СМИ

© РИА Новости, Доминик Бутен | Перейти в фотобанкВпервые с 1945 года Европа одинока. Она окружена потенциальными противниками. А на протяжении двадцати лет Европа была крупнейшим в истории экспериментом по федерализации. Все верили, что разумная экономика заменит силу при урегулировании конфликтов, а диалог станет привычным языком международного сообщества.Греки были весьма прогрессивны. Они смотрели на мир примерно так же, как мы сейчас. А вот римляне в глазах греков были обычными. Но в итоге именно обычные, которые к тому же были сильными, и победили. Греки едва успели перейти к созданию городов-государств. Римляне, напротив, построили империю и захватили Грецию. А затем они очень умело впитали всё культурное древнегреческое наследие и стали распространять его уже под своим «наименованием». Это была «мягкая сила» времен расцвета Рима, когда самые умные греки становились советниками римских правителей. Экономика помогает толковать события, происходящие в мире. Но иногда она теряет связь с важными тенденциями. Тогда экономисты обращаются к истории. В 2008 году в мировой экономике началась глубокая рецессия. Последствия этого кризиса были настолько ощутимы и болезненны, что многие изменения последнего десятилетия связывают именно с ними. В действительности кризис скрыл преобразования, больше всего повлиявшие на перелом, который мы стали замечать только сейчас: ускорение технологического развития и изменение баланса сил между ведущими мировыми державами. В течении двадцати лет Европа была крупнейшим в истории экспериментом по федерализации. Что касается экономики, у нее появилась своя валюта — евро, а для руководства она создала собственные институты власти. Европа стала новым миром. Все верили, что разумная экономика заменит силу при урегулировании конфликтов. Все были уверены, что либеральная демократия — это конец пути и что диалог и многосторонний подход стали привычным языком международного сообщества. Но, похоже, сейчас эти убеждения перешли на второй план. Есть проекты похожие на европейский в Канаде — Джастин Трюдо или в Новой Зеландии — Джасинда Ардерн. Но их немного. Европа одинока. Впервые с 1945 года. Она окружена потенциальными противниками. И никогда раньше современные европейцы не были так похожи на древних греков, которые до последнего момента сомневались относительно намерений римлян. Впервые с 1945 года у Европы есть только противники: США, Китай, Россия… Соединенные Штаты разделяли идеи Европы. Они стремились сделать либерализм связующим звеном между ними. Но союзы не вечны. Интересы США теперь отличаются от европейских. Они поддерживают выход Великобритании из европейского клуба и не хотят быть теми, кто выделяет больше всех средств на финансирование НАТО, защитной тени, позволявшей политическим элитам Старого Света мечтать, что можно стать великой державой, не прибегая к силе и военным вмешательствам. Европейское одиночество становится ещё более очевидным, если посмотреть на восток. В 70-е годы под руководством Вилли Брандта в Германии начали проводить «новую восточную политику», направленную на то, чтобы справиться с российской (в то время советской) агрессией при помощи диалога и сотрудничества в сфере предпринимательства. Прошло полвека, а за всё это время Россия так и не приблизилась к Западу. Она экспортирует свой газ в Европу. Но российский президент Владимир Путин в интервью газете «Financial Times» заявляет, что либеральная идея устарела. Сегодня Европа боится России, потому что знает, что во время выборов та начинает проводить кампании по дезинформации. Но куда больше Европа боится Китая, потому что он пошел еще дальше. Китай попал на европейский рынок, купив производственные предприятия в Греции и Португалии. Также он владеет площадками по внедрению 5G, пятого поколения мобильной связи. Что Китай думает о Европе? Трудно сказать, но когда мы лучше начинаем понимать, какая у него политическая культура и как он решает разногласия и конфликты, лучше даже не спрашивать. Изменение климата Брюсселю тоже никак не помогает. Благодаря глобальному потеплению в бельгийском городе стало гораздо солнечнее, однако он всё равно отдает должное своей не самой лучшей погоде. Этот город непостижим для многих европейцев. Самым важным достижением ЕС стала программа «Эразмус» по обмену студентами и преподавателями между университетами, фабрика будущих европейцев. А худшим — неспособность избавиться от образа далекой бюрократической системы, который преследует Европейскую комиссию и остальные учреждения европейского сообщества. Экзамены для кандидатов в Европейскую комиссию не повысили авторитет этого органа власти Последние выборы этот образ не улучшили. Европейский парламент раскололся. А формирование нового правительства (Европейская комиссия) — это самое настоящее мучение. Не только из-за несовпадения политических взглядов, но также из-за ужесточения экзаменов для кандидатов, представленных странами для формирования правительства. Кроме того, европейские институты, с точки зрения своей деятельности, являются продолжением различных государств. Изначально более строгие экзамены (слушания) были задуманы для того, чтобы повысить открытость институтов власти. Но непонятно, улучшило ли это образ европейских учреждений. Два кандидата Ильва Юханссон из Швеции и Януш Войцеховский из Польши были вынуждены пройти экзамен вновь, потому что они не знали ничего или почти ничего о тех должностях, которые должны были занять: внутренняя политика и сельское хозяйство. А кандидатуры француженки Сильви Гулар, румынки Рованы Пламб и венгра Ласло Трочаньи вовсе были отклонены из-за конфликта интересов и злоупотребления государственными средствами. Подразумевается, что правительства каждого государства воспринимают Европейский союз серьезно и посылают в Брюссель лучших кандидатов. Но после слушаний есть все основания полагать, что послать кого-то в столицу Бельгии можно и по другим причинам: вознаградить за былые заслуги, оградить от внутренней политики… Не самые лучшие примеры для Европы в такой сложный период.