СМИ

Как это все начиналось

Но сперва к истокам проблемы. С восстановлением независимости Латвийской Республики в 1991-м единственным государственным языком стал латышский. Что, собственно, не стало особо болезненным фактором. Просто с табличек с наименованиями улиц исчезли надписи на великом и могучем языке, равно как и на официальных учреждениях и даже магазинах. Правда, в 1993-м ввели специальные «удостоверения» на знание государственного языка, согласно которому каждому гражданину и жителю Латвии дозволялось работать в соответствующей сфере. Это тоже не стало трагедией — у «языкового удостоверения» были три категории. Знаешь язык на высшую категорию — иди хоть в министры, ну а если только на низшую (для этого достаточно было знать банальные слова наподобие «Спасибо», «Пожалуйста», «До свиданья») — то иди в слесари или в дворники.

Все эти годы иногда давала знать о себе языковая инспекция, которая проверяла избранных на знание государственного языка и высматривала нарушения в надписях на названиях магазинов и офисов. Ничего экстраординарного в этом также не наблюдалось. Более того, депутатом парламента на стыке тысячелетий стал житель приморской Лиепаи, поборник русского образа жизни и обладатель истинной купеческой русской внешности Валерий Кравцов. А уж он-то из государственного наречия только «Здравствуйте» и «До свиданья» и знал… Но ничего — не уволили, хотя депутат, несмотря на свои мощные габариты, виртуозно лавировал в кулуарах власти, убегая в перерывах заседаний от латышских журналистов, которые мечтали услышать его речь…

Обучение только на государственном языке практически сразу началось в государственных высших учебных заведениях, но при этом было немало частных вузов, где учили на русском и английском. Все стало меняться, причем резко, года два назад. Министерство образования и науки стало инициатором перехода (впрочем, постепенного) на государственный язык обучения в средних школах. Тут же вспыхнули акции протеста, местами достигавшие пяти, а то и более тысяч человек (для маленькой страны это много).

40% — это «меньшинство»

Итого: нынешняя модель реформы школьного образования, поэтапно вступающая в силу с 1 сентября сего года, предусматривает параллельное существование двух видов школ. Одни с латышским языком обучения, остальные — реализующие программы для нацменьшинств. Русские, как кому это ни покажется странным, в Латвии считается тоже меньшинством, хотя на этом языке в маленькой стране говорит 40% жителей. Так вот, в школах для «нацменьшинств» с этого сентября обучение также проходит в основном или только на латышском: в 1-6 классах закон предписывает не менее 50% материала преподавать на латышском, в 7-9 классах — не менее 80%, а в 10-12 классах, начиная с 2021/2022 учебного года, полностью на латышском преподаются все предметы, за исключением иностранных языков.

Строгий закон оставляет возможность изучать язык и литературу меньшинства, а также другие связанные с культурой и историей меньшинства дисциплины как «предметы по выбору».

По поводу таких решений было много дискуссий и драм — надо сказать, что не все преподаватели в русских школах латышский знают идеально (уж не говоря о письменной части). Возникла угроза постепенного увольнения таких учителей. И, в общем-то, можно было бы не драматизировать даже это — в конце концов, язык великого поэта Яна Райниса и композитора Раймонда Паулса не знает в большинстве своем лишь старшее поколение, а уж молодое-то знает. Учитывая, что нормальным считалось уже лет пятнадцать назад, когда русское чадо родители отдавали, например, в латышский детский сад. При этом никакой ассимиляции — в семье ребенок говорил на родном языке, в то же время с детства приобретая практически идеальное знание латышского.

Но год назад, казалось бы, был перейден последний Рубикон. Предыдущий президент Раймонд Вейонис утвердил решение о переводе преподавания на государственном языке и в частных вузах. Это решение вызвало немало эмоций. «Только на государственном». Или, в худшем случае, «на языке государства-члена ЕС». При этом даже английский нынче считается языком опальным — во всем виновата Великобритания с ее Брекситом.

