© Depositphotos, IgorVetushkoПока в Швеции можно говорить почти что угодно. Тем не менее пресса давно находится во власти «самогигиены и самоцензуры». А если правительство добьется своего, неправильные мнения могут официально стать незаконными. Казалось бы, предложения вполне разумны: например, запретить расизм. Но кто будет решать, какое высказывание кого притесняет? Этими вопросами задается SvD.
Пока в Швеции можно говорить почти что угодно, хотя порой кажется, что скоро тут все станет как в США, и между правыми и левыми развернется борьба за свободу слова. Ведь если правительство добьется своего, неправильные мнения могут стать незаконными.
Возможно, мой круг общения какой-то не такой, но, проведя лето в Швеции, я и подсчитать не могу, сколько раз я слышала уверенные заявления, будто пресса «замалчивает» имена и национальность подозреваемых преступников, и тому подобные разглагольствования. А завершались они заговорщицким выводом: «Но этого, пожалуй, нельзя говорить в этой стране».
Если верить среднестатистическому шведу, наши журналисты немало своего рабочего времени уделяют тому, чтобы держать в секрете все, что важно.
Словно сам Эрдоган решил, какие мнения и мысли можно выражать, а какие нет. В особенности это касается «новых шведов», «неевропейцев», «людей иного происхождения» и так далее — причем всех, кто не похож на Калле с тюбика шведской икры, описывают в самых причудливых выражениях.
Так каков же на самом деле статус шведской свободы прессы и свободы слова?
В отличие от, например, США, в Швеции есть ряд ограничений по поводу того, что «на самом деле можно говорить». С точки зрения американцев это может быть немного странно, ведь в США взгляд на свободу слова гораздо более широкий и терпимый — как я уже писала, там в социальных сетях и интернете не запрещены ни расистские высказывания, ни разжигание ненависти к той или иной группе населения.
А в Швеции «разжигание ненависти к группе населения» запрещено. Конкретно это значит, что нельзя распространять «угрожающие или унижающие высказывания в отношении группы лиц на основании расы, цвета кожи, национальности, этнического происхождения, вероисповедания или сексуальной ориентации».
В Германии и многих других европейских странах законодательства аналогичны или даже еще больше ограничивают свободу слова. В отличие от США, в Европе считается, что существует немало неправильных идей, которые не должны озвучиваться.
На практике же в Швеции настолько сильна конституционная защита, что для конкретных людей эти ограничения мало что значат, считает Тумас Булл (Thomas Bull), судья Верховного административного суда и специалист по свободе слова. Так что сейчас мы по-прежнему относительно свободно можем высказывать почти все что угодно.
Подавать заявление в полицию за клевету (формально это другое ограничение) в Швеции тоже относительно бессмысленно: прокуроры редко заводят такие дела, а свобода слова в таких случаях обычно ценится выше, чем права конкретного человека, который посчитал себя оскорбленным.
Другой вопрос, что на самом деле «могут говорить» СМИ, имеющие право на публикацию журналистских материалов. Их шведские законы о свободе слова защищают еще лучше. Осудить СМИ может только генеральный прокурор.
В то же время у нас процветает «самогигиена и в некоторой степени самоцензура», как выразился Тумас Булл. В первую очередь речь идет об этических правилах прессы, которые распространяются на все шведские СМИ. В них ясно сказано, что не следует сообщать об этнической принадлежности, поле, национальности, профессии, политических взглядах, вероисповедании или сексуальной ориентации, если они в каком-то контексте не имеют конкретного значения, но могут быть использованы «неуважительно».
Поэтому шведские СМИ редко публикуют информацию об именах и происхождении подозреваемых в преступлениях, в отличие от СМИ других стран. Так уже давно у нас повелось, и отдельные журналисты ничего здесь не решают и не пытаются обойти это правило.
У Комитета прессы по вопросам журналистской этики, куда можно пожаловаться на печатное СМИ, заставив его платить штраф, интересная политическая история. Она началась еще в конце 1960-х годах, когда социал-демократическое правительство пригрозило принять законы, ограничивающие свободу слова. Власти опасались, например, того, что более успешная буржуазная пресса начнет доминировать на рынке, а вечерние СМИ чересчур увлекутся сенсационной журналистикой.
