© РИА Новости, Михаил Климентьев | Перейти в фотобанкАвтор, наш бывший коллега Леонид Бершидский, проводит сомнительные параллели между действиями Эрдогана в Курдистане и «крымской весной». Главное отличие: Путина в Крыму ждало подавляющее большинство крымчан, а курды Эрдогана боятся больше, чем Асада. Но западным СМИ удобно ругать Путина – Трампа – Эрдогана.
Захват турецким президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом целого куска сирийской территории, как и аннексия его российским коллегой Крыма, встретила лишь слабенькое международное сопротивление. Поощрит ли это новые территориальные захваты? Любая нация, которая замыслит такое, нуждается в предупреждении: такие захваты удаются лишь в тех случаях, когда они не вызывают полномасштабные войны.
Пока что США лишь заморозили активы турецких министерств обороны и энергетики на своей территории. Пострадали и американские владения господ министров энергетики и внутренних дел Турецкой Республики. Если у турецкого министра обороны есть что-то в США, то и этой собственности предстоит заморозка. Президент Трамп также выступил со страшным предупреждением Турции о приостановке переговоров по торговому соглашению. Он даже — страшно сказать — подумывает о подъеме пошлин на турецкую сталь. Но Турция эти санкции едва-едва заметит. Хотя бы вот почему: более, чем вероятно, что у этих министров и их ведомств просто нет никакой собственности в США. При этом, однако, у наказанных турецких министерств наверняка сохранится возможность пользоваться всем, что может предоставить финансовый мир США через другие ветви турецкого правительства — причем возможность эта будет почти неограниченной.
Европейский Союз, со своей стороны, добился от своих членов согласия в том, что европейские страны будут придерживаться «твердых национальных линий во всем, что касается политики их экспорта вооружений в Турцию». В переводе это означает пусть и не эмбарго на продажу вооружений, но хотя бы рекомендацию европейским нациям: прекратите продавать оружие Анкаре. Это, кстати, как раз то, что Германия, Финляндия, Франция, Нидерланды и Швеция и так уже обещали не делать. Да вот только Эрдоган вполне выжил бы и при полном эмбарго на вооружения со стороны Европы: Россия будет только счастлива в случае его просьбы продать Турции еще больше оружия.
Санкции против Турции оказались еще слабее, чем те, которые наложили на Россию после того, как она захватила Крым у Украины в марте 2014-го года. В тот же месяц США и ЕС наложили несколько запретов на въезд в свои страны, а также заморозили активы ряда лиц. Такое наказание получили те российские граждане, в отношении которых была информация об их участии в этой операции. Европейцы также запретили любую деловую активность в отношении Крыма. Но Россия просто пожала плечами — и игнорировала эти ограничения. Более строгие меры со стороны Запада, на которые Россия ответила запретом на некоторые виды импорта с этого самого Запада, последовали уже позднее — после эскалации на Восточной Украине и после того, как малайзийский пассажирский авиалайнер оказался сбит над территорией, контролировавшейся пророссийскими повстанцами.
Как и его предтеча Путин, Эрдоган может быть уверен, что по его стране не ударят по-настоящему. Чем-нибудь напоминающим санкции Совета безопасности ООН против Ирака. Напомним, что те санкции были наложены в 1990 году в наказание за захват Ираком Кувейта в августе того же года. Вот те санкции были серьезными: они включали полное эмбарго на торговлю и финансовые операции.
Слабость наложенных за Крым и за северную Сирию санкций подрывает саму норму «территориальной целостности», которая предполагаемо выкристаллизовалась в мире в наступившую после второй мировой войны эру. Появление и утверждение этой нормы, предполагавшей общемировой консенсус насчет неприятия военных захватов и вооруженного сепаратизма — именно эти изменения принесли уменьшение количества войн. Норма территориальной целостности и сложившийся вокруг нее консенсус — именно их принято считать причинами того, что в современном мире снизилось количество попыток вооруженного захвата чужих территорий. Но заключения политолога Марка Захера, в 2001-м году в специальном исследовании проводившем мысль о том, что территориальная целостность резко снизила количество передвижений границ, — этим заключениям господина Захера все чаще бросают вызов. Последний такой вызов исходил от более свежего, недавно опубликованного исследования. Получается, что хоть какая-то зависимость нормы о территориальной целостности и обилием (снижением) территориальных захватов прослеживается все с большим и большим трудом. Ее трудно доказать.
