СМИ

Эксперт вооруженных сил Швеции по анализу подводных данных говорит, что если бы ошибочность доказательства присутствия подводной лодки в шведских водах во время операции 2014 года не обнаружилась, это была бы катастрофа. Он горд тем, что удалось выяснить правду.

После сообщения о путанице на высшем уровне началась лихорадочная активность. Svenska Dagbladet разобралась, что за драма происходила за кулисами.

Вооруженные силы до сих пор считают, что «не может быть никаких разумных сомнений в том, что произошло вторжение во внутренние воды Швеции в районе стокгольмских шхер в октябре 2014». Однако еще в сентябре 2015 года появилась информация, что для единственного и самого важного доказательства обнаружилось «другое объяснение». Правда, какое именно, не сообщалось.

Из-за того, что информация строго засекречена, он не подтвердил прямо, что путаница связана со звуковым сигналом от буя Института гидрологии и метеорологии, но рассказал, что Центр морского подводного анализа играл решающую роль в охоте на подводную лодку в 2014 году и провел анализ подводных звуков, которые тогда были зафиксированы.

«Именно наш центр проводил этот гидроакустический анализ. То, к чему мы пришли, было принято во внимание, после чего вооруженные силы выступили с заявлением, что у предполагаемого доказательства есть иное объяснение».

Svenska Dagbladet: Как вы к этому относитесь?

Микаэль Шютт: Я горжусь результатами, к которым мы пришли, иначе это была бы катастрофа.

— Общий результат операции был бы ошибочным?

— Да, именно, поэтому я так горжусь тем, чего мы достигли.

— Как все происходило?

— Мы представили окончательный анализ, и там все было кристально ясно. Мы направили письменный отчет в штаб-квартиру вооруженных сил.

После доклада Центра морского подводного анализа началось плотное общение между вооруженными силами и правительством, все пытались смягчить негативные последствия ошибки.

Правительство оказалось перед политической дилеммой, ведь ошибочное доказательство было представлено на общей пресс-конференции в Русенбаде. Доклад верховного главнокомандующего Сверкера Йорансона (Sverker G?ranson) тогда поддержали и премьер-министр Стефан Лёвен (Stefan L?fven), и министр обороны Петер Хультквист (Peter Hultqvist).

Когда несколько месяцев спустя выяснилось, что главного доказательства не существует, начался кошмар.

«Не так уж здорово пришлось главнокомандующему в тот день, когда это пришлось обсуждать с правительством, трудно представить себе что-то хуже», — рассказывает посвященный в дело источник.

— Какая была обстановка?

— Все были совершенно подавлены. Ведь мы были на сто процентов уверены, что доказательство надежное, поэтому так и представили его правительству, как будто решение уже у нас в кармане. А теперь все стало совсем по-другому. Учитывая пресс-конференцию, ситуация сложилась совсем не удачная, и нужно было что-то с этим делать.

В Русенбаде было сказано, что три из четырех доказательств свидетельствуют о «вероятном присутствии подводной лодке»: донные следы, фотография с Орнё и показания надежного свидетеля.

Но лишь одно доказательство дотягивало до высшего уровня — «подтвержденное присутствие подводной лодки» — и это были данные «собственных датчиков» вооруженных сил.

Вот как верховный главнокомандующий описывал то, что потом оказалось сигналом буя Института метеорологии и гидрологии: «Результаты наблюдения соответствуют критериям высочайшего уровня оценки, и они подтвердили, что подводная лодка действительно была».

Когда было уже точно ясно, что произошла ошибка, понадобилось несколько месяцев, чтобы понять, как с этим быть. Обещанный окончательный доклад правительству и парламенту задержался. С одной стороны были министр обороны и чиновники министерства, с другой — верховный главнокомандующий со своими сотрудниками.

«Во время дискуссии на одной чаше весов был возможный вред, а на другой — открытость», — рассказывает посвященное в дело лицо.

— Каким образом?

