СМИ

Правило «артиллерия — бог войны» никто не отменял. 6 июня 1944 года в секторе высадки «Омаха» в Нормандии всё с самого начала пошло не так из-за неадекватной артиллерийской подготовки. Оставалось надеяться лишь на героизм пехоты и смекалку моряков. Бесполезные «большие дюймы» Для артиллерийской поддержки на Омаха-Бич выделили два старых американских дредноута, три лёгких крейсера, девять эсминцев и три сторожевика. Всё это хозяйство несло на борту 115 орудий от 102-мм и выше. На первый взгляд — внушительно, особенно с учётом того, что среди них была дюжина 305-мм пушек и даже десяток 356-мм монстриков. Башни 356-мм орудий главного калибра линкора «Техас». «Много» — не всегда означает «круто» Однако это было заметно меньше, чем при штурме даже крохотных атоллов Тарава и Кваджалейн на Тихом океане. Кроме того, эти стволы «размазывались» на восемь километров укреплённого берега. Никакими сотнями орудий и миномётов на километр фронта — что к тому времени стало нормой при прорыве серьёзной обороны — там и не пахло. Но и из этих скромных средств часть была направлена на фланги, включая знаменитый мыс Пуэнт-дю-Ок (привет фанатам Call of Duty). Так что для «размягчения» обороны собственно в районе высадки оставались лишь один линкор, два крейсера и шесть эсминцев. Каким местом думали планировавшие это всё адмиралы — остаётся загадкой. Другой проблемой было то, что вооружение кораблей заточено прежде всего на борьбу с себе подобными. Конечно, корабельные пушки могут быть очень эффективны против идущей в атаку пехоты, что показали, например, обороны Ленинграда или Севастополя. Но вот их действенность даже по полевым укреплениям оказывалась близка к нулю. Для этого нужны гаубицы и миномёты. Один из занятых дотов на Омаха-Бич. Обратите внимание, в какую сторону смотрит его амбразура А в данном случае укрепления были долговременными, и строили их далеко не идиоты. Бoльшая часть дотов предполагала противодействие десанту, который будут поддерживать огнём с моря. Поэтому их орудия и пулемёты простреливали пляж и залив перед ним фланговым огнём, а к морю были обращены не амбразуры, а лишь замаскированные глухие стены из метров железобетона. Обречённый десант Из-за низкой облачности толпа из 448 тяжёлых «либерейторов» отбомбилась с небольшой ошибкой — всего в каких-то пяти километрах от береговых позиций немцев. А линкоры и крейсеры группы артиллерийской поддержки тоже методично обрабатывали своими «чемоданами» цели в глубине, где, как считалось, находились основные силы противника. В результате десант шёл на практически неподавленную оборону. Во что это вылилось — можно посмотреть в фильмах «Самый длинный день» или «Спасти рядового Райана». Надо лишь помнить, что всё было не так страшно, как это показано в кино. Всё было намного хуже. Те, из первых волн десанта, кому посчастливилось преодолеть десятки, а часто и сотни метров по простреливаемому со всех сторон мелководью, оказались зажаты на берегу. Между кромкой воды и естественной галечной насыпью — единственным укрытием, которое там имелось. Но эта же насыпь, плюс противотанковые ежи, оказалась непреодолимым препятствием для немногих уцелевших танков. На снимке хорошо видно, на каком расстоянии от берега на самом деле высаживались бойцы. Этим ребятам очень повезло — до берега какие-то десятки метров, а глубина «по самые… в общем, вам по пояс будет». В большинстве случаев всё было намного хуже Спустя два часа после начала высадки командир одного из немецких узлов обороны радостно докладывал начальству, что вражеская атака захлебнулась. «Противник залёг возле уреза воды. Горит множество техники. Десантники больше не высаживаются. Суда отошли в море». Однако в этот момент «подоспела кавалерия». В лучших традициях вестернов. «Малыши» спешат на помощь Единственными кораблями, способными оказать реальную поддержку пехоте, оказались не линкоры с их огромными орудиями, а скромные эсминцы. Кораблики типа «Гливз» один за одним подходили на дистанцию 500-700 метров и ложились на курс параллельно берегу. Непрерывно промеряя глубину эхолотами, но всё равно периодически цепляя дно. Только так у них появлялся шанс поразить ведущие фланговый огонь укрепления. Однако тут возникла ещё одна проблема — корабли тупо не знали куда стрелять. Немецкие позиции были хорошо замаскированы. А корректировщики, высаженные в первой волне десанта, к тому времени были уже выбиты. Связь берега с кораблями отсутствовала, и моряки боялись накрыть своих. Командир эсминца «Кармик» осматривал берег в бинокль, пытаясь обнаружить цели, когда обратил внимание на группу пехотинцев, ведущих огонь по какому-то месту на обрыве. Сложив два и два, он отдал команду: «Бейте по их трассерам!». Для тех десантников, это должно было выглядеть как сцена из «Рядового Райана»: когда один из героев в отчаянии стреляет из пистолета по надвигающемуся танку — и тот внезапно взрывается. Но тут «роялем в кустах» сработал не прилетевший вовремя «Мустанг», а пяток 127-мм снарядов с «Кармика». За ними последовали ещё залпы, и дот был подавлен. Командир «Фрэнкфорда» точно так же заметил застрявший на берегу «Шерман». Потерявший гусеницу танк тем не менее продолжал вести огонь куда-то верх. Отследив разрывы его снарядов, эсминец добавил туда и свои пятидюймовые «гостинцы». Из люка высунулся танкист, показал большой палец, спрятался обратно и начал разворачивать башню к следующей цели. Эсминец DD-497 «Фрэнкфорд» и его четыре 127-мм орудия главного калибра Перелом Мало-помалу обе стороны врубились в алгоритм. Десантники на берегу обозначали трассерами цели. А шесть американских эсминцев и три британских сторожевика, снующих туда-сюда параллельно берегу, долбили по ним прямой наводкой. По артиллерийским меркам — просто в упор. Снарядов не жалели. Согласно отчёту, всего за пару часов было выпущено 10,5 тысяч снарядов калибра 127 мм, плюс ещё 1800 добавили сторожевики из своих 102-мм орудий. В общей сложности около 300 тонн железа и тротила. Конечно же, судьбу высадки на Омахе решили простые пехотинцы с винтовками и гранатами, что дрались на берегу. Однако без помощи маленьких универсальных кораблей они вряд ли смогли бы даже просто пересечь пляж и приблизиться к немецким укреплениям. Как сказал впоследствии один из участников десанта: «С того дня я особенно уважаю эсминцы». Николай Колядко