Тогда имена и национальность частных лиц по традиции публиковались в шведской прессе без разбора, но правительство потребовало, чтобы пресса навела у себя порядок и вела себя более прилично. Поэтому, чтобы избежать государственной цензуры, а также заручиться большим доверием общественности, шведские журналисты в конце 1960-х годов создали «добровольную» систему, контролирующую соблюдение СМИ этических правил.
Эксперт по масс-медиа Турбьёрн фон Крог (Torbj?rn von Krogh) описал, как в Швеции развивалась «демократическая корпоративная модель», похожая на отношения между государством и прессой в остальных скандинавских странах, а также в Германии, Голландии, Бельгии, Австрии, Швейцарии.
В ее рамках «государство вам не заклятый враг, его можно использовать. Мы заботимся о свободе слова, и государство может поддерживать определенные газеты в этой системе, не вредя свободе слова», говорил он.
По словам историка Матса Викстрёма (Mats Wickstr?m) из Академии Турку, который изучает проблемы меньшинств, также существовала тесная связь между введением правила, согласно которому нельзя было публиковать то, что в 1960-х годах называли «расой и национальностью», и стремлением правительство превратить Швецию в более мультикультурное общество.
«Для Рабочей группы по вопросам мигрантов было важно, чтобы мигрантов в прессе не описывали негативно, поскольку это мешало бы росту гармоничного мультикультурного общества», — объясняет Матс Викстрём.
Саморегуляция сама по себе не имела никакого отношения к проекту мультикультурализма, но ее появление помогло ее сторонникам в правительстве достичь одной из политических целей — «начать создавать в прессе положительный образ мигранта», как выразился Челль Эберг (Kjell ?berg), первый руководитель Миграционной службы Швеции.
Этот Комитет по вопросам журналистской этики и до сих пор решает, где проходит граница. Ответственные издатели Швеции чаще всего стремятся избегать споров, вместо того чтобы пытаться расширить свободу прессы. В отличие от остального мира, в Швеции в последние годы ограничения на публикацию имен стали только ужесточаться. Это случилось после критики со стороны Комитета, куда входит ряд журналистов и юристов, которые все и решают.
Осторожность шведских СМИ сейчас полностью соответствует ситуации в области свободы слова в целом.
По словам судьи Тумаса Булла, в последние 50 лет в Швеции произошли большие изменения, и свобода слова сейчас часто ставится под вопрос и ограничивается:
«В 60-е и 70-е годы мы либерально — или, может, наивно — думали, что можно жить в обществе, где разрешено говорить почти все что угодно. Сейчас атмосфера совсем другая».
Когда я прошу его сравнить шведскую модель с американской идеей, что можно говорить все, он подтверждает, что разница здесь очевидна:
«Мы живем во времена, когда вопросы расизма, сексизма и другие экстремистские идеи довольно сильно доминируют в мире. Политики хотят иметь возможность противодействовать таким идеям и мешать их распространению. Но это совершенно не в духе американцев, это точно, там много с этим проблем. Но с политической точки зрения мало кто хочет противостоять тому, что кажется совершенно разумным».
Шведское правительство планирует, например, официально запретить участие в террористических организациях, а также рассматривает возможность «запрета расистских организаций».
Возможно, оба этих предложения звучат совершенно разумно — до тех пор, пока вдруг не осознаешь, что речь идет о запрете «неправильных мнений». Насилие уже сегодня считается преступлением. Но участие в организации — то есть встречи с другими людьми и возможность говорить с ними, выражая свое мнение или симпатию, — нельзя запретить, не навредив демократии. Кроме того, до сих пор не совсем ясно, что считать расизмом в Швеции, так что и определять, что именно нужно запретить, будет сложно. Кто вообще будет это решать?
Как и в США, в первую очередь встает вопрос, какие мнения «неправильны» и у какой партии будет сейчас политическая власть их запрещать. Тем самым вопрос свободы слова становится предметом борьбы между правыми и левыми, которые по-разному определяют, что правильно, а что нет, в зависимости от идеологии, поддержки избирателей и настроения.
Подумайте об этом в следующий раз, когда захотите кого-то заставить замолчать. Ведь свобода слова кажется чем-то естественным, а Швеция в этом отношении… ну, лучшая, не так ли?
Наверное, как раз очень хорошо, что все, что говорится в интернете, нельзя запретить или отгородить границами страны и что ни Швеция, ни ЕС в будущем не смогут легко распоряжаться свободой слова и прессы посредством собственных законов и правил. Пусть из-за этого и будут распространяться какие-то нежелательные или дикие идеи и мнения.
