СМИ

Сразу шесть подводных лодок поставлено за последние годы на Черноморский флот. Их боевая служба в Средиземном море в связи с операцией в Сирии приобретает особое значение. Однако мало кто помнит, что способность России распоряжаться этими лодками весьма ограничена. А две из них в итоге даже никогда не были в Черном море. Как такое произошло и что с этим можно сделать?

Российский Черноморский флот создавался для обеспечения выхода империи к Чёрному морю (как Балтийский – к Балтийскому). В течение почти двухсот лет ЧФ оборонял южные рубежи Отечества, не выходя за пределы Чёрного моря, пока в 1960-х не превратился во флот двух морей – основным видом его деятельности стала боевая служба в Средиземноморье (СЗМ).

5-я (Средиземноморская) оперативная эскадра (1967–1992) формировалась на ротационной основе из кораблей всех флотов, но основу её надводных сил составляли корабли 30-й дивизии ЧФ. С распадом СССР боевые службы в СЗМ прекратились. Однако 1 июня 2013 года вновь созданное постоянное оперативное соединение ВМФ России в Средиземном море приступило к выполнению тех же самых задач, что и 5-я эскадра. Черноморский флот вновь стал флотом двух морей, а проходы проливов надводными кораблями ЧФ – делом обыденным.

Но не подводными лодками – в этом случае имеются существенные проблемы. Они особенно показательны в условиях, когда Россия стремится продемонстрировать военно-морское присутствие у берегов Сирии.

Непроходимые проливы

В 2010 году в связи с проблемами, связанными с запуском в серию лодок 4-го поколения пр. 677 «Лада», на Адмиралтейских верфях в Санкт-Петербурге было возобновлено строительство старых добрых дизель-электрических ПЛ (ДЭПЛ) пр. 877 «Палтус» (он же «Варшавянка») по улучшенному проекту 636.3. Шесть новых лодок предназначались для возрождения подводных сил Черноморского флота.

В 2015–2017 годах в Севастополе встретили лодки «Новороссийск», «Ростов-на-Дону», «Старый Оскол» и «Краснодар». В сентябре 2017 года в Восточное Средиземноморье прибыли оставшиеся «Великий Новгород» и «Колпино» – казалось, что через месяц–другой фактическое формирование 4-й отдельной бригады ПЛ ЧФ в Севастополе завершится окончательно.

Однако по прошествии восьми месяцев эта пара так и не прошла Дарданеллы и Босфор, так и не прибыла в Севастополь.

В середине мая «Интерфакс» сообщил, что «Великий Новгород» и «Колпино», по сути, прописались в Тартусе. Что в марте–апреле прошла первая ротация экипажей и в ближайшее время встанет вопрос их текущего ремонта с докованием, который можно решить одним из трёх способов. Первый – возвращение лодок на Адмиралтейские верфи. Второй – отправка в Тартус плавучего дока. Третий – докование в одной из дружественных стран Средиземноморья. Предпочтительным является третий вариант.

Понятно, что круиз по маршруту Тартус – Петербург – Тартус протяжённостью 9500 миль и продолжительностью месяц туда, месяц обратно станет тяжким испытанием и для экипажа, и для матчасти. Можно согласиться и с тем, что доковый ремонт в Египте или на Кипре, пусть даже за валюту, вполне приемлемый вариант.

Неискушённым в тонкостях международного морского права может быть непонятно, зачем нужно перегонять плавдок из Севастополя в Тартус, если лодки сами могут прийти на ремонт в Севастополь?

Ловушка Монтрё

Статья 12 заключённого в далёком 1936 году соглашения о режиме прохода Черноморских проливов, известного как конвенция Монтрё, гласит:

«Державы, прибрежные к Чёрному морю, будут иметь право проводить через проливы, в целях возвращения к их базе, свои подводные лодки, сооружённые или купленные вне этого моря, если Турции заблаговременно было сделано уведомление о закладке или о покупке. ПЛ, принадлежащие названным Державам, могут равным образом проходить через Проливы для ремонта на верфях, расположенных вне этого моря, при условии, что точные данные по этому поводу будут даны Турции».
Таким образом, «Великий Новгород» и «Колпино» могут войти в Чёрное море для ремонта. Однако выйти обратно (сразу или когда того потребует оперативная обстановка) им не позволит 12 статья конвенции Монтрё. Лодки могут выходить за пределы Черного моря – но тоже только для ремонта, а не в любой момент времени. Российские подводные лодки становятся невыездными до тех пор, пока через 2,5 года не возникнет реальная необходимость в очередном доковом ремонте.

Что же делать в такой ситуации?

Важный компромисс

Переписать соглашение 1936 года в свою пользу у России нет ни малейшего шанса. Более того, нам это не нужно.

Как известно, конвенция Монтрё стала компромиссом между противоречивыми требованиями участников конференции. Препятствование свободному выходу подводных лодок ВМФ СССР из Чёрного моря и входу обратно, скорее всего, дело рук английской дипломатии – британской короне были решительно ни к чему «волчьи стаи» активно строившихся тогда советских субмарин в средиземноморской зоне её интересов. В свою очередь, Советский Союз не допустил прохода проливами подводных лодок, линкоров и авианосцев нечерноморских государств, а также свободного (безлимитного) прохода проливами военных кораблей любых классов, что было куда важнее.

