© AP Photo, J. Scott ApplewhiteСколько еще фактов может существовать в связи с операциями России по вмешательству? Сколько американским властям известно о том, чего они не хотят раскрывать? И в каких масштабах русские, возможно, продолжают делать то, чего не отслеживают США? Подобные вопросы могут быть заданы генеральному прокурору Уильяму Барру на этой неделе, сообщает «Эн-Пи-Ар».
Если политическое вмешательство, документально подтвержденное в докладе специального прокурора Роберта Мюллера, было лишь «верхушкой айсберга», что же тогда еще скрывается под поверхностью?
Именно этот вопрос задал заместитель генерального прокурора Род Розенстайн (Rod Rosenstein) в своей речи в Нью-Йорке, в которой он отстаивал свое отношение к расследованию вмешательства России. Розенстайн заявил, что, возможно, есть нечто гораздо большее, чем то, о чем говорится в докладе Мюллера.
«Основной вывод заключается в том, что было найдено множество неопровержимых доказательств того, что российские агенты взламывали американские компьютеры и обманывали американских граждан. И это — лишь верхушка айсберга полномасштабной российской стратегии, целью которой было оказание влияния на выборы, способствование социальной розни и нанесение ущерба Америке, подобно тому, как они делали во многих других странах», — заявил Розенстайн в четверг.
Мюллер сосредоточил внимание на двух наиболее известных направлениях «активных мероприятий» России: краже и обнародовании материалов, компрометирующих политиков, против которых они были направлены, а также использовании платформ социальных сетей для усиления недовольства среди уже разобщенного населения.
Кроме того, известны некоторые махинации и тайные замыслы России, которые Мюллер не упомянул в своем докладе.
Например, в пятницу федеральный судья приговорил женщину к 18 месяцам тюрьмы после того, как она признала себя виновной в том, что в период с 2015 года до момента своего ареста летом прошлого года действовала в качестве незарегистрированного российского агента.
Дело Марии Бутиной было в административном порядке выделено в отдельное производство от расследования Мюллера в Министерстве юстиции. Но сторона обвинения подробно описала то, что, по ее мнению, было явными попытками Бутиной проникнуть в круги консервативной политической элиты (в том числе через Национальную стрелковую ассоциацию) в рамках целенаправленной разведывательной деятельности, проводимой российским режимом в сфере американской политики.
Центральную роль в ее деятельности играл американский бойфренд Бутиной Пол Эриксон (Paul Erickson). Ему предъявлены обвинения в совершении уголовных преступлений, связанных с предполагаемым мошенничеством со средствами инвесторов. Пока неясно, может ли сторона обвинения добиваться обвинительного заключения в его отношении и в связи с деятельностью, описанной в судебных документах в рамках миссии Бутиной в США.
Эриксон не признает себя виновным в мошенничестве, и, по словам его адвоката, никаких противозаконных действий его подзащитный не совершал.
Сколько еще фактов может существовать в связи с операциями России по вмешательству? Сколько американским властям известно о том, чего они не хотят раскрывать? И в каких масштабах русские, возможно, продолжают делать то, чего не отслеживают США? Подобные вопросы могут быть заданы генеральному прокурору Уильяму Барру на этой неделе, когда он будет выступать в судебных комитетах — в Сенате, а затем в Палате представителей. Почти наверняка их зададут и самому Мюллеру, если он выступит в Конгрессе.
Угроза по-прежнему существует
Как заявил в пятницу директор ФБР Кристофер Рэй (Christopher Wray), Россия представляет собой «очень серьезную контрразведывательную угрозу».
Выступая в Совете по международным отношениям, он сказал присутствовавшим, что кампания вмешательства, которая достигла своего пика в 2016 году, по-настоящему так и не закончилась и продолжалась на прошлогодних выборах. По его словам, он полагает, что она будет проводиться и на протяжении президентской гонки 2020 года.
«Такая угроза существует не только в период избирательных кампаний. Это в значительной степени угроза, существующая постоянно, каждый день, — заявил Рэй. — И такая деятельность продолжается».
По словам директора ФБР, американские власти не сидят, сложа руки, но тот хаос, который Россия смогла вызвать с помощью так называемого «проекта Лахта», понеся при этом относительно небольшие затраты, означает, что правительству придется работать, чтобы быть на уровне и справиться с этим.
