© AP Photo, Markus SchreiberКогда рухнула Берлинская стена, ликование не знало границ. Но именно в тот момент Европа раскололась, а Россия заняла оборонительную позицию, считает Тумас Лундин, который сам присутствовал при берлинских событиях 30 лет назад. Он уверен, что тогда Путин усвоил урок: только сила может спасти Россию.
Берлин. — 9 ноября 1989 года, почти шесть часов вечера. В Восточном Берлине ответственный за информационную работу в коммунистической партии Гюнтер Шабовски (G?nter Schabowski) сообщает о решении Центрального комитета. Зал битком набит. Шабовски читает с листа — страницу за страницей.
Это длится битый час, а потом бомба взрывается.
«Допускается подача заявок на частные поездки в зарубежные страны без предъявления обоснований — причин поездки — или связей с родственниками», — монотонно бубнит Шабовски.
© РИА Новости, Григорий Сысоев | Перейти в фотобанкАгитационный плакат немецкой партии "Альтернатива для Германии" (AfD) на одной из улиц в Берлине
Я понимаю их разочарование. Мне известно про раны, которые не затягиваются, я знаю об унижениях, о стыде коллаборационизма, о горечи поражения и об ощущении, что тебя не замечают.
Отголоски драматической осени 1989 года слышны и в судьбе Владимира Путина. Когда рухнула Берлинская стена, будущий президент России был молодым офицером КГБ. Он работал в Дрездене, в тогдашней ГДР.
Он видел своими глазами, как мирная революция сметает старую систему. Видел, как демонстранты в Дрездене подожгли штаб-квартиру Штази и попытались взять штурмом центр КГБ. Видел, как и Советский Союз в конце концов превратился в руины в декабре 1991 года. Позже он назовет это величайшей геополитической катастрофой столетия.
Похоже, эти события травмировали молодого Путина. Вскоре он вернулся в Ленинград и начал свою прямую, как стрела, политическую карьеру. Но он всегда помнит усвоенный тогда урок: только сила может спасти Россию. Если понадобится, то и военная.
© AP Photo, Markus SchreiberКогда рухнула Берлинская стена, ликование не знало границ. Но именно в тот момент Европа раскололась, а Россия заняла оборонительную позицию, считает Тумас Лундин, который сам присутствовал при берлинских событиях 30 лет назад. Он уверен, что тогда Путин усвоил урок: только сила может спасти Россию. Берлин. — 9 ноября 1989 года, почти шесть часов вечера. В Восточном Берлине ответственный за информационную работу в коммунистической партии Гюнтер Шабовски (G?nter Schabowski) сообщает о решении Центрального комитета. Зал битком набит. Шабовски читает с листа — страницу за страницей. Это длится битый час, а потом бомба взрывается. «Допускается подача заявок на частные поездки в зарубежные страны без предъявления обоснований — причин поездки — или связей с родственниками», — монотонно бубнит Шабовски.© РИА Новости, Григорий Сысоев | Перейти в фотобанкАгитационный плакат немецкой партии "Альтернатива для Германии" (AfD) на одной из улиц в Берлине Я понимаю их разочарование. Мне известно про раны, которые не затягиваются, я знаю об унижениях, о стыде коллаборационизма, о горечи поражения и об ощущении, что тебя не замечают. Отголоски драматической осени 1989 года слышны и в судьбе Владимира Путина. Когда рухнула Берлинская стена, будущий президент России был молодым офицером КГБ. Он работал в Дрездене, в тогдашней ГДР. Он видел своими глазами, как мирная революция сметает старую систему. Видел, как демонстранты в Дрездене подожгли штаб-квартиру Штази и попытались взять штурмом центр КГБ. Видел, как и Советский Союз в конце концов превратился в руины в декабре 1991 года. Позже он назовет это величайшей геополитической катастрофой столетия. Похоже, эти события травмировали молодого Путина. Вскоре он вернулся в Ленинград и начал свою прямую, как стрела, политическую карьеру. Но он всегда помнит усвоенный тогда урок: только сила может спасти Россию. Если понадобится, то и военная.
Комментарии (0)