Наверное, при желании можно было бы найти лазейки, позволяющие обходить предписания статьи 12. Скажем, уведомлять Турцию о необходимости срочного ремонта черноморских лодок в Тартусе, на Кипре или в Египте из-за загруженности крымских судоремонтных верфей. Однако в условиях дипломатической войны против России, когда поводы для санкций изобретаются на ровном месте, любая наша попытка нарушить (обойти) какое-либо международное соглашение будет моментально использована против нас. Вряд ли стоит провоцировать страны Запада на денонсацию конвенции Монтрё и обустройство базы НАТО в Чёрном море.

Необходимый наряд сил

Теперь важно вспомнить, для чего предназначены лодки, подобные «Варшавянке», какие именно задачи и каким образом они должны выполнять в Восточном Средиземноморье.

Ограниченная ёмкость аккумуляторных батарей ДЭПЛ, позволяющих поддерживать полную подводную скорость хода примерно в течение часа, делает наиболее предпочтительным тактическим приёмом использования неатомных подводных сил завесу из нескольких ПЛ, маневрирующих на малом «бесшумном» ходу, стоящих под водой на якоре, лежащих на грунте или на жидком грунте (слое более плотной морской воды). Расстояние между лодками в завесе и ширина завесы определяются дальностью действия их торпедного вооружения и гидроакустических средств (ракетное вооружение оставлено за кадром из соображений скрытности).

ДЭПЛ пр. 636.3 вооружены торпедами «Физик» с дальностью хода 40 км на 50 узлах и 50 км на 30 узлах. Гидроакустический комплекс МГК-400 «Рубикон» в экспортном исполнении позволяет обнаружить надводный корабль в режиме шумопеленгования на дальности 100 км, подводную лодку «средней» шумности – 16 км (для ГАК, выпускаемых для ВМФ России, увеличим этот параметр до 20 км). В итоге в случае ведения боевых действий против надводных кораблей (НК) одна лодка перекрывает участок морской поверхности шириной до 100 км (по возможностям «Физика»), против ПЛ – до 40 км (по возможностям «Рубикона»).

Чтобы запереть выход из Босфора в Чёрное море, будет достаточно и одной лодки, поэтому обратим взор к Восточному Средиземноморью.

Упрощённо (без привязки к береговой черте) протяжённость морской границы Сирии составляет около 150 км. Чтобы прикрыть сирийское побережье с российскими базами Тартус и Хмеймим от надводных сил противника (скажем, корабельной десантной группы), необходима завеса всего из двух ПЛ, от торпедных подводных лодок – из четырёх ПЛ.

Усложним задачу: не дать морским силам неприятеля продвинуться восточнее Пелопоннеса, где от греческого до ливийского берега примерно 400 км. В этом случае продвижение авианосной ударной группы (АУГ) может быть гарантированно остановлено четырьмя ПЛ, атомной лодки – десятью ПЛ.

Понятно, что построение завесы из 10 лодок – задача заведомо невыполнимая. А вот 4 ПЛ во взаимодействии с развёрнутой системой освещения подводной обстановки (СОПО) – как раз то, что надо. СОПО, состоящая из гидрофонов, проложенных по морскому дну, гидроакустических буёв и других средств, выставленных атомной подводной лодкой специального назначения, будет способна обнаруживать АПЛ противника на подступах к Пелопоннесскому рубежу и передавать данные для наведения своих подводных лодок, маневрирующих в завесе.

Пути решения проблемы
Итак, на сегодняшний день наши подводные силы в южных морях оказались разделёнными между двумя ТВД – черноморским (четыре ПЛ) и средиземноморским (две ПЛ). А чтобы две лодки постоянно находились на боевой службе или в немедленной готовности к выходу в море, а две других были в готовности к выходу через несколько суток, надо, чтобы соединение располагало в сумме шестью ПЛ (две оставшихся проходили бы ремонт).

После того как с недавних пор в Чёрное море зачастили корабли НАТО, наличие в составе ЧФ боеготовых лодок стало обязательным, а практика боевых служб в районе Босфора, скорее всего, была возобновлена.

В принципе, для замкнутого морского театра четырёх единиц, наверное, достаточно, хотя полноценная бригада из шести ПЛ всё же предпочтительнее.

Гораздо хуже обстоят дела в восточной части Средиземного моря. Коль скоро мы заявили о постоянном присутствии там наших морских сил, надо чтобы и корабельный состав оперативного соединения в СЗМ соответствовал серьёзности наших намерений. Поскольку оголять черноморский ТВД неразумно, а двух ДЭПЛ для постоянной боеготовности хотя бы одной из них явно недостаточно, выход остаётся только один – строить новые лодки. Программа-минимум – две ПЛ для Тартуса, программа-максимум – четыре для Тартуса и две для Чёрного моря.

Для Средиземноморского соединения ВМФ России, обречённого рано или поздно снова стать эскадрой, бригада собственных (а не прикомандированных) подводных лодок будет как нельзя кстати. Достаточно сказать, что четыре ПЛ пр. 636.3, помимо выполнения традиционных противокорабельных и противолодочных задач (72 торпеды), могут выставить до 96 морских мин или выпустить до 48 крылатых ракет 3М14 комплекса «Калибр» по береговым целям.

Для нормального функционирования соединения (бригады) ПЛ инфраструктуру Тартуса придётся основательно обновить. Потребуются плавучий док, береговые мастерские (мини-СРЗ), арсенал, зарядо-силовая и компрессорная станции, современные причалы с подачей на них всех необходимых энергосред. Впрочем, своя ноша не тянет. Получив необходимый опыт обустройства первой российской военно-морской базы за рубежом (даже если официально она называется пунктом материально-технического обеспечения), мы пойдём дальше, и уже недалёк тот день, когда ВМФ России будет иметь разветвлённую сеть ВМБ (ПМТО) в дальних водах.