СМИ

© РИА Новости, Сергей Ещенко | Перейти в фотобанкЧто произошло с «Лошариком» — доподлинно вряд ли мир когда-нибудь узнает. Ибо причины аварии засекречены, пишет автор, используя в статье антироссийскую риторику. Но сам по себе инцидент возбудил волну догадок и гипотез, которые распространились и обозначили куда более глобальную тему — о характере современной четвертой мировой войны. Каков характер современной — четвертой мировой войны? Четвертой, если принять точку зрения, что третья имела название холодной. А также мнение о том, что де-факто четвертая уже началась. И условно идет под брендом «гибридная». Так что же это за Гог и Магог такой — современная война. В контексте истории с «Лошариком» называются в качестве предположительных характерные для нее операции. А именно: взятие проб грунта с целью геологических исследований или, как вариант, испытания каких-то новых приборов или свойств батискафа, разновидностью которой является «Лошарик»; диверсии, целью которых могли быть либо присоединение к магистральным подводным кабелям (их по версии «Шпигель» — около 20) с целью скачивания из них информации, либо с целью их повреждения. В первом случае рассматриваются версии геополитические и военно-стратегические, как вариант, связанные, к примеру, с претензиями «откусить» как можно больший кусок «национальной» территории в Арктике. Или проложить на больших глубинах пути подползания к владениям Северной Америки. Что-то вроде этого! Во втором случае рассматриваются боевые операции, характерные для «четвертой мировой». Их целью может быть разведка, диверсии и даже изоляция. Последняя версия вполне логично сочетается, прямо идеально накладывается на озвученные намерения Кремля отключить российский интернет от «тлетворного» влияния Запада. Ну, а диверсии, уже исходя из информационного шума на эту тему в СМИ, могут иметь характер самых различных кибератак, ущерб от которых может быть от чисто военного — путем помех или сбоев в управлении оружием (самолетами, ракетами и пр.), до экономического — путем разрушения техпроцессов в системах энергетики, связи, самых разных компьютеризированных производств и т.д. Иными словами, речь идет о средствах войны без открытых боевых действий, характерных для традиционных войн. Здесь объектами атак являются не люди, не боевая техника, не оборонительные сооружения и здания, а мозги — человеческие или кибернетические. Специфика методов этой войны такова, что они с трудом поддаются строгой юридической доказуемости. Это из того жанра, когда «всем все понятно», но «ты попробуй — докажи!». Примеров более чем достаточно — вспомним всю эту шумиху насчет вмешательства России в американские выборы. Или, наоборот, появляющиеся время от времени сообщения о якобы сорванных попытках американцев парализовать российские энергосистемы. Практически это означает, что войны такого рода могут вестись годами и даже десятилетиями без официального их объявления и признания. Причем, похоже, что сохранение этой анонимности становится нормой современной дипломатии. Это такие взаимоотношения, когда победителем становится тот, кто сильней не числом танков, пушек и солдат, а интеллектуально и экономически. А само понятие «победа» не является актом о капитуляции, а процессом, неким продолжением, новой фазой холодной войны. Соответственно серьезную эволюцию претерпевает и военный концепт войны. Свидетельством тому является деятельность центра стратегии Пентагона, чье название уже говорит о многом — Управление всесторонней оценки. Это небольшая команда — чуть более десятка людей во главе с Джимом Бейкером, недавно сменившим Эндрю Маршалла. Человек этот, имя которого известно лишь в узком кругу экспертов, сорок лет бессменно руководил тем таинственным органом. Именно он сформировал концепт современных представлений о войне, который базируется на широком, системном подходе к стратегии, главным результатом которой стал развал СССР. Подход, в котором по совокупности используются не боевые, а политические, экономические, этнодемографические, социальные, культурные и идеологические факторы. Что касается чисто военных методов, то и здесь и у американцев, и в НАТО за последние несколько десятилетий произошел радикальный перелом. Если очень коротко, то суть его можно сформулировать как переход от наземной войны в космос. Практически это означает, что главным, и по существу — единственным участником боевых действий становятся воздушно-космические силы. А их театром — недоступные для обычных видов оружия воздушные высоты. Классикой их использования в широком объеме и с хорошим результатом стала Персидская война 1991 года, когда иракская армия была разгромлена и деморализована точечными ударами с воздуха, в то время как сухопутные силы США в ней вообще не участвовали и болтались по пустыне лишь для декора. Это была война с заранее поставленной задачей не на уничтожение людских и материальных ресурсов государства, не на оккупацию, а на принуждение к прекращению агрессии и укрощению тогдашнего политического режима Саддама. Увы, со второй задачей справиться не удалось, что предрешило вторую войну начала нулевых уже с оккупационным вариантом. Именно опережающая ставка не на количество, а на качество обеспечила поражение СССР, кремлевская верхушка которого продолжала плестись под влиянием отупевшего и разжиревшего генералитета в хвосте, разоряя страну на производство совершенно бессмысленных танковых и пушечных армад, на вышибание мозгов из молодежи на службе в колоссальных размерах армии, прогнившей от дедовщины и эксплуатации в качестве бесплатной рабсилы на авралах по уборке урожаев или завершении к юбилейным срокам грандиозных строек. При Путине Кремль в конце концов спохватился и пошел по пути создания воздушно-космических сил. Но они официально были учреждены лишь в 2015 году, что обеспечило отставание навсегда по качеству. Поэтому ядерный шантаж и имидж «отморозка», способного, якобы, на беспредел, стало тактическим средством и основным акцентом военной стратегии России, если это вообще можно назвать таковой. При этом ставка делается не на военных и на на политиков — в профессиональных этих средах обе стороны, надеюсь, понимают, что это — не всерьез, а понарошку. Ставка делается на обывателя, которого, с одной стороны, разогреть до истерии, демонстрирующей готовность ради понта пойти на любые жертвы. А на другой стороне напугать массового обывателя, чтобы он давил на власти, требуя «не лезть на рожон», примирить «неадекватных». В общем, реалии таковы, что ядерная составляющая де-факто окончательно уходит в символ, в третье измерение, а в худшем проявлении — в средство запугивания наивных. А на самом деле философия и технология войн делает сильные подвижки в сторону рационализма и духовно-экономической состязательности. Означает ли это, что угроза ядерной войны исчезла? Увы, абсолютно утвердительного ответа не существует. Ибо это из серии висящего ружья, которое теоретически рано или поздно может выстрелить. Террористы, неадекватные вроде какого-нибудь Ким Чен Ына или Ахмадинежада, просто авария с подлодкой или самолетом… тысячи причин могут спровоцировать Армагеддон. Но это уже из категории случайностей, теории вероятности. Из совсем другой оперы.