Почему Латвия не Финляндия?

И вот наступил июль 2019 года. Казалось бы, все ограничения уже установлены, куда дальше? С одной стороны, понятно — Латвия единственное место на земле, где могут развиваться латышские язык и культура. С другой — чуть меньше половины жителей Латвии считают русский родным. С одной стороны, есть пример, когда даже в миролюбивой, но стойкой Финляндии в муниципалитетах пишут объявления не только на финском, но и на шведском, английском и даже русском (это, видимо, для того, чтобы многочисленные российские туристы не заплутали в стране Суоми). Но с другой — в Финляндии нет угрозы финскому, в конце концов, там живет 5,5 миллиона человек, в большинстве своем финны, а в Латвии — всего 1,9 миллиона жителей, при этом родным латышский является только для миллиона «с хвостиком». Спасать надо язык!

Об этом говорила предыдущий министр культуры Латвии Даце Мелбарде (от «Национального объединения»), уходя в июне в отставку: «Меня тревожит распространение русского языка в Латвии!». И с такими словами ушла депутатом в Европарламент. А на ее место заступил оперный певец Наурис Пунтулис, приверженец достаточно сильно национальной позиции (в молодости вообще был солистом уважаемой всеми «националами» рок-группы «Гром»). И уже за несколько дней до своего утверждения господин Пунтулис сказал в латышской прессе, что станет претворять на высоком посту «современный национализм». И начал с того, что сказал: «Зачем нам финансировать общественные СМИ на русском?» А заодно предложил повысить НДС для частной русской прессы, чтобы «вражеская пропаганда» труднее доходила до адресата.

Стоит заметить, что общественные СМИ на русском — это четвертый канал Латвийского радио, несколько передач на русском на Латвийском телевидении и портал Rus.lsm.lv. Этим СМИ и так нелегко — денег дают, что кот наплакал (на все три — примерно миллион). А тут эти вполне лояльные издания хотят вообще в расход пустить. Возникла дискуссия, в результате чего уже избранный министр сказал, что «в своих прежних интервью я слишком поспешно и необдуманно озвучил некоторые планы, сейчас я думаю, пока слишком рано говорить об этом чересчур конкретно. Для консультации я привлеку экспертов, и мы серьезно все взвесим и обсудим». И строго добавил на всякий случай: «Но то, что улучшения в общественных СМИ нужны, несомненно, ясно каждому». Так что судьба русскоязычных общественных СМИ тревожит, учитывая, что их финансирование утверждает парламент, который на 60% является правоцентристским.

То есть то, что в первых годах независимости, за которую боролись представители всех национальностей Латвии (во время баррикад января 1991 года русские радиожурналисты вещали за независимость с подпольных станций!), казалось небывалым — сбывается.

А тут еще и новый президент Левитс… Вроде бы наполовину еврей, да еще и столько лет в Германии прожил. Но и весьма активный сторонник «национальной идеи», и автор преамбулы к Конституции Латвийской Республики, составленной в национально-консервативном духе — в ней четко сказано, что Латвия является гарантом существования и развития латышской нации, ее языка и культуры. А вступая в должность президента, сказал, что отныне «Латвия не мост между Западом и Востоком, а часть Европы и современное северное государство». И это в то время, когда долгие годы после восстановления как раз и мечтали, что Латвия тем мостом как раз и станет. Но воистину — «все течет, все изменяется».

«Дорогие люди Латвии! Два слова, написанных на Памятнике Свободы — „Отчизне и свободе" — это две те ценности, к которым всегда стремился латышский народ, две ценности, однажды завоеванные, затем утраченные и снова возвращенные, — сказал президент, вступая в должность. — Я верю в Латвию, где мы, каждый, такие разные и неповторимые, мы, и латыши, и представители нацменьшинств, мы — народ Латвии, сильны в своей государственной воле, способны создавать свое государство как дом для каждого из нас. Боже благослови Латвию!» И понимай, как хочешь.

