СМИ

На прошлой неделе американская и российская делегации провели встречу в Женеве, на которой обсуждались вопросы контроля над вооружениями. Пишущий для издания «Нешнл интерест» Дмитрий Саймс побеседовал с российским полковником в отставке Виктором Мураховским, который является военным аналитиком и работает главным редактором журнала «Арсенал Отечества», Он сделал это, чтобы лучше понять взгляды России на перспективы контроля вооружений. Мураховского в России считают ведущим военным экспертом, и его часто цитируют российские средства массовой информации. Ниже приводится запись их беседы, которая была немного отредактирована ради краткости.

Дмитрий Саймс: Прошлой осенью президент Дональд Трамп объявил, что Соединенные Штаты выйдут из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Недавно советник по национальной безопасности Джон Болтон заявил, что Вашингтон не уверен, будет ли он продлевать договор СНВ-3. Как Москва отреагировала на эти заявления?

Виктор Мураховский: Я не буду говорить от имени всей Москвы, я просто объясню свои личные аналитические выкладки. На мой взгляд, ДРСМД был заключен в особых обстоятельствах. В тот период времени баллистические ракеты были практически единственным типом ракет средней дальности, потому что крылатые ракеты в то время только начинали разрабатывать. По этой причине существовала угроза, что подлетное время ракет от Федеративной Республики Германии до западных областей Советского Союза составит 12-15 минут. Если посмотреть технические детали договора, то там главное внимание уделено запрету на разработку баллистических ракет средней и меньшей дальности и ликвидации этого класса оружия.

С тех пор военно-техническая ситуация существенно изменилась. Если говорить о США и России в настоящее время, то у них главными ракетами средней и меньшей дальности являются крылатые ракеты воздушного и морского базирования. В настоящий момент для России с учетом того, что она граничит со странами НАТО — я говорю, конечно же, о прибалтийских государствах и о Польше — нет никакой разницы, где базируются крылатые ракеты: на суше, в море или в воздухе. В этом плане для России смысл данного договора, который снижал угрозу внезапного удара ракетами средней дальности, полностью утрачен.

В то же время, развивается такая техника, как беспилотные летательные аппараты. Если посмотреть на линейку дронов в США, то мы увидим стратегические разведывательные беспилотники и аппараты, способные собирать разведывательные данные и наносить удары. Если следовать букве ДРСМД в отношении крылатых ракет, то беспилотники несомненно подпадают под это. У России в настоящее время такого оружия нет, и на мой взгляд, предъявлять претензии США по этому вопросу абсолютно глупо. Никто не будет сокращать и ликвидировать этот класс вооружений.

По этим причинам с созданием нового оружия ДРСМД стал бессмысленным с военно-технической точки зрения, а с приближением НАТО к границам России и с политической точки зрения. Например, если США направят в воды Эстонии эсминец, такие действия не будут нарушением договора, а время подлета его крылатых ракет к Санкт-Петербургу в этом случае будет составлять 10-15 минут.

Таким образом, этот договор мертв. Его надо похоронить и забыть. Сейчас совершенно иная политическая и военная ситуация. У нас появились новые системы вооружений, не охваченные договором.

Я думаю, часть инициатив, о которых публично объявили Соединенные Штаты, что в будущем можно будет прийти к новому соглашению, но на сей раз с участием Китая — они не имеют реальных перспектив. Китай не станет даже говорить об этом и отвергнет любые попытки ввести ограничения для его стратегических наступательных вооружений, а также для ракет средней и малой дальности.

— Когда я спрашивал других российских аналитиков о недавнем предложении Трампа по вопросу контроля вооружений (имеется в виду некая «новая сделка», которая включала бы в систему контроля стратегических вооружений и китайские ракеты — прим. ред.), они с озабоченностью говорили о том, что это может быть циничный предлог, чтобы под его прикрытием выйти из СНВ-3 либо вбить клин между Россией и Китаем. Вы с этим согласны?

— Я думаю, это совершенно нереальное предложение со стороны Трампа, и я не знаю, в каких целях оно было сделано. Что касается вбивания клина между Россией и Китаем, то данное предложение не окажет абсолютно никакого воздействия на отношения между Россией и Китаем.

А вот теперь — о теме СНВ-3. Хорошо известно, что многие в американском истэблишменте, в армии, а также некоторые политические советники Трампа считают и это соглашение ненужным. Их точка зрения такова: «Пусть каждая страна что хочет, то и делает в области стратегических наступательных вооружений. В этом случае никто не получит такое абсолютное преимущество, которое позволит ему в одностороннем порядке сокрушить противника и не получить ответный удар». С военно-технической точки зрения я с такой позицией не могу не согласиться.

Факт остается фактом: в случае стратегического конфликта с применением межконтинентального ядерного оружия двум сторонам будет в целом безразлично, сколько используется пусковых установок, сколько используется боеголовок. Сейчас по договору установлен лимит в 800 пусковых установок. И если у одной из сторон их будет полторы тысячи, это результат не изменит.

