СМИ

© РИА Новости, | Перейти в фотобанкПереводчица, эксперт по российскому театру и культуре, куратор театральных проектов в Польше и России рассказывает о восприятии Чехова в мире. На Чехова можно ходить много раз, постоянно открывая для себя что-то новое, говорит она и рассказывает о чеховском юморе, о современности языка его пьес, об искусстве паузы и о многом другом. Интервью с Агнешкой Любомирой Пётровской (Agnieszka Lubomira Piotrowska) — переводчицей, экспертом по российскому театру и культуре, куратором театральных проектов в Польше и России. Dwutygodnik: 29 января исполнилось 160 лет со дня рождения Антона Чехова. По этому случаю я спросил миллениалов, какой образ им представляется, когда они слышат его фамилию. Стоящий на сцене самовар, вокруг которого кружат марионетки, и больше ничего, ответили они. Как вам это нравится? Агнешка Любомира Пётровска: Невозможно не знать одного их тех драматургов, пьесы которых чаще всего ставят на мировых театральных подмостках. Те преобразования, которые он произвел в способе сочинения для театра, мы видим до сих пор. В Польше его, однако, недостает. Я часто слышу, что его вещи часто ставят. Но где? А ведь это автор, на которого можно ходить много раз, постоянно открывая для себя что-то новое. Каждая постановка может оказаться уникальной, если режиссер выберет один из тысяч мотивов, на котором раньше никто не сосредотачивал внимание.© РИА Новости, Владимир Вяткин | Перейти в фотобанкСпектакль Александринского театра по мотивам пьесы А.П.Чехова "Чайка" в постановке польского режиссера Кристиана Люпа— «Краткость — сестра таланта», — говорил Чехов и применял это правило на практике. Большие проблемы при переводе создавало то, что польский язык требует использования вспомогательных глаголов, а это удлиняет фразу. Я стремилась сохранить ритм и темп высказываний героев. Я много езжу по России и смотрю много постановок. Некоторые чеховские фразы уже звучат у меня в голове в исполнении конкретных актеров конкретных театров. Это помогло мне идти в ногу с Чеховым. — Я бы еще хотел задать вопрос о терапевтической плоскости его творчества. «Чайка» начинается с того, что Медведенко спрашивает Машу, отчего та ходит в черном. Она отвечает, что носит траур по своей жизни. Это созвучно словам Ивана Войницкого, то есть дяди Вани, который говорит: «Когда нет настоящей жизни, то живут миражами. Все-таки лучше, чем ничего». Кажется, что стоицизм Чехова — отличное средство от депрессии, которое успокаивает душу лучше, чем современная ему удушающая религиозность. — Я слушала интервью с Евгением Мироновым, звездой российского кино и сцены, который недавно играл Войницкого (этот спектакль в январе десять дней шел в парижском театре «Одеон» при полных залах, а среди зрителей были такие звезды, как Изабель Юппер). Он рассказывал, что ему, как он думает, удалось отойти от позднейшей традиции и приблизиться к чеховской интерпретации этого героя. Его дядя — это не неудачник, у него масса энергии, он знает, что нужно действовать, показывает пути решения проблем. Его монологи преисполняют радостью жизни, демонстрируют, что из каждой ситуации есть выход. Сам Чехов был таким. Он работал как литератор и как врач, вытаскивал из неприятностей своих братьев, оплачивал их долги. Работа была для него основой существования, он знал, что только упорный труд позволит ему содержать семью. А возвращаясь к современности… Обратите внимание, какие в этих текстах великолепные женские фигуры. — Такое впечатление, что Чехов вдохновил Теннесси Уильямса. Раневская из «Вишневого сада» — это прототип Бланш Дюбуа. — Да. Чеховские героини осознают, как их ограничивает мир. Три сестры из одноименной пьесы учились в Москве, владели тремя иностранными языками, но были вынуждены работать на телеграфе или в провинциальной школе. — А из деревенской газеты они узнавали, что Бальзак венчался в Бердичеве. — Именно так. Они чувствуют, что мир тянет их вниз, но живут надеждой. И здесь мы возвращаемся к любовной теме. Ольга, старшая из сестер, говорит, что если бы она вышла замуж, она бы любила мужа. Она мечтает о любви, общности интересов, хорошей жизни. Вторая сестра, Маша, вышла замуж за своего учителя, который казался ей сначала интересным интеллигентом, но потом она увидела его заурядность, мещанство. Она разлюбила его и чувствует себя разбитой, мимолетную радость она ищет в романе. Почти все замужние женщины у Чехова превосходят своих партнеров по уровню образования, честолюбию, они чувствуют себя несчастными и изменяют супругам. Даже нашедшая себя в роли жены и матери Наташа из «Трех сестер» флиртует с начальником мужа. В первых версиях «Платонова» овдовевшая генеральша рассказывает, что стала пьяницей, начав пить после свадьбы. Замуж выходили не по любви а по расчету или под принуждением. Единственное, что оставалось — алкоголь и измены. — Значит, Чехов создал свое «эмансипационное движение». — Чехов абсолютный феминист! Он изображает женщин образованными, сильными, уверенными в себе. Ограничивает их возможности только окружающая действительность.