СМИ

© РИА Новости, Алексей Витвицкий | Перейти в фотобанкВ последние 20 лет мир в странах бывшей Югославии держался на том, что ЕС обещал принять их в свои ряды, пишет Wprost. Вето Франции по этому вопросу может возродить этнические конфликты. ЕС решил умыть руки. Оставшееся от него пустое место сможет занять Россия, у которой есть много предложений для стран региона.

Забавно было смотреть, как в прошедшие выходные российский премьер Дмитрий Медведев спокойно и уверенно пожимал руку своей сербской коллеге Ане Брнабич. Россия известна своим суровым отношениям к гомосексуалистам, а здесь, пожалуйста: глава ее правительства демонстрирует, что он прекрасно ладит с открытой сербской лесбиянкой, которая воспитывает вместе со своей партнершей зачатого путем ЭКО сына Игоря и регулярно принимает участие в маршах равенства. Сербия, Ирландия и Люксембург — это три европейских государства, где правительство возглавляют представители сексуальных меньшинств.

Медведев, чья страна гордится своей борьбой с этой западной заразой, смог, однако, пережить необходимость показаться в такой компании, ведь на кону стояли важные цели. Брнабич приехала в Москву подписывать соглашение о присоединении Сербии к Евразийскому экономическому союзу. Это созданная под эгидой России зона свободной торговли, объединяющая постсоветские государства, которую Москва преподносит как альтернативу Европейскому союзу и использует в качестве инструмента восстановления прежних влияний. О том, насколько важен проект для Кремля, лучше всего свидетельствует тот факт, что война на Украине вспыхнула в том числе из-за свержения президента Януковича, пытавшегося заменить соглашение об ассоциации с ЕС евразийским договором с Россией.

Сербия — первая страна, не входившая в состав СССР, которая подписала соглашение, закрепляющее стратегическую позицию России в сердце Балкан, у юго-восточных границ Евросоюза. Еврокомиссия пыталась, правда, склонить Белград отказаться от договора с Россией, пригрозив, что тот помешает интеграции Сербии с ЕС, но сербы не восприняли угрозу всерьез. С середины октября стало ясно, что обещанного расширения Евросоюза не будет.

© РИА Новости, Марко Кужавич | Перейти в фотобанкАкция против действий Приштины в КосовоОт участия в «мыльной опере», о которой говорила представительница Франции, может отказаться Македония. Эта страна готова начать переговоры о присоединении, тем более что она уже одной ногой находится в НАТО и граничит с входящей в ЕС Грецией, но если премьер Заев потерпит поражение на досрочных выборах, новая пользующаяся поддержкой Москвы команда возобновит спор с Афинами, и тогда произойдет откат в прошлое лет на десять, а то и больше (раздосадованные, как македонцы, действиями ЕС албанцы могут взяться за строительство Великой Албании).

Если сегодня, когда большинство стран региона уже выполнили свое «домашнее задание», Евросоюз решил умыть руки, то он тем более сбежит, поджав хвост, если лишенные европейских иллюзий соседи вернутся к тому, что они умеют лучше всего, то есть к межнациональной розни. Оставшееся от ЕС пустое место всегда сможет занять Россия, у которой есть предложения для любого случая. В мирное время — это Евразийский экономический союз, который после присоединения к нему Сербии можно будет расширить на другие православные страны. Если что-то пойдет не так, Кремль может предложить военную помощь. Впрочем, сербы давно ее получают в виде танков, бронетранспортеров, самолетов и систем противовоздушной обороны.

Возобновление войн на Балканах Москве выгодно, ведь они создают угрозу безопасности у южных границ ЕС и могут служить эффективным рычагом давления на Европу, охотно перекладывающую любые балканские проблемы (особенно, если она сама их создала) на других.

Европейское бездействие во время распада Югославии привело к самой страшной бойне в послевоенной истории нашего континента. Завершить ее удалось лишь при помощи американского вмешательства. Бездействие, порожденное французским эгоизмом, создает условия для возобновления неоконченных войн. На этот раз в роли специалиста по грязной работе может выступить Россия. Вопрос только в том, к этому ли стремится Франция?