В более свежем по времени исследовании Дэн Альтман из университета штата Джорджия утверждает, что территориальные захваты на самом деле никогда и не устаревали. Просто форма этих захватов изменилась, утверждает исследователь на основе наблюдений над несколькими межгосударственными конфликтами. Вот какие изменения произошли.
По мере того, как страны все больше «чувствуют неловкость» от классического «намеренного» объявления войны, формы завоевания с объявлением войны уменьшились в количестве уже много раньше наших времен — причем сильно уменьшились. Зато сохранились такие формы завоеваний, как стратегия постановки мирового сообщества перед «свершившимся фактом» изменения границ при одновременном уходе от прямого военного столкновения. Обычно «призом» становятся маленькие территории, с небольшим населением или вообще без оного, а также земли почти без вражеского гарнизона, который надо было бы удалять с завоеванной земли военной силой. Можно было бы предположить, что в новых условиях государства вообще откажутся от завоеваний из-за всеобщего нежелания прослыть зачинателем войны. На самом же деле оказалось, что государства избегают только грубых захватов с открытой войной, отдавая предпочтение внешне не связанным с войной захватам. По крайней мере — сравнительно не связанным.
По мнению Альтмана, за основу для подсчета следует взять все государства, ответственные за первоначальные завоевания, приведшие к войнам (то есть к конфликтам с числом жертв более 1 000 человек). Так вот, все 9 государств, осуществивших такие завоевания с 1975-го года, в конце концов теряли завоеванную территорию. Зато если взять все 30 «хапков» земли, совершенных с 1980-го по 2018-й годы и не сопровождавшихся войнами, по меньшей мере половина удалась. То есть «захватчики» смогли в 50 процентах случаев удержать свои земли.
Вывод: успешные захватчики — это те, кому удается избежать войны при захвате.
Попытка захватить целую страну, как это было в случае с захватом Кувейта иракскими войсками в 1990-м году, — такая попытка увеличивает риск вмешательства третьей силы, отмечает Альтман. Да и санкции, наложенные тогда на Ирак, показывают, что такое экономическое давление может просто сломать захватчика. Но тту Альтман продолжает: «Зато жертвы менее крупных и явных захватов оказывались часто предоставленными самим себе, — пишет Альтман.- Если взять все 63 попытки захвата с 1945-го года, то только в 5 из 63-х третья сила (то есть союзник или просто друг жертвы) производила хоть один выстрел в защиту жертвы».
Все это делает крымский захват Путина относительно типичной историей современных завоеваний. Там было мало насилия, а Путин точно рассчитал, что интервенции третьей стороны не случится. А вот вторжение России в восточную Украину — по Альтману — было просто ошибкой в расчетах. Поскольку началась война, все пошло не по плану. И вот уже Россия теперь надеется вернуть удерживаемые сепаратистами территории назад Украине. Взамен Москва хочет только благоприятные условия мира с украинской стороны.
В Сирии Эрдоган очевидно надеялся на успех в крымском стиле — на постановку всех перед свершившимся фактом. Но последние события — такие, как вмешательство в борьбу сирийской армии на стороне курдов, а также требование России, чтобы Турция не присоединяла те земли, на которых турки сейчас оказались, — эти события говорят об одном. Эрдоган ошибся — так же, каак Путин ошибся с Восточной Украиной.
Слабая реакция со стороны Запада не заставит Эрдогана отступить. Но возможность войны — вот что может сорвать его план насчет 30-километровой зоны безопасности в Сирии. Ему придется пойти на сделку с Путиным и сирийским диктатором Асадом.
Когда смотришь на историю завоеваний, сомневаешься, что так называемый «основанный на правилах мир» вообще когда-то существовал. Путин и Эрдоган идут на необычный уровень риска. Автократы повышают ставки. Нынешний ход Эрдогана на театре военных действий в Сирии — это рискованная игра. Но и в ней его невозможно привлечь ка ответственности за нарушение какой-то очень важной юридической нормы.
