© РИА Новости, Александр Кряжев | Перейти в фотобанкВ «Зюддойче» Моника Майер-Альбанг рассказывает о своем путешествии по Транссибу. Она описывает удивительные впечатления от скованного льдом Байкала, многочисленных туристов, в основном из Китая, о поселениях староверов, о старинных и современных традициях жителей Сибири.
Насколько все это безумно, эта созерцательная быстрая езда через половину континента и несколько часовых поясов, замечаешь лишь на второй день после пересечения границы. Твоя кровать теперь уже не в поезде, который едет на российский восток и нежно укачивает пассажиров по ночам, а в монгольской юрте. Она отапливается небольшой печью, в которую всю ночь, каждые три часа, местный работник подбрасывает уголь. Высохший навоз и древесину берегут для теплого времени года. А сейчас, когда на улице минус 20, в кровати лучше лежать в шапке, носках, термобелье и под четырьмя одеялами. Ночью через отверстие, которое летом впускает воздух, можно увидеть звезды. Сейчас оно закрыто оргстеклом, а свисающий с потолка канат к утру покрывается инеем.
«Добро пожаловать в весну!» — такими словами нас приветствовали на каждой станции, где останавливался поезд. В красивом Омске, в Красноярске с его смогом, в Иркутске с его живописными старыми деревянными домами. В Иркутске туристов встречают шампанским и арией из оперы «Соловей», напоминая о декабристах — дворянах и офицерах, которые в 1825 году отказались поддерживать Николая I и за это были сосланы в Сибирь. Они привезли в провинцию деньги, образование и классическую музыку. Улан-Удэ запоминается в основном площадь с огромной головой Ленина и ледяными скульптурами, созданными по случаю Нового года. Наконец поезд прибывает в грязноватый Улан-Батор — столицу Монголии, куда жители страны пытаются перебраться из деревень, и где вот уже вторую зиму тщетно надеются увидеть снег, а степь снова становится зеленой, как только он тает.
Мы, пассажиры поезда «Царское золото», привозим весну в Сибирь и Монголию? Так по крайней мере говорят экскурсоводы, которые поджидают нас у каждой станции. Это, конечно, вежливый жест, но также это связано и с облегчением, что гостям не придется колесить по городам в минус 37, как на прошлой неделе. Сейчас, в конце февраля, термометр на вокзале Иркутска показывает смешные минус 17. Россияне, которые едут по Транссибу дальше, используют остановку, как и любой перерыв, чтобы быстро выйти из своего душного плацкартного вагона, где они проводят целые дни, лежа или сидя на кровати с супом-лапшой и чаем. Выйти покурить, в семейных трусах и шлепанцах на босую ногу. В поездах теперь курить запрещено.
Туристы путешествуют в поездах иначе. В отдельных купе, с душем и туалетом, которые не приходится делить со всем вагоном. За окном сначала часами проносятся березы, затем деревянные дома и белая даль. Персонал приносит еду, проходит обязательная дегустация водки, гости учатся тому, что нужно два раза выдохнуть, чтобы внутри не горело, — перед глотком и сразу после. Долгими часами после обеда чувствуешь себя словно в круизе, только без постоянных брызг и всех опций времяпрепровождения на корабле. В поезде развлечься можно разве что выходом в коридор и соседнее купе, если с соседями поладишь.
А потом, на несколько часов, когда поезд стоит на станции для присоединения к другому электровозу, погружаешься в города, находящиеся вдоль дороги. Затем возвращаешься обратно к вокзалу, где среди пассажиров толкаются торговцы. Они предлагают сушеную рыбу, шапки-ушанки, которые они тут же снимают, как только появляются полицейские. Это, конечно, привычная игра. Так же, как и продавщицы на рынке Иркутска достают из холодильного шкафа омуль, промысловый вылов которого запрещен, только тогда, когда о нем спрашивают. Москва далеко, в Сибири они уже давно научились жить по свои законам. Это, правда, не идет на пользу байкальскому омулю и форели.