Все эти разговоры об обезоруживающих ударах, о контрсиловых ударах, это просто патологическая интеллектуальная болтовня, не имеющая ничего общего с реальными планами ведения войны, развертывания вооруженных сил и с тем, как готовятся, начинаются и ведутся войны.

Это ведь так не бывает: президент Трамп или президент Иванов просто встает утром не с той ноги и от плохого настроения жмет на большую красную кнопку. Так не бывает. Чтобы развернуть вооруженные силы и подготовить удары по противнику, требуется довольно много времени. Скрыть такую подготовку совершенно невозможно. По этой причине, даже если СНВ-3 прекратит свое существование, мир не перевернется с ног на голову.

В то же время, я считаю этот договор крайне важным с политической точки зрения, потому что по сути дела на сегодня он является единственным инструментом, позволяющим двум сторонам инспектировать друг друга, и создающим определенный уровень доверия и веры в то, что никто не производит вероломно дополнительные ядерные материалы в каком-нибудь подвале, и что данные, которыми обмениваются стороны, соответствуют действительности. Если говорить о доверии, то у этого договора есть большое количество последствий.

Он создает фон для диалога между представителями двух президентов. Они знают, что если твой партнер соблюдает условия соглашения, то ему можно верить на слово — ну, если он что-то скажет. Когда такой фон отсутствует, то есть когда нет доступных проверке соглашений о контроле вооружений, тогда доверять другой стороне становится все труднее и труднее — даже на переговорах по другим вопросам.

Таким образом, с политической точки зрения данное соглашение очень важно, но с военно-технической точки зрения не произойдет ничего смертельно страшного, если оно прекратит свое существование.

— Прав ли я, полагая, что вы не разделяете обеспокоенность многих аналитиков в Вашингтоне, которые считают, что если развалится ДРСМД, а вслед за ним и СНВ-3, мы станем свидетелями новой гонки вооружений между Россией и США?

— Не думаю, что будет гонка, в ней нет никакого смысла. Я понимаю, о чем говорят эти аналитики. Их тревожит количественная гонка вооружений, это то, о чем я уже говорил — об увеличении количества пусковых установок и боезарядов. Однако я должен повторить, что такое увеличение бессмысленно с военной точки зрения.

В этом вопросе мне кажется довольно рациональной позиция Китая. В настоящее время он обладает финансовыми и техническими возможностями для создания ядерного арсенала, сопоставимого с американским или с российским. Но китайцы этого не делают и не планируют делать. Они просто решили поддерживать свой ядерный арсенал на таком уровне, которого будет достаточно для того, чтобы нанести вероятному противнику в ответ на агрессию такой удар, который окажется для этого противника недопустимо болезненным по последствиям и сама возможность которого отобьет у врага желание нападать. Нет никаких признаков того, что Китай вступает в количественную гонку вооружений, потому что такая гонка полностью утратила свой смысл.

Конечно, соперничество в сфере военной техники и технологий будет продолжаться. Одним из наглядных примеров этого стало принятие Россией на вооружение гиперзвуковой ракеты «Авангард». В то же время, необходимо понимать, что это оружие появилось не вдруг и не вчера. Данные образцы разрабатывали и проектировали на протяжении нескольких десятилетий, а началось все в Советском Союзе в 1980-е годы.

Создадут ли такую технику Соединенные Штаты? Я в этом не сомневаюсь. При нынешнем уровне финансирования и прилагаемых усилий в военно-промышленном комплексе найдется достаточно компаний, способных разработать собственные версии такой техники.

Разрушит ли это стратегическую стабильность? Нет, не разрушит, потому что это, как говорится, оружие Судного дня. Такие системы вооружений гарантируют нанесение ответного удара, несмотря ни на какие системы ПРО. Можно ли использовать это оружие для нанесения первого обезоруживающего удара? Конечно, нет, потому что в составе стратегических ядерных сил есть и другие средства ответного удара, такие как подводные лодки, бомбардировщики и так далее. Их не удастся уничтожить первым ударом.

Некоторые аналитики так говорят об ударах, направленных на «отбивание» ядерной атаки: «Территории противника достигнут лишь 15 процентов ракет и 20 процентов ядерных боеголовок». Мне всегда хотелось задать им вопрос: «А вы когда-нибудь видели своими глазами мертвых, чьи тела разорваны на куски, — и чтобы эти мертвые сильно беспокоились по такому уже абстрактному для них поводу: после их смерти погибнут 50-70 миллионов человек или всего-то пять-семь миллионов?» В реальном мире такие расчеты не делают.

Поэтому я повторю. Мне кажется, что даже если СНВ-3 не будет продлен, в военно-технической сфере не произойдет ничего катастрофического. Но нечто катастрофическое случится с военно-политическим доверием между США и Россией. Ситуация в этой области очень сложная, и она будет только ухудшаться.