© РИА Новости, Михаил Климентьев | Перейти в фотобанкАвтор, наш бывший коллега Леонид Бершидский, проводит сомнительные параллели между действиями Эрдогана в Курдистане и «крымской весной». Главное отличие: Путина в Крыму ждало подавляющее большинство крымчан, а курды Эрдогана боятся больше, чем Асада. Но западным СМИ удобно ругать Путина – Трампа – Эрдогана. Захват турецким президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом целого куска сирийской территории, как и аннексия его российским коллегой Крыма, встретила лишь слабенькое международное сопротивление. Поощрит ли это новые территориальные захваты? Любая нация, которая замыслит такое, нуждается в предупреждении: такие захваты удаются лишь в тех случаях, когда они не вызывают полномасштабные войны. Пока что США лишь заморозили активы турецких министерств обороны и энергетики на своей территории. Пострадали и американские владения господ министров энергетики и внутренних дел Турецкой Республики. Если у турецкого министра обороны есть что-то в США, то и этой собственности предстоит заморозка. Президент Трамп также выступил со страшным предупреждением Турции о приостановке переговоров по торговому соглашению. Он даже — страшно сказать — подумывает о подъеме пошлин на турецкую сталь. Но Турция эти санкции едва-едва заметит. Хотя бы вот почему: более, чем вероятно, что у этих министров и их ведомств просто нет никакой собственности в США. При этом, однако, у наказанных турецких министерств наверняка сохранится возможность пользоваться всем, что может предоставить финансовый мир США через другие ветви турецкого правительства — причем возможность эта будет почти неограниченной. Европейский Союз, со своей стороны, добился от своих членов согласия в том, что европейские страны будут придерживаться «твердых национальных линий во всем, что касается политики их экспорта вооружений в Турцию». В переводе это означает пусть и не эмбарго на продажу вооружений, но хотя бы рекомендацию европейским нациям: прекратите продавать оружие Анкаре. Это, кстати, как раз то, что Германия, Финляндия, Франция, Нидерланды и Швеция и так уже обещали не делать. Да вот только Эрдоган вполне выжил бы и при полном эмбарго на вооружения со стороны Европы: Россия будет только счастлива в случае его просьбы продать Турции еще больше оружия. Санкции против Турции оказались еще слабее, чем те, которые наложили на Россию после того, как она захватила Крым у Украины в марте 2014-го года. В тот же месяц США и ЕС наложили несколько запретов на въезд в свои страны, а также заморозили активы ряда лиц. Такое наказание получили те российские граждане, в отношении которых была информация об их участии в этой операции. Европейцы также запретили любую деловую активность в отношении Крыма. Но Россия просто пожала плечами — и игнорировала эти ограничения. Более строгие меры со стороны Запада, на которые Россия ответила запретом на некоторые виды импорта с этого самого Запада, последовали уже позднее — после эскалации на Восточной Украине и после того, как малайзийский пассажирский авиалайнер оказался сбит над территорией, контролировавшейся пророссийскими повстанцами. Как и его предтеча Путин, Эрдоган может быть уверен, что по его стране не ударят по-настоящему. Чем-нибудь напоминающим санкции Совета безопасности ООН против Ирака. Напомним, что те санкции были наложены в 1990 году в наказание за захват Ираком Кувейта в августе того же года. Вот те санкции были серьезными: они включали полное эмбарго на торговлю и финансовые операции. Слабость наложенных за Крым и за северную Сирию санкций подрывает саму норму «территориальной целостности», которая предполагаемо выкристаллизовалась в мире в наступившую после второй мировой войны эру. Появление и утверждение этой нормы, предполагавшей общемировой консенсус насчет неприятия военных захватов и вооруженного сепаратизма — именно эти изменения принесли уменьшение количества войн. Норма территориальной целостности и сложившийся вокруг нее консенсус — именно их принято считать причинами того, что в современном мире снизилось количество попыток вооруженного захвата чужих территорий. Но заключения политолога Марка Захера, в 2001-м году в специальном исследовании проводившем мысль о том, что территориальная целостность резко снизила количество передвижений границ, — этим заключениям господина Захера все чаще бросают