Но что вообще делать весной в Сибири? Где даже в марте и апреле погода все еще более зимняя, чем у нас зимой. Именно это! Потому что здесь можно почувствовать, как мороз сковывает крылья носа. И испытать на себе жизнь в хижине, где обходятся без сладких клецок. Вместо этого хозяева предлагают гостям домашнее свиное сало, салат из морской капусты, соленые огурцы, наливку, которая на вид похожа на клубничный сок. Конечно, сметану, которую подают к пирогам. И этот невероятный лосось, который не такой красный, как тот, что выращивается на норвежских фермах. Горбушу привозят через Владивосток с Охотского моря. В конце трапезы Татьяна Шуганцева приносит чай, сладкий отвар из лесных ягод она приготовила для нас в своем доме, расположенном в нескольких километрах от Байкала.
Байкал замерзает только зимой — в некоторых местах с зеркальным блестящим льдом, где неподалеку от берега сквозь лед можно увидеть дно на глубине несколько метров. С наслоившимися торосами, в которых преломляется вечерний свет. И пузырьки газа, которые, поднимаясь со дна наверх, сами стали частью ледяного слоя. Вплоть до апреля самое глубокое и, вероятно, старейшее пресное озеро мира стоит во льдах. Китайские туристы уже давно распознали его притяжение и приезжают сюда и зимой, ездят по озеру на катерах на воздушной подушке, гуляют, посещают парк ледяных скульптур, ездят по озеру на упряжках, что любят делать и русские, и, конечно, делают селфи. Остров Ольхон, расположенный посередине озера протяженностью 673 километра, привлекает своим белоснежным песчаным пляжем, сосновыми лесами и историей, он считается местом с сильной энергетикой, где живет древний бог Хан Хото-бабай. Зимой сюда можно добраться только на катере на воздушной подушке, количество мест из-за малой мощности ограничено. Но мы видели и туристов, которые пытались сами тащить свой чемодан по льду, чтобы затем разместиться в частном секторе.
И Татьяна Шуганцева сдает комнаты, расположенные рядом с Листвянкой, которая вместе с Ольхоном является единственным туристическим местом на озере. До выхода на пенсию одиннадцать лет назад она была директором банка в Иркутске. Потом вместе с мужем Сергеем и сыном Денисом она уехала из города в деревню, расположенную неподалеку от озера. Там она теперь сдает комнаты через сайт airnb. Это настоящее домашнее жилье. Татьяна готовит, а Сергей выпекает хлеб в печи. С того времени, как она начала сдавать комнаты, «зимы перестали быть одинокими», говорит Татьяна. Одна немецкая пара в этом году гостила целых два месяца, и после Рождества. Если повезет, Денис растапливает баню, после посещения которой друг другу говорят: «С легким паром!». Денис — банщик, он с разной силой хлещет посетителй бани дубовыми вениками о по коленям и стопам, то по спине. Становится очень приятно и тепло. Вокруг стоит пар.
Баня — часть стратегии выживания жителей холодных стран. Они надевают войлочную шляпу, чтобы уберечь голову, и нагревают тело, чтобы оно начало потеть. «Жизнь здесь хорошо протекает зимой», — говорит Татьяна Шуганцева. Центральное отопление дает даже скорее слишком много тепла, только когда температура опускается ниже минус 35 градусов, школьникам начальной школы разрешается оставаться дома, а при температуре ниже минус 46 — и всем остальным. Овощи зимой завозят из Китая, летом они хорошо растут здесь в парниках. Когда становится действительно холодно, женщины достают из шкафа свои меха и сапоги из оленьих шкур. Ни один пуховик здесь не спасет. Кто может себе позволить, ездит кататься на лыжах или сноуборде. Если человек умирает зимой, то, чтобы вырыть могилу, вечномерзлый грунт растапливают при помощи костра и постепенно раскапывают землю. Затем родственники приносят к могиле водку и кусочки хлеба с чем-нибудь — это традиция, которую на озеро привезли русские жители, которая уже давно передалась и местным бурятам, эвенкам, тофаларам и сойотам. Шаманские и буддистские традиции здесь сохранились, хотя при советской власти их старались искоренить.