«С одной стороны, я считаю, что с 2016 года всеми различными федеральными агентствами, чиновниками избирательных комиссий штатов и местных комиссий, компаниями-операторами социальных сетей и так далее были сделаны серьезные шаги и достигнуты огромные успехи, — сказал Рэй. — Но мы признаем, что наши противники будут и дальше приспосабливаться и активизируют свою игру, действуя жестче. И поэтому мы во многом считаем 2018 год своего рода генеральной репетицией большого „шоу" в 2020 году».
Однако, несмотря на все свои пространные предупреждения общего характера, высокопоставленные чиновники, отвечающие за национальную безопасность, зачастую упускают детали.
И вообще, Розенстайн заявил, что особый акцент на расследование вмешательства России, сделанный в Министерстве юстиции, главной задачей которого (в отличие от Национальной комиссии по расследованию терактов 11 сентября) является оценка того, были ли нарушены законы, всегда означал, что не на все вопросы о «российской проблеме» будут даны ответы.
«Я обещал сделать это (провести расследование) должным образом и довести его до соответствующего заключения, — сказал он. — Я не обещал сообщать общественности обо всех результатах, поскольку расследования большого жюри — это производство при наличии одной стороны, то есть, они проходят без ознакомления с материалами дела лиц, не имеющих отношения к делу.
«В наши обязанности не входит формирование окончательных фактологических выводов. Мы просто решаем, стоит ли возбуждать уголовное дело», — добавил Розенстайн.
Намеки, подсказки, зацепки
Помимо дела Бутиной высказываются предположения и о других составляющих российской кампании по проведению «активных мероприятий».
Один из неразрешенных вопросов заключался в том, могла ли Москва стоять за созданием фиктивных документов, которые еще больше осложнили расследование ФБР в отношении почтового сервера кандидата от Демократической партии Хиллари Клинтон в 2016 году, как писала газета «Вашингтон Пост» (The Washington Post).
Другой вероятный сценарий, который появился раньше, заключается в том, что в распоряжении Главного управления военной разведки России, ГРУ, могла быть полученная от республиканцев электронная переписка или другие данные, которые были украдены еще до общеизвестной кампании, направленной против демократов.
Одна из теорий, распространявшихся раньше (в том числе, в какой-то момент, президентом Трампом), заключается в том, что российское правительство может вмешаться, чтобы на будущих выборах поддержать демократов, поскольку оно заинтересованно не столько в поддержке президентства Трампа, сколько в создании хаоса.
Еще один вопрос знак с точки зрения осведомленности общественности — это то, в какой степени российские кибератаки нарушили работу и конфиденциальность электронных избирательных систем штатов, в том числе тех, которыми пользуются государственные должностные лица или компании-поставщики.
Рэй и другие официальные лица утверждают, что дистанционные технические взломы никак не повлияли на итоги голосования. Это не означает, что ГРУ или родственные ему службы прекратили попытки — и вероятность неправильного подсчета голосов избирателей, по-прежнему остается одной из главных проблем американцев в том, что касается угрозы иностранного вмешательства.
Аналитики также предупредили, что специалисты по иностранному вмешательству могут усовершенствовать методы, которые они используют, чтобы обманывать американцев, заставляя их верить ложным заявлениям, в том числе с помощью новых усовершенствованных поддельных видео или аудио материалов.
Если в решающий момент во время избирательной кампании появился клип, в котором политик говорил нечто провокационное (и никто не мог сразу же понять, было ли это на самом деле), это могло бы привести к серьезным потенциальным последствиям в решающий момент во время выборов.
Какие бы схемы ни выбирали иностранные государства — Россия или другие страны — новой нормой должно стать предвидение и предупреждение злонамеренных действий в политической сфере. Рэя спросили, означают ли результаты 2016 года, что к подобной деятельности могут присоединиться Китай, Северная Корея, Иран или другие страны.
«Разумеется, все эти страны наблюдают и отмечают, что русские пытались сделать в 2016 году и потом, — ответил он. — И мы предполагаем, что это станет явлением, с которым нам придется бороться, и нам придется иметь дело не только с Россией — их будет гораздо больше».