А в это время латвийский музыкант Гатис Ирбе рассказал, что в общении с русскоязычными людьми он старается говорить на русском: «У меня много знакомых русских, и мне стыдно говорить с русским на латышском языке. Мне кажется, он подумает, что я тупой». Некоторые министры (почти все, кроме «националов») в разговоре с русской прессой говорят на великом и могучем. А в то же время второй человек в государстве, глава парламента Инара Мурниеце (опять же от «Национального объединения»), выступая 4 июля у мемориала, построенного в память сожженной в 1941 году синагоги, сказала весьма интересно: «Мы за независимую, демократическую, социально ответственную и национальную Латвию!» «С сильным не борись», — как говаривал Фигаро…

Что в сухом остатке? По просьбе «Русской Германии» на вопросы о том, в каком состоянии сегодня в Латвии русский язык, каково его положение должно быть в идеале и каким оно может стать лет через 5-10, ответили два «слуги народа».

Сперва слово депутату парламента от объединения «Центр согласия» (защищает интересы «русскоязычных») Борису Цилевичу:

«Юридически русский — просто иностранный язык, законодательно он не признан языком меньшинства, — говорит депутат парламента Борис Цилевич от объединения „Центр согласия", защищающего интересы русскоязычных. — В политическом дискурсе русский все более явно воспринимается как язык опасного соседа и средство информационной войны. Усиливается стратегия сокращения (в идеале — полной ликвидации, как заявили новый президент Левитс и министр культуры Пунтулис) русскоязычного медийного пространства. Хотя очевидно, что „зачистка" местного русскоязычного контента лишь освобождает медийное поле для российских СМИ. В то же время на бытовом уровне латыши продолжают охотно использовать русский в общении с родственниками, друзьями, коллегами и, как правило, клиентами. Однако латышская молодежь в массе русского уже не знает.

Через 5-10 лет в идеале — язык крупнейшего исторического меньшинства со всеми правами, предусмотренными Рамочной конвенцией, включая общение с властями, использование в образовании, СМИ и т. д., русский останется как бытовой язык, язык „низших классов", резко сократится сфера использования литературного русского в культуре и общественной жизни. Основная тенденция — маргинализация и „приватизация" российскими источниками.»

А вот что ответил на эти вопросы профессор политологии, избранный сейчас в Европарламент (там же сейчас и «изгнанный» с поста мэра Риги Нил Ушаков) от либерального объединения «Развитию/ЗА!» Ивар Иябс.

«О состоянии русского мне трудно судить, я не знаю, в Латвии по-русски говорят лучше или хуже, чем 30 лет назад. Если по факту: русский язык из имперского linguafranca переходит в большое и заметное качество языка меньшинства, у которого есть своя культурная инфраструктура, пресса и т. д. Конечно, кому-то может не понравиться, что люди теперь не могут обойтись только русским языком, а языком публичной коммуникации в Латвии есть и будет латышский.

Я думаю, что знание русского языка является большим богатством и его изучение надо развивать так же, как изучение немецкого, французского, китайского или испанского. В Латвии историческая связь с русскоговорящим миром, и как отметили в своем исследовании поэты Александр Заполь и Семен Ханин, целый круг латышских поэтов печатались и творили и по-русски. К сожалению, русскому языку не повезло: в свое время он стал символом имперской гегемонии, поэтому пройдет определенное время, когда употребление русского языка у многих не станет вызывать неприятие. Русскому в Латвии надо быть важным иностранным и языком заметного меньшинства.

Думаю, есть какие-то социально-лингвистические исследования, которые могут ответить лучше меня… Понятно, что в будущем у русского не будет такого статуса, когда на нем говорят все. При этом я не думаю, что в будущем в Латвии будет меньший интерес, скажем, к русскому театру или литературе. Но, к сожалению, это будущее будет политизировано: например, пока Россия использует свои медиа в других государствах как инструмент „геополитического влияния", это точно не укрепит русский в позиции инструмента культуры».