О временах преследования рассказывают и староверы, которые живут в деревнях к югу от Улан-Уде, в республике Бурятия. В XVII веке их предки отказались подчиниться реформе, проводимой патриархом Никоном. Целые деревни переселились в леса по другую сторону Волги, которые в то время были практически не заселены. Затем Екатерина II приказала староверам вновь переселиться — в Сибирь. Кочевники, которые здесь жили, называли их, видимо, из-за большого количества детей, «семейными людьми». Староверы строили яркие деревянные дома, они сделали землю пахотнопригодной, построив оросительные каналы.
Деревня Тарбагатай находится не рядом с железной дорогой, туда нужно ехать на автобусе. Сейчас бы пригодился скребок для льда, при температуре ниже минус 10 градусов замерзает воздух внутри на лобовом стекле, рассказывает водитель автобуса. Снега становится все меньше, дорога ведет в сторону степи, к Монголии. Староверы уже давно не живут по тем правилам, которые существовали раньше — можно обращаться к врачам, жениться уже необязательно только на староверах, а запрет на алкоголь уже не такой строгий, как того бы хотел отец Сергий Палий, деревенский священник.
Сибирь стала для них родным местом. «И нам действительно нравится здесь жить», — говорит Галина Чебунина. Она руководит деревенским хором. Галина талантливая рассказчица, может рассказать о любом свадебном ритуале, любой вышивке на платье, наливая щи и накладывая пюре из картофеля. Чебунина уже ездила со своим хором по югу Германии, так они сумели купить орган для новой церкви — старые церкви при советской власти были частично снесены, священники убиты. Иконы прятали в горах. Кое-что они привезли издалека — семена брокколи. Они хорошо приживаются на грядке, говорит Чебунина. Женщины выращивают брокколи в парниках, как и баклажаны, сладкий перец, помидоры и цветную капусту. И часто поливают летом, когда температура поднимается до плюс 30-40 градусов. «Сибирь холодная, но земля кормит», — говорит Чебунина. Женщина произносит еще одну фразу — что они с радостью принимают холод за то, что они обрели здесь свободу.
© РИА Новости, Александр Кряжев | Перейти в фотобанкВ «Зюддойче» Моника Майер-Альбанг рассказывает о своем путешествии по Транссибу. Она описывает удивительные впечатления от скованного льдом Байкала, многочисленных туристов, в основном из Китая, о поселениях староверов, о старинных и современных традициях жителей Сибири.Насколько все это безумно, эта созерцательная быстрая езда через половину континента и несколько часовых поясов, замечаешь лишь на второй день после пересечения границы. Твоя кровать теперь уже не в поезде, который едет на российский восток и нежно укачивает пассажиров по ночам, а в монгольской юрте. Она отапливается небольшой печью, в которую всю ночь, каждые три часа, местный работник подбрасывает уголь. Высохший навоз и древесину берегут для теплого времени года. А сейчас, когда на улице минус 20, в кровати лучше лежать в шапке, носках, термобелье и под четырьмя одеялами. Ночью через отверстие, которое летом впускает воздух, можно увидеть звезды. Сейчас оно закрыто оргстеклом, а свисающий с потолка канат к утру покрывается инеем. «Добро пожаловать в весну!» — такими словами нас приветствовали на каждой станции, где останавливался поезд. В красивом Омске, в Красноярске с его смогом, в Иркутске с его живописными старыми деревянными домами. В Иркутске туристов встречают шампанским и арией из оперы «Соловей», напоминая о декабристах — дворянах и офицерах, которые в 1825 году отказались поддерживать Николая I и за это были сосланы в Сибирь. Они привезли в провинцию деньги, образование и классическую музыку. Улан-Удэ запоминается в основном площадь с огромной головой Ленина и ледяными скульптурами, созданными по случаю Нового года. Наконец поезд прибывает в грязноватый Улан-Батор — столицу Монголии, куда жители страны пытаются перебраться из деревень, и где вот уже вторую зиму тщетно надеются увидеть снег, а степь снова становится зеленой, как только он тает. Мы, пассажиры