© РИА Новости, Алексей Дружинин | Перейти в фотобанкВизит к понтифику стал комплиментом итальянцам в надежде на их поддержку в продвижении интересов Кремля в ЕС, считает автор украинского издания. Рассказывая о визите Владимира Путина в Ватикан в сомнительном ироничном тоне, автор пытается анализитовать отношения стран, но выводы статьи озадачивают. По ее логике, именно Путин, а не Франциск стал в глазах европейцев «последним римлянином».
Папа Римский встретился в Ватикане с президентом РФ Владимиром Путиным. Хозяин Кремля на встречу, как водится, опоздал. Эта деталь оказалась растиражирована СМИ, несмотря на то, что ничего сенсационного в ней нет, — если бы Путин приехал вовремя, это скорее было бы сенсацией.
Но коллег очень легко понять: сказать-то больше особо нечего. Никаких видимых результатов на встрече папы Франциска и президента РФ достигнуто не было. Для наблюдателей так и осталось загадкой — зачем именно они встречались? Столько интересных тем было заявлено накануне встречи, а в результате — ничего.
Согласно официальному релизу, во время встречи за закрытыми дверями понтифик и российский президент говорили о положении Римско-Католической церкви в России, обсудили ситуацию в зонах конфликтов — Украине, Сирии и Венесуэле, «выразили удовлетворение развитием двусторонних отношений», обсудили экологические проблемы. Все это, само собой, «в дружелюбной обстановке». И все это за какой-нибудь час, да и то неполный.
Также внимание публики — за неимением ничего более интересного — привлекли подарки, которыми обменялись главы государств. Путин преподнес Папе Римскому, кроме дежурной иконы (почему-то считается, что без иконы в таких подарочных пакетах никак нельзя), фильм Андрея Кончаловского, посвященный Микеланджело, с многозначительным названием «Грех» и альбом, посвященный этому фильму.
Заголовки, конечно, получились яркие: «Путин подарил Папе Римскому «Грех». Папа, надо сказать, не остался в долгу. Он подарил Путину вместо иконы гравюру конца 18 в. — что-то вроде открытки «на память о Риме». А также свое послание ко Всемирному дню молодежи и медаль, посвященную 100-летнему юбилею окончания Первой мировой войны. На медали выгравировано: «Ничто не утрачивается с миром. Все можно утратить в войне».
Учитывая откровенное скатывание российской власти в геронтократию, послание к молодежи можно зачесть как стеб, а учитывая все более откровенное увлечение кремлевского лидера вооружениями, медаль — тоже.
Все эти танцевальные "па" можно было бы не воспринимать всерьез — счесть визит Путина в Ватикан формальностью. Но ситуация-то, действительно, напряженная. И в России со свободой совести, и в Сирии, и на Украине, и в Венесуэле и даже в области экологии. Удивляет и темп обсуждения, и скупость информации — ни папа Франциск, ни президент Путин не сделали традиционного заявления для прессы, обошлось лапидарным пресс-релизом. И единственным реальным результатом встречи оказалось подписание меморандума о сотрудничестве детских больниц. Неужели для заключения такого договора необходимы были переговоры первых лиц государств?
Обе стороны, таким образом, вольно или невольно продемонстрировали, сколь невысокого мнения они друг о друге. Кажется, никто на самом деле и не собирался ни о чем договариваться.
Да и возможно ли это? Ставки задраны слишком высоко, а разочарование слишком очевидно.
Несмотря на то что предыдущая встреча с президентом РФ имела для Святого Престола прорывной результат — подписание с патриархом Московским Гаванской декларации, этот прорыв оказался чисто декоративным. Гаванская декларация в Москве легла под сукно, двусторонние отношения РПЦ и Святого Престола, как крыловский воз, и ныне там. Папу Римского по-прежнему не желают принимать в России — и это начинает выглядеть некрасиво, учитывая то гостеприимство, которое папа регулярно оказывает и Путину, и чиновникам Моспатриархата, не отказывающих себе в удовольствии наведываться в Рим.
Ситуация усугубляется конфликтом, разразившимся между Москвой и Константинополем. Есть причины подозревать, что в этом конфликте папа, хоть и не станет совершенно откровенным союзником одной из сторон, будет тяготеть, скорее ко Второму Риму, чем к Третьему. И трудно себе представить, что именно мог бы предложить Кремль апостольской столице в обмен на лояльность в этом противостоянии.