© AP Photo, J. Scott ApplewhiteСколько еще фактов может существовать в связи с операциями России по вмешательству? Сколько американским властям известно о том, чего они не хотят раскрывать? И в каких масштабах русские, возможно, продолжают делать то, чего не отслеживают США? Подобные вопросы могут быть заданы генеральному прокурору Уильяму Барру на этой неделе, сообщает «Эн-Пи-Ар».Если политическое вмешательство, документально подтвержденное в докладе специального прокурора Роберта Мюллера, было лишь «верхушкой айсберга», что же тогда еще скрывается под поверхностью? Именно этот вопрос задал заместитель генерального прокурора Род Розенстайн (Rod Rosenstein) в своей речи в Нью-Йорке, в которой он отстаивал свое отношение к расследованию вмешательства России. Розенстайн заявил, что, возможно, есть нечто гораздо большее, чем то, о чем говорится в докладе Мюллера. «Основной вывод заключается в том, что было найдено множество неопровержимых доказательств того, что российские агенты взламывали американские компьютеры и обманывали американских граждан. И это — лишь верхушка айсберга полномасштабной российской стратегии, целью которой было оказание влияния на выборы, способствование социальной розни и нанесение ущерба Америке, подобно тому, как они делали во многих других странах», — заявил Розенстайн в четверг. Мюллер сосредоточил внимание на двух наиболее известных направлениях «активных мероприятий» России: краже и обнародовании материалов, компрометирующих политиков, против которых они были направлены, а также использовании платформ социальных сетей для усиления недовольства среди уже разобщенного населения. Кроме того, известны некоторые махинации и тайные замыслы России, которые Мюллер не упомянул в своем докладе. Например, в пятницу федеральный судья приговорил женщину к 18 месяцам тюрьмы после того, как она признала себя виновной в том, что в период с 2015 года до момента своего ареста летом прошлого года действовала в качестве незарегистрированного российского агента. Дело Марии Бутиной было в административном порядке выделено в отдельное производство от расследования Мюллера в Министерстве юстиции. Но сторона обвинения подробно описала то, что, по ее мнению, было явными попытками Бутиной проникнуть в круги консервативной политической элиты (в том числе через Национальную стрелковую ассоциацию) в рамках целенаправленной разведывательной деятельности, проводимой российским режимом в сфере американской политики. Центральную роль в ее деятельности играл американский бойфренд Бутиной Пол Эриксон (Paul Erickson). Ему предъявлены обвинения в совершении уголовных преступлений, связанных с предполагаемым мошенничеством со средствами инвесторов. Пока неясно, может ли сторона обвинения добиваться обвинительного заключения в его отношении и в связи с деятельностью, описанной в судебных документах в рамках миссии Бутиной в США. Эриксон не признает себя виновным в мошенничестве, и, по словам его адвоката, никаких противозаконных действий его подзащитный не совершал. Сколько еще фактов может существовать в связи с операциями России по вмешательству? Сколько американским властям известно о том, чего они не хотят раскрывать? И в каких масштабах русские, возможно, продолжают делать то, чего не отслеживают США? Подобные вопросы могут быть заданы генеральному прокурору Уильяму Барру на этой неделе, когда он будет выступать в судебных комитетах — в Сенате, а затем в Палате представителей. Почти наверняка их зададут и самому Мюллеру, если он выступит в Конгрессе. Угроза по-прежнему существует Как заявил в пятницу директор ФБР Кристофер Рэй (Christopher Wray), Россия представляет собой «очень серьезную контрразведывательную угрозу». Выступая в Совете по международным отношениям, он сказал присутствовавшим, что кампания вмешательства, которая достигла своего пика в 2016 году, по-настоящему так и не закончилась и продолжалась на прошлогодних выборах. По его словам, он полагает, что она будет проводиться и на протяжении президентской гонки 2020 года. «Такая угроза существует не только в период избирательных кампаний. Это в значительной степени угроза, существующая постоянно, каждый день, — заявил Рэй. — И такая деятельность продолжается». По словам директора ФБР, американские власти не сидят, сложа руки, но тот хаос, который Россия смогла вызвать с помощью так называемого «проекта Лахта», понеся при этом относительно небольшие затраты, означает, что правительству придется работать, чтобы быть на