вызов. Последний такой вызов исходил от более свежего, недавно опубликованного исследования. Получается, что хоть какая-то зависимость нормы о территориальной целостности и обилием (снижением) территориальных захватов прослеживается все с большим и большим трудом. Ее трудно доказать. В более свежем по времени исследовании Дэн Альтман из университета штата Джорджия утверждает, что территориальные захваты на самом деле никогда и не устаревали. Просто форма этих захватов изменилась, утверждает исследователь на основе наблюдений над несколькими межгосударственными конфликтами. Вот какие изменения произошли. По мере того, как страны все больше «чувствуют неловкость» от классического «намеренного» объявления войны, формы завоевания с объявлением войны уменьшились в количестве уже много раньше наших времен — причем сильно уменьшились. Зато сохранились такие формы завоеваний, как стратегия постановки мирового сообщества перед «свершившимся фактом» изменения границ при одновременном уходе от прямого военного столкновения. Обычно «призом» становятся маленькие территории, с небольшим населением или вообще без оного, а также земли почти без вражеского гарнизона, который надо было бы удалять с завоеванной земли военной силой. Можно было бы предположить, что в новых условиях государства вообще откажутся от завоеваний из-за всеобщего нежелания прослыть зачинателем войны. На самом же деле оказалось, что государства избегают только грубых захватов с открытой войной, отдавая предпочтение внешне не связанным с войной захватам. По крайней мере — сравнительно не связанным. По мнению Альтмана, за основу для подсчета следует взять все государства, ответственные за первоначальные завоевания, приведшие к войнам (то есть к конфликтам с числом жертв более 1 000 человек). Так вот, все 9 государств, осуществивших такие завоевания с 1975-го года, в конце концов теряли завоеванную территорию. Зато если взять все 30 «хапков» земли, совершенных с 1980-го по 2018-й годы и не сопровождавшихся войнами, по меньшей мере половина удалась. То есть «захватчики» смогли в 50 процентах случаев удержать свои земли. Вывод: успешные захватчики — это те, кому удается избежать войны при захвате. Попытка захватить целую страну, как это было в случае с захватом Кувейта иракскими войсками в 1990-м году, — такая попытка увеличивает риск вмешательства третьей силы, отмечает Альтман. Да и санкции, наложенные тогда на Ирак, показывают, что такое экономическое давление может просто сломать захватчика. Но тту Альтман продолжает: «Зато жертвы менее крупных и явных захватов оказывались часто предоставленными самим себе, — пишет Альтман.- Если взять все 63 попытки захвата с 1945-го года, то только в 5 из 63-х третья сила (то есть союзник или просто друг жертвы) производила хоть один выстрел в защиту жертвы». Все это делает крымский захват Путина относительно типичной историей современных завоеваний. Там было мало насилия, а Путин точно рассчитал, что интервенции третьей стороны не случится. А вот вторжение России в восточную Украину — по Альтману — было просто ошибкой в расчетах. Поскольку началась война, все пошло не по плану. И вот уже Россия теперь надеется вернуть удерживаемые сепаратистами территории назад Украине. Взамен Москва хочет только благоприятные условия мира с украинской стороны. В Сирии Эрдоган очевидно надеялся на успех в крымском стиле — на постановку всех перед свершившимся фактом. Но последние события — такие, как вмешательство в борьбу сирийской армии на стороне курдов, а также требование России, чтобы Турция не присоединяла те земли, на которых турки сейчас оказались, — эти события говорят об одном. Эрдоган ошибся — так же, каак Путин ошибся с Восточной Украиной. Слабая реакция со стороны Запада не заставит Эрдогана отступить. Но возможность войны — вот что может сорвать его план насчет 30-километровой зоны безопасности в Сирии. Ему придется пойти на сделку с Путиным и сирийским диктатором Асадом. Когда смотришь на историю завоеваний, сомневаешься, что так называемый «основанный на правилах мир» вообще когда-то существовал. Путин и Эрдоган идут на необычный уровень риска. Автократы повышают ставки. Нынешний ход Эрдогана на театре военных действий в Сирии — это рискованная игра. Но и в ней его невозможно привлечь ка ответственности за нарушение какой-то очень важной юридической нормы.
Комментарии (0)