Например, можно было бы пригласить папу Франциска в Москву. И я не скажу, как многие коллеги, что это для Путина совершенно невозможно, потому что чревато социальными потрясениями. И РПЦ, и россияне это проглотили бы — и не такое глотали. Просто Путину это, по всей видимости, пока не нужно. Пускай у папы и дальше остается незакрытый гештальт — такими людьми проще манипулировать.
Встреча с Папой Римским для хозяина Кремля — сугубо символический акт. Особенно это заметно на фоне антилиберальной пропаганды, которой Путин не только занялся лично, но и продвигает себя в роли «последнего римлянина» — бастиона на пути варваризации Запада и падения нравов. Он на глазах превращается в икону консерваторов и правых. В отличие от папы, который все время улыбается, каменное, лишенное выражения лицо российского лидера кажется им воплощением силы.
Да, папа Франциск проигрывает Путину в глазах европейских — особенно итальянских — правых в качестве защитника «истинных христианских ценностей». И это кое-то говорит нам о том типе христианства, который бытует у консерваторов на Западе. Попытки папы Франциска вернуть западному христианству дух Нового завета, дух любви, разбиваются о самодовольную традицию, которая превратила христианство в набор правил, идеологических установок и суждений. Однополые отношения, гендерные роли, аборты, разводы и т. п. для этого типа христианства оказываются важнее, чем открытость и готовность подходить к любому частному случаю с позиций любви. Куда проще вообще не иметь дело с частными случаями, ограничиваясь догматами о допустимом и недопустимом. Этот догматизм, для которого отправной точкой оказываются не столько догматы веры, сколько сам догматизм — социальный, политический, моральный — определяет успех Путина у западных правых. Просто потому, что догматизм — это всегда способ получить простой ответ на любой вопрос и иметь свою позицию, не прикладывая усилий к тому, чтобы ее самостоятельно обдумать, составить и сопоставить с ценой, которую придется заплатить.
Что-то странное происходит с миром и христианством, если именно Путин оказывается для мира главным адвокатом христианских ценностей — так назвал российского президента собеседник Нью-Йорк Таймс в Италии. Путин, кажется, спешить занять вакантное место «морального авторитета». О смерти западного либерализма и о том ужасном влиянии, который он оказывает на католическую церковь, он говорил, в частности, в интервью Financial Times незадолго до визита в Италию. И ему нравится выглядеть и предлагать себя в качестве защитника и опоры для шатающегося мирового христианства и даже для самого Святого Престола. Они с Папой Римским не просто на одной стороне. Путин даже немного более католический, чем сам папа — в отличие от папы, он может сказать «фе» в адрес либералов. И ему за это ничего не будет.
Путин симпатичен европейским популистам и их электорату тем же, чем любезен своему избирателю Трамп: он говорит вещи, которые не принято говорить вслух в приличном западном обществе — и многим приятно это слышать. Так что Путину есть смысл работать над своим имиджем защитника консервативных ценностей в Европе — он может оказаться именно тем лидером, вокруг которого будут готовы сгрудиться все, кому наскучил либерализм. Он лучший кандидат на оппозицию либеральной западной политике. Даже лучше, чем сам Папа Римский с его непонятными и слишком сложными в применении доктринами любви, которые так просто профанировать, сводя к либерализму.
Если западные либералы не хотят принимать Путина в своем приличном обществе, то он вернется на европейскую сцену в иной, более неудобной для них роли — в роли лидера правой оппозиции в Европе. И тут лучшей платформы для старта, чем Италия, ему не найти. Оттого нынешний визит сопровождала такая плотная имиджевая работа. В частности, публикации пропутинских материалов в самых авторитетных изданиях страны — Corriere della Sera и La Stampa, — в которых Путин настолько явно продвигает свою антилиберальную политическую платформу, будто собирается идти на выборы в этой стране, а не просто посетить ее с однодневным визитом.
В этом же контексте, по всей видимости, следует воспринимать и его встречу с папой Франциском. Визит к понтифику, и даже подарок, который он ему преподнес — кино о Микеланджело — все это были комплименты итальянцам в надежде на их поддержку в продвижении интересов Кремля в Европе. Ни для чего другого Папа Римский Путину, видимо, сейчас больше не нужен. В определенном смысле, он даже готов быть вместо него — «папой» для «истинных» католиков.