— Был вариант вообще ничего не говорить. Кое-кто считал, что естественнее всего было бы все замять, чтобы не навредить стране и репутации вооруженных сил. Выходить с таким известием, после того как в Русенбаде все так уверенно заявляли противоположное…

— Какие были аргументы против?

— Важнейшим аргументом было то, что нельзя такое скрывать. Пусть это и не мошенничество, но все же что-то неправильное. В конечном итоге выбор у нас был невелик, остался лишь один выход. Необходимо было обо всем рассказать, чтобы все закончилось правильно. Так оно и вышло.

Когда через четыре месяца об ошибке сообщили публично, власти использовали формулировку «иное объяснение» для главного доказательства присутствия подводной лодки.

В то же время была организована встреча с прессой, на которой вооруженные силы Швеции и правительство также констатировали, что все-таки не может быть «никаких разумных сомнений» в том, что в шведские воды кто-то вторгся.

Пока власти пытались разрешить политический кризис, в главном штабе вооруженных сил велась работа над окончательным докладом. Поскольку главного звукового доказательства больше не было, ситуация сильно усложнилась.

Звукозапись была последним звеном в цепочке доказательств к заявлению, что подлодка-нарушитель двигалась на юг от Канхольмсфьердена до Хорсфьердена. И вот остались лишь донные следы и показания очевидцев, которые что-то видели во время длившейся восемь суток охоты в шхерах.

Состоялось несколько встреч главного штаба вооруженных сил, военной разведки, полиции безопасности и Радиотехнического центра вооруженных сил, в том числе в отеле к северу от Стокгольма.

«Там присутствовали человек 20, это было что-то вроде мастер-класса, можно так сказать. Мы то сидели все вместе, то делились на рабочие группы поменьше», — рассказал один из участников этих встреч.

— Что там происходило?

— Поскольку четких доказательств больше не было, нам нужно было в любом случае как-то логически свести все воедино. Например, можно было сравнить данные, полученные в ходе самой операции, с другой информацией и, скажем, понять, какие российские суда подходят по критериям.

— Получилось?

— Не слишком хорошо. Например, Радиотехнический центр вооруженных сил отмел ряд военных соединений, которые не использовались в тот момент.

Весной 2015 года эксперты главного штаба вооруженных сил закончили анализировать собранные материалы. Внутренние доклады для верховного главнокомандующего включали, например, обширную документацию от военно-морского тактического штаба.

«Это были письменные доклады, которые часто дополнялись устной информацией», — рассказывает осведомленный источник.

— О чем шла речь?

— Это было словно блуждание в темноте, все больше предположения и догадки разной степени вероятности. Высказывались различные теории, с помощью которых можно было что-то доказать. Было немного похоже на полицейское расследование: есть несколько сценариев, нужно найти доказательства.

— Удалось это?

— В этой мозаике было много кусочков, которые указывали, что инцидент все-таки был, при таком количестве улик было бы странно, если бы на самом деле ничего не произошло. Но техническое доказательство, звукозапись, которая, как мы думали, была у нас с самого начала, тут бы очень пригодилась.

Когда Svenska Dagbladet пожелала ознакомиться с материалами дела, ей ответили, что их больше нет.

«Поскольку это рабочий процесс, все материалы уничтожаются, когда готов окончательный доклад», — сообщил Ларс Руне (Lars Rune), сотрудник генштаба вооруженных сил.

Главной проблемой при составлении окончательного доклада были трудности с определением типа потенциального вторжения.

«У нас была гипотеза, что нечто двигалось по определенному маршруту с севера на юг, и многое свидетельствовало, что это было подводное судно, но какое именно судно, мы себе не очень представляли. Вы должны понимать, что у нас никто не сидит и не выдумает что-то из головы, это все очень непросто», — объясняет источник.

9 сентября 2015 года верховный главнокомандующий Сверкер Йорансон поставил свою подпись на окончательном секретном докладе правительству.

Кто участвовал в разборе дела и подготовил доступный материал в его окончательной версии, мы не знаем, так как правительство засекретило эту информацию двумя постановлениями, последнее из которых вышло 7 ноября этого года.