© Depositphotos, IgorVetushkoПока в Швеции можно говорить почти что угодно. Тем не менее пресса давно находится во власти «самогигиены и самоцензуры». А если правительство добьется своего, неправильные мнения могут официально стать незаконными. Казалось бы, предложения вполне разумны: например, запретить расизм. Но кто будет решать, какое высказывание кого притесняет? Этими вопросами задается SvD.Пока в Швеции можно говорить почти что угодно, хотя порой кажется, что скоро тут все станет как в США, и между правыми и левыми развернется борьба за свободу слова. Ведь если правительство добьется своего, неправильные мнения могут стать незаконными. Возможно, мой круг общения какой-то не такой, но, проведя лето в Швеции, я и подсчитать не могу, сколько раз я слышала уверенные заявления, будто пресса «замалчивает» имена и национальность подозреваемых преступников, и тому подобные разглагольствования. А завершались они заговорщицким выводом: «Но этого, пожалуй, нельзя говорить в этой стране». Если верить среднестатистическому шведу, наши журналисты немало своего рабочего времени уделяют тому, чтобы держать в секрете все, что важно. Словно сам Эрдоган решил, какие мнения и мысли можно выражать, а какие нет. В особенности это касается «новых шведов», «неевропейцев», «людей иного происхождения» и так далее — причем всех, кто не похож на Калле с тюбика шведской икры, описывают в самых причудливых выражениях. Так каков же на самом деле статус шведской свободы прессы и свободы слова? В отличие от, например, США, в Швеции есть ряд ограничений по поводу того, что «на самом деле можно говорить». С точки зрения американцев это может быть немного странно, ведь в США взгляд на свободу слова гораздо более широкий и терпимый — как я уже писала, там в социальных сетях и интернете не запрещены ни расистские высказывания, ни разжигание ненависти к той или иной группе населения. А в Швеции «разжигание ненависти к группе населения» запрещено. Конкретно это значит, что нельзя распространять «угрожающие или унижающие высказывания в отношении группы лиц на основании расы, цвета кожи, национальности, этнического происхождения, вероисповедания или сексуальной ориентации». В Германии и многих других европейских странах законодательства аналогичны или даже еще больше ограничивают свободу слова. В отличие от США, в Европе считается, что существует немало неправильных идей, которые не должны озвучиваться. На практике же в Швеции настолько сильна конституционная защита, что для конкретных людей эти ограничения мало что значат, считает Тумас Булл (Thomas Bull), судья Верховного административного суда и специалист по свободе слова. Так что сейчас мы по-прежнему относительно свободно можем высказывать почти все что угодно. Подавать заявление в полицию за клевету (формально это другое ограничение) в Швеции тоже относительно бессмысленно: прокуроры редко заводят такие дела, а свобода слова в таких случаях обычно ценится выше, чем права конкретного человека, который посчитал себя оскорбленным. Другой вопрос, что на самом деле «могут говорить» СМИ, имеющие право на публикацию журналистских материалов. Их шведские законы о свободе слова защищают еще лучше. Осудить СМИ может только генеральный прокурор. В то же время у нас процветает «самогигиена и в некоторой степени самоцензура», как выразился Тумас Булл. В первую очередь речь идет об этических правилах прессы, которые распространяются на все шведские СМИ. В них ясно сказано, что не следует сообщать об этнической принадлежности, поле, национальности, профессии, политических взглядах, вероисповедании или сексуальной ориентации, если они в каком-то контексте не имеют конкретного значения, но могут быть использованы «неуважительно». Поэтому шведские СМИ редко публикуют информацию об именах и происхождении подозреваемых в преступлениях, в отличие от СМИ других стран. Так уже давно у нас повелось, и отдельные журналисты ничего здесь не решают и не пытаются обойти это правило. У Комитета прессы по вопросам журналистской этики, куда можно пожаловаться на печатное СМИ, заставив его платить штраф, интересная политическая история. Она началась еще в конце 1960-х годах, когда социал-демократическое правительство пригрозило принять законы, ограничивающие свободу слова. Власти опасались, например, того, что более успешная буржуазная пресса начнет доминировать на рынке, а вечерние СМИ чересчур увлекутся сенсационной журналистикой. Тогда имена и национальность частных лиц по традиции публиковались в шведской прессе без разбора, но правительство потребовало, чтобы пресса навела у себя