уровне и справиться с этим. «С одной стороны, я считаю, что с 2016 года всеми различными федеральными агентствами, чиновниками избирательных комиссий штатов и местных комиссий, компаниями-операторами социальных сетей и так далее были сделаны серьезные шаги и достигнуты огромные успехи, — сказал Рэй. — Но мы признаем, что наши противники будут и дальше приспосабливаться и активизируют свою игру, действуя жестче. И поэтому мы во многом считаем 2018 год своего рода генеральной репетицией большого „шоу" в 2020 году». Однако, несмотря на все свои пространные предупреждения общего характера, высокопоставленные чиновники, отвечающие за национальную безопасность, зачастую упускают детали. И вообще, Розенстайн заявил, что особый акцент на расследование вмешательства России, сделанный в Министерстве юстиции, главной задачей которого (в отличие от Национальной комиссии по расследованию терактов 11 сентября) является оценка того, были ли нарушены законы, всегда означал, что не на все вопросы о «российской проблеме» будут даны ответы. «Я обещал сделать это (провести расследование) должным образом и довести его до соответствующего заключения, — сказал он. — Я не обещал сообщать общественности обо всех результатах, поскольку расследования большого жюри — это производство при наличии одной стороны, то есть, они проходят без ознакомления с материалами дела лиц, не имеющих отношения к делу. «В наши обязанности не входит формирование окончательных фактологических выводов. Мы просто решаем, стоит ли возбуждать уголовное дело», — добавил Розенстайн. Намеки, подсказки, зацепки Помимо дела Бутиной высказываются предположения и о других составляющих российской кампании по проведению «активных мероприятий». Один из неразрешенных вопросов заключался в том, могла ли Москва стоять за созданием фиктивных документов, которые еще больше осложнили расследование ФБР в отношении почтового сервера кандидата от Демократической партии Хиллари Клинтон в 2016 году, как писала газета «Вашингтон Пост» (The Washington Post). Другой вероятный сценарий, который появился раньше, заключается в том, что в распоряжении Главного управления военной разведки России, ГРУ, могла быть полученная от республиканцев электронная переписка или другие данные, которые были украдены еще до общеизвестной кампании, направленной против демократов. Одна из теорий, распространявшихся раньше (в том числе, в какой-то момент, президентом Трампом), заключается в том, что российское правительство может вмешаться, чтобы на будущих выборах поддержать демократов, поскольку оно заинтересованно не столько в поддержке президентства Трампа, сколько в создании хаоса. Еще один вопрос знак с точки зрения осведомленности общественности — это то, в какой степени российские кибератаки нарушили работу и конфиденциальность электронных избирательных систем штатов, в том числе тех, которыми пользуются государственные должностные лица или компании-поставщики. Рэй и другие официальные лица утверждают, что дистанционные технические взломы никак не повлияли на итоги голосования. Это не означает, что ГРУ или родственные ему службы прекратили попытки — и вероятность неправильного подсчета голосов избирателей, по-прежнему остается одной из главных проблем американцев в том, что касается угрозы иностранного вмешательства. Аналитики также предупредили, что специалисты по иностранному вмешательству могут усовершенствовать методы, которые они используют, чтобы обманывать американцев, заставляя их верить ложным заявлениям, в том числе с помощью новых усовершенствованных поддельных видео или аудио материалов. Если в решающий момент во время избирательной кампании появился клип, в котором политик говорил нечто провокационное (и никто не мог сразу же понять, было ли это на самом деле), это могло бы привести к серьезным потенциальным последствиям в решающий момент во время выборов. Какие бы схемы ни выбирали иностранные государства — Россия или другие страны — новой нормой должно стать предвидение и предупреждение злонамеренных действий в политической сфере. Рэя спросили, означают ли результаты 2016 года, что к подобной деятельности могут присоединиться Китай, Северная Корея, Иран или другие страны. «Разумеется, все эти страны наблюдают и отмечают, что русские пытались сделать в 2016 году и потом, — ответил он. — И мы предполагаем, что это станет явлением, с которым нам придется бороться, и нам придется иметь дело не только с Россией — их будет гораздо больше».
Комментарии (0)