СМИ

© РИА Новости, Павел Лисицын | Перейти в фотобанк Лондон — Угроза резистентности к антибиотикам (AMR) отодвигается на задний план угрозой изменения климата. Хотя проблема AMR, возможно, равнозначна проблеме изменения климата, она не достигла примерно того же уровня осведомленности общественности. Одна из причин этого очевидна: климатический кризис становится все более заметным явлением. Мы, британцы, больше не одиноки в зацикленности на погоде. Последствия изменения климата ощущаются повсюду: от сильной жары в Европе и засух в Южной Африке и Азии до лесных пожаров в Бразилии, Индонезии, Калифорнии и окраинах Сиднея. И эти постоянные образы создали базу общественного мнения. Сегодня при поддержке таких активистов по борьбе с изменением климата, как Грета Тунберг и Extinction Rebellion (Восстание против вымирания), бизнес-лидеры и директивные органы больше, чем когда-либо прежде, уделяют внимание изменению климата. Но что насчет AMR и, в частности, растущей резистентности к стандартным антибиотикам? Средства массовой информации по всему миру по-прежнему регулярно ссылаются на два важных вывода из независимого Обзора по устойчивости к противомикробным препаратам, который я провел в 2014-2016 годы. Если мы не снизим нашу зависимость от ненужных антибиотиков и не преуспеем в разработке новых (или альтернатив — таких, как вакцины), к 2050 году ежегодная смертность от AMR может достигнуть десяти миллионов. На экономическом фронте общие затраты за этот провал (с 2015 по 2050 год) могут достичь $100 триллионов. Я еще не проводил анализ аналогичного уровня по изменению климата. Если мы не решим эту проблему, то затраты в человеческих жизнях и потере производительности могут оказаться больше, меньше или примерно такими же, как те, что связаны с AMR. Но какими бы они ни были, я годами верил в то, что борьба с изменением климата — это здравый смысл с точки зрения управления рисками. И сегодня, когда общественная осведомленность по этому вопросу растет, открываются возможности и для улучшающих благосостояние новых инвестиций в зеленые формы энергии, производства и потребления. Крупномасштабные инвестиции в альтернативные продукты питания, возобновляемые источники энергии и низкоуглеродные транспортные системы могут оказаться именно тем, что нам необходимо для запуска экономик, борющихся с последствиями кризиса 2008 года. Помимо изменения климата, существует еще одна параллель с кризисом AMR: вспышка Эбола в Западной Африке в 2014-2016 годах. Директивные органы и организации гражданского общества всего мира быстро и эффективно отреагировали на эпидемию, главным образом потому, что она была главной новостью в течение многих дней даже в странах Запада. Американцы были поглощены (иррациональными) страхами заразиться лихорадкой Эбола, и тысячи жителей Запада отменили свои зарубежные поездки, одновременно требуя от политиков предпринять какие-либо действия. Вспышка унесла жизни менее 12 тысяч человек в странах, наиболее пострадавших от нее. Безусловно, это ужасная цифра. Но на самом деле это меньше, чем число погибших от AMR в Европе за тот же период. Как отмечалось в нашем Обзоре, с 2016 года в Европе AMR ежегодно уносила 25 тысяч жизней (с аналогичными показателями для Соединенных Штатов). И сегодня те же источники, которые мы цитировали, сообщают о ежегодной потере в 33 тысячи, что говорит о том, что число случаев осложнений, связанных с AMR, и смертность от AMR растут быстрее, чем мы прогнозировали. При этом сумма в $53 миллиарда, оценочная стоимость вспышки Эбола, превысила сумму, необходимую для финансирования 29 рекомендованных мероприятий AMR Review. Мы подсчитали, что для предотвращения кошмарного сценария на 2050 год, описанного выше, было бы необходимо вложить $42 миллиарда в течение десятилетия. И все же, помимо публичных заявлений правительств и многосторонних организаций, мало что делается для решения этой экзистенциальной угрозы благополучию человека. Где Грета для AMR? Безусловно, в некоторых западных странах, благодаря новым правилам и растущему потребительскому спросу на продукты без антибиотиков, судя по всему, сократилось использование антибиотиков в сельском хозяйстве. И Китай, и Индия запретили использование в сельскохозяйственном сырье колистина, являющегося критическим антибиотиком последнего резерва для человека. Вместе с тем мы практически исчерпали антибиотики для лечения AMR-инфекций, а фармацевтические компании избегают этой области развития из-за финансовых рисков и отсутствия гарантированных выплат. Тем не менее, инвесторы и корпоративные советы все чаще рассматривают вопрос о том, как сделать свои портфели и бизнес-модели более социально ответственными, не в последнюю очередь путем отказа от ископаемого топлива. Обсуждения такого рода только приветствуются. Но когда мы увидим аналогичный толчок к дивестициям от фармацевтических компаний, которые отказываются поддерживать разработку новых антибиотиков, или от стран, которые не инвестируют в меры по предотвращению быстро растущей распространенности AMR? Учитывая отсутствие мер по этому вопросу, настало время начать настаивать на том, чтобы страны включили AMR в качестве причины смерти в государственные свидетельства о смерти. А Международный валютный фонд в своих оценках на уровне стран должен начать анализ национальных систем здравоохранения, как это уже делается в отношении готовности к изменению климата. Глобальная растущая общественная поддержка действий в области климата теперь имеет силу того, что мы назвали бы импульсной торговлей. Что касается AMR, то она, похоже, застряла в том, что мы назвали бы ловушкой ценностей. Но она не останется там навсегда. Так или иначе, она скоро о себе заявит.