поезда «Царское золото», привозим весну в Сибирь и Монголию? Так по крайней мере говорят экскурсоводы, которые поджидают нас у каждой станции. Это, конечно, вежливый жест, но также это связано и с облегчением, что гостям не придется колесить по городам в минус 37, как на прошлой неделе. Сейчас, в конце февраля, термометр на вокзале Иркутска показывает смешные минус 17. Россияне, которые едут по Транссибу дальше, используют остановку, как и любой перерыв, чтобы быстро выйти из своего душного плацкартного вагона, где они проводят целые дни, лежа или сидя на кровати с супом-лапшой и чаем. Выйти покурить, в семейных трусах и шлепанцах на босую ногу. В поездах теперь курить запрещено. Туристы путешествуют в поездах иначе. В отдельных купе, с душем и туалетом, которые не приходится делить со всем вагоном. За окном сначала часами проносятся березы, затем деревянные дома и белая даль. Персонал приносит еду, проходит обязательная дегустация водки, гости учатся тому, что нужно два раза выдохнуть, чтобы внутри не горело, — перед глотком и сразу после. Долгими часами после обеда чувствуешь себя словно в круизе, только без постоянных брызг и всех опций времяпрепровождения на корабле. В поезде развлечься можно разве что выходом в коридор и соседнее купе, если с соседями поладишь. А потом, на несколько часов, когда поезд стоит на станции для присоединения к другому электровозу, погружаешься в города, находящиеся вдоль дороги. Затем возвращаешься обратно к вокзалу, где среди пассажиров толкаются торговцы. Они предлагают сушеную рыбу, шапки-ушанки, которые они тут же снимают, как только появляются полицейские. Это, конечно, привычная игра. Так же, как и продавщицы на рынке Иркутска достают из холодильного шкафа омуль, промысловый вылов которого запрещен, только тогда, когда о нем спрашивают. Москва далеко, в Сибири они уже давно научились жить по свои законам. Это, правда, не идет на пользу байкальскому омулю и форели. Но что вообще делать весной в Сибири? Где даже в марте и апреле погода все еще более зимняя, чем у нас зимой. Именно это! Потому что здесь можно почувствовать, как мороз сковывает крылья носа. И испытать на себе жизнь в хижине, где обходятся без сладких клецок. Вместо этого хозяева предлагают гостям домашнее свиное сало, салат из морской капусты, соленые огурцы, наливку, которая на вид похожа на клубничный сок. Конечно, сметану, которую подают к пирогам. И этот невероятный лосось, который не такой красный, как тот, что выращивается на норвежских фермах. Горбушу привозят через Владивосток с Охотского моря. В конце трапезы Татьяна Шуганцева приносит чай, сладкий отвар из лесных ягод она приготовила для нас в своем доме, расположенном в нескольких километрах от Байкала. Байкал замерзает только зимой — в некоторых местах с зеркальным блестящим льдом, где неподалеку от берега сквозь лед можно увидеть дно на глубине несколько метров. С наслоившимися торосами, в которых преломляется вечерний свет. И пузырьки газа, которые, поднимаясь со дна наверх, сами стали частью ледяного слоя. Вплоть до апреля самое глубокое и, вероятно, старейшее пресное озеро мира стоит во льдах. Китайские туристы уже давно распознали его притяжение и приезжают сюда и зимой, ездят по озеру на катерах на воздушной подушке, гуляют, посещают парк ледяных скульптур, ездят по озеру на упряжках, что любят делать и русские, и, конечно, делают селфи. Остров Ольхон, расположенный посередине озера протяженностью 673 километра, привлекает своим белоснежным песчаным пляжем, сосновыми лесами и историей, он считается местом с сильной энергетикой, где живет древний бог Хан Хото-бабай. Зимой сюда можно добраться только на катере на воздушной подушке, количество мест из-за малой мощности ограничено. Но мы видели и туристов, которые пытались сами тащить свой чемодан по льду, чтобы затем разместиться в частном секторе. И Татьяна Шуганцева сдает комнаты, расположенные рядом с Листвянкой, которая вместе с Ольхоном является единственным туристическим местом на озере. До выхода на пенсию