и его достоинство в противостоянии с силами автократии, реакционного консерватизма и социального конформизма, является глубоко благородной, и ее всегда нужно защищать. Однако есть и другой либерализм, который с XIX века связан с судьбой экспансии капитализма, и который ориентирован на частные интересы собственников и владельцев акций. Этот либерализм не принимает во внимание общее благо, и сегодня его многие осуждают, называя «неолиберализмом». На самом деле эти два типа либерализма, — один предлагает истинную свободу человека, а другой завлекает людей в ловушку безличных и часто безжалостных рыночных механизмов, — всегда находились в состоянии фундаментального конфликта. Однако в течение долгого времени им удавалось, хотя и не без проблем, сосуществовать, поскольку расширяющиеся капиталистические общества Запада, казалось, были способны постепенно распространить социальные права и экономическую выгоду на всех своих граждан. Эта уникальная способность сегодня находится в опасности из-за гротескного уровня олигархической власти и внутреннего неравенства, а также в результате колоссальных вызовов со стороны таких мощных в экономическом отношении держав как Китай, в которых капиталистический Запад раньше властвовал, и которые он эксплуатировал. Другими словами, современная история больше не находится на стороне западного либерализма. Разрушительная утрата специального статуса сделала открытой эту центральную идеологию Запада для насмешек со стороны таких демагогов как Путин и венгерский лидер Виктор Орбан. К ним присоединились представители крайне правых на Западе, которые тоже нацелились на постоянно уязвимую веру либералов в культурный плюрализм, они стали подвергать критике иммигрантов и мультикультурализм, а также сексуальные меньшинства. В своей ставшей весьма популярной в последнее время статье Сохраб Ахмари (Sohrab Ahmari), редактор отдела комментариев газеты «Нью-Йорк пост» (New York Post), похвалил Дональда Трампа за то, что тот перевел национальный разговор с либеральных ценностей, связанных с личной свободой, на «порядок, преемственность и социальную сплоченность». Но, как отметил на прошлой неделе историк интеллектуальной мысли Самюэл Мойн (Samuel Moyn), «политическая система, основанная на личной свободе и представительном правительстве не нуждается в похвале или в опровержении. Ее нужно спасать от её самой» — от её одержимости по поводу «экономической свободы», которая обесценивает свои собственные обещания«. Разумеется, не следует делать двойную ставку на пошатнувшиеся истины: говорить о наличии более высоких ценностях или настаивать, как это сделала газета «Файнэншл таймс», на том, что «превосходство частного предпринимательства и свободных рынков, — по крайней мере, внутри отдельных наций — в создании богатства больше уже не сталкивается с серьезными вызовами». Это, похоже, сделанное в последнюю минуту ограничение — «по крайней мере, внутри отдельных наций» — упускает из виду то обстоятельства, что национальные экономики находятся под ударом неясных глобальных сил. И тем самым становится очевидной неприятная правда о том, что в настоящее время даже самозваные защитники либерализма не полностью убеждены в правильности своего дела. Возможно, вместо механистических утверждений о более высоком статусе им следовало бы критически оценить свою рефлексивную и фанатичную веру в механизмы рынка. Им следует проследить за тем, как расширявшееся когда-то либеральное понятие личной свободы сократилось до жесткого принципа индивидуального предпринимательства и частного накопления богатства. На самом деле подобная самокритика всегда была характерна для самого утонченного типа либерализма. Лучше всего было бы возобновить сегодня эту важную традицию и убедительно защищать ее от ее критиков. Панкадж Мишра — обозреватель компании «Блумберг». Автор нескольких книг, в том числе: «Эпоха гнева: история настоящего» (Age of Anger: A History of the Present), «От руин к империи: интеллектуалы, переделавшие Азию» (From the Ruins of Empire: The Intellectuals Who Remade Asia), «Искушения Запада: как быть современным в Индии, Пакистане, Тибете и в других местах» (Temptations of the West: How to Be Modern in India, Pakistan, Tibet and Beyond).
Комментарии (0)