порядок и вела себя более прилично. Поэтому, чтобы избежать государственной цензуры, а также заручиться большим доверием общественности, шведские журналисты в конце 1960-х годов создали «добровольную» систему, контролирующую соблюдение СМИ этических правил. Эксперт по масс-медиа Турбьёрн фон Крог (Torbj?rn von Krogh) описал, как в Швеции развивалась «демократическая корпоративная модель», похожая на отношения между государством и прессой в остальных скандинавских странах, а также в Германии, Голландии, Бельгии, Австрии, Швейцарии. В ее рамках «государство вам не заклятый враг, его можно использовать. Мы заботимся о свободе слова, и государство может поддерживать определенные газеты в этой системе, не вредя свободе слова», говорил он. По словам историка Матса Викстрёма (Mats Wickstr?m) из Академии Турку, который изучает проблемы меньшинств, также существовала тесная связь между введением правила, согласно которому нельзя было публиковать то, что в 1960-х годах называли «расой и национальностью», и стремлением правительство превратить Швецию в более мультикультурное общество. «Для Рабочей группы по вопросам мигрантов было важно, чтобы мигрантов в прессе не описывали негативно, поскольку это мешало бы росту гармоничного мультикультурного общества», — объясняет Матс Викстрём. Саморегуляция сама по себе не имела никакого отношения к проекту мультикультурализма, но ее появление помогло ее сторонникам в правительстве достичь одной из политических целей — «начать создавать в прессе положительный образ мигранта», как выразился Челль Эберг (Kjell ?berg), первый руководитель Миграционной службы Швеции. Этот Комитет по вопросам журналистской этики и до сих пор решает, где проходит граница. Ответственные издатели Швеции чаще всего стремятся избегать споров, вместо того чтобы пытаться расширить свободу прессы. В отличие от остального мира, в Швеции в последние годы ограничения на публикацию имен стали только ужесточаться. Это случилось после критики со стороны Комитета, куда входит ряд журналистов и юристов, которые все и решают. Осторожность шведских СМИ сейчас полностью соответствует ситуации в области свободы слова в целом. По словам судьи Тумаса Булла, в последние 50 лет в Швеции произошли большие изменения, и свобода слова сейчас часто ставится под вопрос и ограничивается: «В 60-е и 70-е годы мы либерально — или, может, наивно — думали, что можно жить в обществе, где разрешено говорить почти все что угодно. Сейчас атмосфера совсем другая». Когда я прошу его сравнить шведскую модель с американской идеей, что можно говорить все, он подтверждает, что разница здесь очевидна: «Мы живем во времена, когда вопросы расизма, сексизма и другие экстремистские идеи довольно сильно доминируют в мире. Политики хотят иметь возможность противодействовать таким идеям и мешать их распространению. Но это совершенно не в духе американцев, это точно, там много с этим проблем. Но с политической точки зрения мало кто хочет противостоять тому, что кажется совершенно разумным». Шведское правительство планирует, например, официально запретить участие в террористических организациях, а также рассматривает возможность «запрета расистских организаций». Возможно, оба этих предложения звучат совершенно разумно — до тех пор, пока вдруг не осознаешь, что речь идет о запрете «неправильных мнений». Насилие уже сегодня считается преступлением. Но участие в организации — то есть встречи с другими людьми и возможность говорить с ними, выражая свое мнение или симпатию, — нельзя запретить, не навредив демократии. Кроме того, до сих пор не совсем ясно, что считать расизмом в Швеции, так что и определять, что именно нужно запретить, будет сложно. Кто вообще будет это решать? Как и в США, в первую очередь встает вопрос, какие мнения «неправильны» и у какой партии будет сейчас политическая власть их запрещать. Тем самым вопрос свободы слова становится предметом борьбы между правыми и левыми, которые по-разному определяют, что правильно, а что нет, в зависимости от идеологии, поддержки избирателей и настроения. Подумайте об этом в следующий раз, когда захотите кого-то заставить замолчать. Ведь свобода слова кажется чем-то естественным, а Швеция в этом отношении… ну, лучшая, не так ли? Наверное, как раз очень хорошо, что все, что говорится в интернете, нельзя запретить или отгородить границами страны и что ни Швеция, ни ЕС в будущем не смогут легко распоряжаться свободой слова и прессы посредством собственных законов и правил. Пусть из-за этого и будут распространяться какие-то нежелательные или дикие идеи и мнения.
Комментарии (0)