СМИ

© РИА Новости, Максим Богодвид | Перейти в фотобанкСоздав препятствия для участия оппозиционных кандидатов в воскресных муниципальных выборах Кремль, вероятно, лишь усилил недовольство избирателей. Это недовольство носит социальный характер в регионах и политический в Москве и Санкт-Петербурге и создало разрыв между властью и обществом. Эта пропасть не исчезнет до истечения последнего президентского срока Владимира Путина, считает Бенуа Виткин.Катастрофические для российской власти результаты воскресных муниципальных выборов можно было бы описать следующим образом: разбив градусник, не снимешь жар. Дело в том, что, помешав оппозиционным кандидатам участвовать в столичных выборах, Кремль не только не справился с недовольством москвичей, но и, наверное, только усилил его. Пока что предупреждение было не очень серьезным. В 19 потерянных властью столичных округах (из 45) победителями стали люди, с которыми можно договориться. Коммунисты могут на местном уровне конкурировать с Кремлем и даже выражать несогласие с ним по тому или иному социальному вопросу, но они неизменно верны ему в главном: распределении власти и экономической ренты, а также основных стратегических решениях. Послание со стороны электората было предельно прозрачным. В Москве и других больших городах России избирательная монополия президентской партии «Единая Россия» стала неприемлемой, как и попытки создать видимость демократии перед каждыми выборами. То же самое говорили и летние демонстрации за свободные выборы, на которых собирались до 60 000 человек. Несмотря на полную ясность послания, нет уверенности, что Кремль прислушается к нему. На вершине государственной власти клан либералов, который лучше всего понимает настроения гражданского общества, переживает не лучшие времена. В урегулировании московского вопроса у руля стояли ястребы, представители «силовиков». Они изначально рассматривали демонстрантов как врагов, а мирные протесты — как революцию, которую необходимо подавить. Обострение с обеих сторон Ничего удивительного. По мнению Татьяны Становой из экспертной группы R.Politik, Путин получал информацию о летних протестах напрямую от главы ФСБ Александра Бортникова и секретаря Совета безопасности Николая Патрушева, которые представили демонстрации как направляемую с Запада попытку устроить «цветную революцию», новый «Майдан» в самом центре столицы. Сейчас уже неважно, верят ли они в это на самом деле или нет (конспирологическая риторика давно отравила высшие эшелоны власти), поскольку Кремль в итоге выбрал репрессии, а не диалог. За побоями и задержаниями в июле и августе последовали судебные приговоры в сентябре. Радикальный настрой набирает силу с обеих сторон. Верившие в диалог и компромисс представители оппозиции столкнулись, как и лишенные права на участие кандидаты, с ночными обысками и административными арестами. Сосредоточение оппозиции на коррупционной тематике (по примеру Алексея Навального) делает невозможной саму идею примирения. Этот раскол стал результатом не только близорукой стратегии власти и неспособности либералов говорить со всей страной, но и давнего и глубокого разрыва между государством и частью общества, которые все больше становятся двумя чужеродными друг другу объектами. Даже если бы власть была в состоянии услышать послание протестующих и избирателей, она бы не нашла, что им ответить. Пакты В течение многих лет обозреватели обычно описывали отношения Кремля и общества как заключенные между ними «пакты». Самый эффективный и последовательный продержался до конца 2000-х годов. Послание Кремля населению, прежде всего, среднему классу, выглядело следующим образом: «Дайте нам управлять страной, откажитесь от части ваших политических прав, и в обмен мы позволим вам стать богаче, путешествовать, перейти на западный стиль жизни…» Кремль считает, что это средний класс нарушил пакт. Демонстрации зимы 2011-2012 годов против массовых нарушений на парламентских выборах и возвращения Путина в президентское кресло, которое до того временно занимал Медведев, были восприняты как еретическое вмешательство в политику и удар по путинской стабильности. Сначала ответом были репрессии с делом «Болотной» и приговорами, которые сравнимы с тем, что наблюдаются за последние дни. Затем начало военных авантюр в Сирии и особенно на Украине очертило новый пакт: ультранационализм и возвращение национальной славы вместо материального благополучия. Развалины Сегодня от всего этого остались только развалины. Падение покупательной способности продолжается с 2014 года (порядка 12%), политические права ограничены еще сильнее (в том числе в интернете) и ни один международный вопрос так не вовлекает население, как в прошлом это делала Украина, вызывая эйфорию (в случае аннексии Крыма) или гнев (касательно войны в Донбассе). Средний класс задвинут в сторону, а власть обращается исключительно к пенсионерам и госслужащим. Как отмечает эксперт Валерий Соловей, недовольство носит социальный характер в регионах и политический в Москве и Санкт-Петербурге. Опасность для Кремля теперь представляет соединение этих недовольств. Но пока что этого не произошло. Страх вакуума приводит в ступор, и упреки звучат лишь эпизодически: строительство собора в Екатеринбурге, появление свалки на крайнем севере… Эта пропасть вряд ли исчезнет до 2024 года, когда истекает последний президентский срок Владимира Путина. Вне зависимости от того, что решит глава государства, уйти, породив тем самым неизбежную клановую борьбу, или остаться, переступив через Конституцию, раскол между верхами и низами, судя по всему, утвердился всерьез и надолго.