СМИ

© РИА Новости, Алексей Никольский | Перейти в фотобанкПравнучка Никиты Хрущева, декан факультета университета «Нью скул» в Нью-Йорке Нина Хрущева рассуждает на тему российско-китайских отношений. По ее мнению, которое вписывается в лекала западной пропаганды, заигрывание России с Китаем, который всегда отличался «стратегическим мышлением», может превратиться для Путина в опасную игру, о которой Россия вскоре пожалеет. Москва — На прошлой неделе кумиром России был председатель КНР Си Цзиньпин. Он улыбался в московском зоопарке, наблюдая, как президент России Владимир Путин восхищается привезенными им пандами (стандартный подарок Китая тем странам, которые он пытается соблазнить). В Санкт-Петербурге он посетил крейсер «Аврору», чей выстрел дал старт большевистской революции в 1917 году, а вечером отправился с Путиным в круиз на корабле. На Петербургском экономическом форуме он цитировал Федора Достоевского. Еще недавно президент США Дональд Трамп называл свои отношения с китайским коллегой «выдающимися», а теперь развязал торговую войну против Китая, поэтому Си нужен новый «лучший друг». По его собственным словам, именно такого друга он нашел в лице Путина. Но отвечает ли эта взаимная страсть интересам России? Конечно, это не новый поворот. На протяжении последних шести лет Путин и Си встречались как минимум 30 раз, а торговый оборот двух стран сейчас превышает 100 миллиардов в год. Тем не менее, в последнее время двусторонние отношения значительно расширились, и примером этого стал состоявшийся на минувшей неделе форум, по итогам которого было подписано более 25 торговых и иных соглашений, охватывающих самые разные области — от сельского хозяйства до технологий. Оба лидера с энтузиазмом говорят о том, что отношения двух стран сейчас лучше, чем когда-либо раньше. Для России установление более тесных связей с Китаем, несомненно, соблазнительно. После пяти лет международных санкций, введенных против России, когда она аннексировала Крым, демонстративная дружба с Си выглядит долгожданной передышкой. Но прежде чем полностью довериться Си Цзиньпину, Путину стоило бы вспомнить советскую диссидентскую песню 1960-х годов, в которой высмеивались предыдущие неудачные попытки создать русско-китайский союз: «Все люди — братья! Я обниму китайца». В начале 1950-х, вскоре после того, как Компартия захватила власть в Китае, она сформировала альянс с СССР. Однако отношения двух стран всегда отличались напряженностью, потому что Иосиф Сталин и Мао Цзэдун соперничали за лидерство в международном коммунистическом движении. Впрочем, у Сталина было превосходство, а Мао знал, что коммунистическим режимам следует формировать единый фронт против капиталистического Запада. Именно поэтому Мао оказался столь разгневан в 1956 году, когда Никита Хрущев, пришедший к власти тремя годами раньше (после смерти Сталина), начал осуждать своего предшественника. Как он посмел поставить под сомнение великий статус Сталина — и, соответственно, пригрозить Мао такой же судьбой? И хотя на долю СССР приходилось 60% китайского экспорта, эти противоречия привели к разладу, который длился десятилетиями. Сегодня Путин и Си соперничают за глобальное лидерство, бросая вызов Америке и Западу; оба напоминают своих безжалостных предшественников. Но на этот раз есть отличие: рост экономики России тормозят западные санкции и дурное правление Путина, поэтому превосходство — у лидера Китая. Все это пока не создало для России крупных проблем. Соглашение российской телекоммуникационной компании МТС и компании «Хуавэй» о создании в России сети нового поколения 5G в течение следующего года, конечно, взаимовыгодно. Но для Китая мотивом этого соглашения стала необходимость компенсировать организованное США давление со стороны Запада. Америка блокирует «Хуавэй» на том (сомнительном) основании, что эта компания ставит под угрозу национальную безопасность США. Обе стороны уверены, что сочетание китайской экономической силы с российской политической смелостью должно помочь этим двум странам лучше справиться с проблемами, связанными с США. Тем не менее, не видно никаких особых признаков того, что россияне и китайцы в принципе с симпатией относятся друг к другу. Напротив, каждый из них явно смотрит на другого сверху вниз, намекая на потенциальное соперничество, в котором Россия вряд ли победит. Я лично заметила эту тенденцию несколько лет назад, посетив город Благовещенск, расположенный на сибирской границе, всего в менее чем километре от китайского города Хэйхэ. Полтора века назад Благовещенск был частью Китая. Затем контроль над ним и многими другими территориями китайской Внешней Маньчжурии захватили казаки, действовавшие от имени российского царя. Местный музей истории в Благовещенске представляет развитие города после его захвата казаками как цивилизаторскую миссию. Русские, похоже, до сих пор ощущают себя представителями Запада, которые обладают превосходством. Что же касается Хэйхэ, то он разбогател четверть века назад, воспользовавшись постсоветским хаосом в России и начав продавать дешевые товары оголодавшим россиянам. В музее истории этого города казаки названы «волосатыми варварами» (Lao Maozi), а города на российском Дальнем Востоке — их историческими, китайскими именами: Благовещенск — Хайланьпао, Владивосток — Хайшэньвай, Сахалин — Куе. Эти представления отражаются на поведении местных жителей. В порту у паромной переправы россияне глумятся над китайскими торговцами, которые везут в Хэйхэ русскую водку и шоколад, а китайцы проходят мимо русских так, словно тех вообще не существует. Аналогичные отношения можно наблюдать на лесозаготовках Китая в восточной России. Как недавно отметил Стивен Ли Майерс, хищническое стремление Китая заполучить сырьевые ресурсы (при полном игнорировании каких-либо экологических соображений) может стать проблемой не только для маленькой африканской страны, но даже для государства, «считающего себя супердержавой и стратегическим партнером» Китая в борьбе с американским доминированием. Путин иногда впечатляюще демонстрирует свои качества тактика, находя и используя возможности, которые укрепляют позиции России, даже если у него на руках слабые карты. Аннексия Крыма, ставшая возможной благодаря тому, что Запад был слишком отвлечен, превратилась в препятствие на пути мирной интеграции Украины в западные структуры, хотя России пришлось заплатить за это экономическим спадом и международной изоляцией. Кремлевская интервенция в Сирии, ставшая возможной благодаря отсутствию у США последовательной стратегии, превратила Россию в одного из ключевых игроков на Ближнем Востоке. Наконец, вмешательство в президентские выборы 2016 года в США (оно стало возможным из-за дефицита демократии в Америке) позволило создать хаос в американской политической жизни. Тем не менее, в долгосрочной перспективе все эти великие деяния принесли Путину больше головной боли, чем счастья. Стратегическое мышление никогда не было сильной стороной Путина, а именно в нем китайское руководство, которое обычно планирует на очень долгосрочную перспективу, добилось успехов. И, возможно, Си Цзиньпин не является здесь исключением. Помолвка со значительно превосходящим стратегом, возглавившим движение против Запада, может превратиться для Путина в опасную игру, о которой он — и Россия — вскоре пожалеют.