одиннадцать лет назад она была директором банка в Иркутске. Потом вместе с мужем Сергеем и сыном Денисом она уехала из города в деревню, расположенную неподалеку от озера. Там она теперь сдает комнаты через сайт airnb. Это настоящее домашнее жилье. Татьяна готовит, а Сергей выпекает хлеб в печи. С того времени, как она начала сдавать комнаты, «зимы перестали быть одинокими», говорит Татьяна. Одна немецкая пара в этом году гостила целых два месяца, и после Рождества. Если повезет, Денис растапливает баню, после посещения которой друг другу говорят: «С легким паром!». Денис — банщик, он с разной силой хлещет посетителй бани дубовыми вениками о по коленям и стопам, то по спине. Становится очень приятно и тепло. Вокруг стоит пар. Баня — часть стратегии выживания жителей холодных стран. Они надевают войлочную шляпу, чтобы уберечь голову, и нагревают тело, чтобы оно начало потеть. «Жизнь здесь хорошо протекает зимой», — говорит Татьяна Шуганцева. Центральное отопление дает даже скорее слишком много тепла, только когда температура опускается ниже минус 35 градусов, школьникам начальной школы разрешается оставаться дома, а при температуре ниже минус 46 — и всем остальным. Овощи зимой завозят из Китая, летом они хорошо растут здесь в парниках. Когда становится действительно холодно, женщины достают из шкафа свои меха и сапоги из оленьих шкур. Ни один пуховик здесь не спасет. Кто может себе позволить, ездит кататься на лыжах или сноуборде. Если человек умирает зимой, то, чтобы вырыть могилу, вечномерзлый грунт растапливают при помощи костра и постепенно раскапывают землю. Затем родственники приносят к могиле водку и кусочки хлеба с чем-нибудь — это традиция, которую на озеро привезли русские жители, которая уже давно передалась и местным бурятам, эвенкам, тофаларам и сойотам. Шаманские и буддистские традиции здесь сохранились, хотя при советской власти их старались искоренить. О временах преследования рассказывают и староверы, которые живут в деревнях к югу от Улан-Уде, в республике Бурятия. В XVII веке их предки отказались подчиниться реформе, проводимой патриархом Никоном. Целые деревни переселились в леса по другую сторону Волги, которые в то время были практически не заселены. Затем Екатерина II приказала староверам вновь переселиться — в Сибирь. Кочевники, которые здесь жили, называли их, видимо, из-за большого количества детей, «семейными людьми». Староверы строили яркие деревянные дома, они сделали землю пахотнопригодной, построив оросительные каналы. Деревня Тарбагатай находится не рядом с железной дорогой, туда нужно ехать на автобусе. Сейчас бы пригодился скребок для льда, при температуре ниже минус 10 градусов замерзает воздух внутри на лобовом стекле, рассказывает водитель автобуса. Снега становится все меньше, дорога ведет в сторону степи, к Монголии. Староверы уже давно не живут по тем правилам, которые существовали раньше — можно обращаться к врачам, жениться уже необязательно только на староверах, а запрет на алкоголь уже не такой строгий, как того бы хотел отец Сергий Палий, деревенский священник. Сибирь стала для них родным местом. «И нам действительно нравится здесь жить», — говорит Галина Чебунина. Она руководит деревенским хором. Галина талантливая рассказчица, может рассказать о любом свадебном ритуале, любой вышивке на платье, наливая щи и накладывая пюре из картофеля. Чебунина уже ездила со своим хором по югу Германии, так они сумели купить орган для новой церкви — старые церкви при советской власти были частично снесены, священники убиты. Иконы прятали в горах. Кое-что они привезли издалека — семена брокколи. Они хорошо приживаются на грядке, говорит Чебунина. Женщины выращивают брокколи в парниках, как и баклажаны, сладкий перец, помидоры и цветную капусту. И часто поливают летом, когда температура поднимается до плюс 30-40 градусов. «Сибирь холодная, но земля кормит», — говорит Чебунина. Женщина произносит еще одну фразу — что они с радостью принимают холод за то, что они обрели здесь свободу.
Комментарии (0)