© РИА Новости, Алексей Дружинин | Перейти в фотобанкВизит к понтифику стал комплиментом итальянцам в надежде на их поддержку в продвижении интересов Кремля в ЕС, считает автор украинского издания. Рассказывая о визите Владимира Путина в Ватикан в сомнительном ироничном тоне, автор пытается анализитовать отношения стран, но выводы статьи озадачивают. По ее логике, именно Путин, а не Франциск стал в глазах европейцев «последним римлянином».Папа Римский встретился в Ватикане с президентом РФ Владимиром Путиным. Хозяин Кремля на встречу, как водится, опоздал. Эта деталь оказалась растиражирована СМИ, несмотря на то, что ничего сенсационного в ней нет, — если бы Путин приехал вовремя, это скорее было бы сенсацией. Но коллег очень легко понять: сказать-то больше особо нечего. Никаких видимых результатов на встрече папы Франциска и президента РФ достигнуто не было. Для наблюдателей так и осталось загадкой — зачем именно они встречались? Столько интересных тем было заявлено накануне встречи, а в результате — ничего. Согласно официальному релизу, во время встречи за закрытыми дверями понтифик и российский президент говорили о положении Римско-Католической церкви в России, обсудили ситуацию в зонах конфликтов — Украине, Сирии и Венесуэле, «выразили удовлетворение развитием двусторонних отношений», обсудили экологические проблемы. Все это, само собой, «в дружелюбной обстановке». И все это за какой-нибудь час, да и то неполный. Также внимание публики — за неимением ничего более интересного — привлекли подарки, которыми обменялись главы государств. Путин преподнес Папе Римскому, кроме дежурной иконы (почему-то считается, что без иконы в таких подарочных пакетах никак нельзя), фильм Андрея Кончаловского, посвященный Микеланджело, с многозначительным названием «Грех» и альбом, посвященный этому фильму. Заголовки, конечно, получились яркие: «Путин подарил Папе Римскому «Грех». Папа, надо сказать, не остался в долгу. Он подарил Путину вместо иконы гравюру конца 18 в. — что-то вроде открытки «на память о Риме». А также свое послание ко Всемирному дню молодежи и медаль, посвященную 100-летнему юбилею окончания Первой мировой войны. На медали выгравировано: «Ничто не утрачивается с миром. Все можно утратить в войне». Учитывая откровенное скатывание российской власти в геронтократию, послание к молодежи можно зачесть как стеб, а учитывая все более откровенное увлечение кремлевского лидера вооружениями, медаль — тоже. Все эти танцевальные "па" можно было бы не воспринимать всерьез — счесть визит Путина в Ватикан формальностью. Но ситуация-то, действительно, напряженная. И в России со свободой совести, и в Сирии, и на Украине, и в Венесуэле и даже в области экологии. Удивляет и темп обсуждения, и скупость информации — ни папа Франциск, ни президент Путин не сделали традиционного заявления для прессы, обошлось лапидарным пресс-релизом. И единственным реальным результатом встречи оказалось подписание меморандума о сотрудничестве детских больниц. Неужели для заключения такого договора необходимы были переговоры первых лиц государств? Обе стороны, таким образом, вольно или невольно продемонстрировали, сколь невысокого мнения они друг о друге. Кажется, никто на самом деле и не собирался ни о чем договариваться. Да и возможно ли это? Ставки задраны слишком высоко, а разочарование слишком очевидно. Несмотря на то что предыдущая встреча с президентом РФ имела для Святого Престола прорывной результат — подписание с патриархом Московским Гаванской декларации, этот прорыв оказался чисто декоративным. Гаванская декларация в Москве легла под сукно, двусторонние отношения РПЦ и Святого Престола, как крыловский воз, и ныне там. Папу Римского по-прежнему не желают принимать в России — и это начинает выглядеть некрасиво, учитывая то гостеприимство, которое папа регулярно оказывает и Путину, и чиновникам Моспатриархата, не отказывающих себе в удовольствии наведываться в Рим. Ситуация усугубляется конфликтом, разразившимся между Москвой и Константинополем. Есть причины подозревать, что в этом конфликте папа, хоть и не станет совершенно откровенным союзником одной из сторон, будет тяготеть, скорее ко Второму Риму, чем к Третьему. И трудно себе представить, что именно мог бы предложить Кремль апостольской столице в обмен на лояльность в этом противостоянии. Например, можно было бы пригласить папу Франциска в Москву. И я не скажу, как многие коллеги, что это для Путина совершенно невозможно, потому что чревато социальными потрясениями. И РПЦ, и россияне это проглотили бы — и не такое глотали. Просто Путину это, по всей видимости, пока не нужно. Пускай у папы и дальше остается незакрытый гештальт — такими людьми проще манипулировать. Встреча с Папой Римским для хозяина Кремля — сугубо символический акт. Особенно это заметно на фоне антилиберальной пропаганды, которой Путин не только занялся лично, но и продвигает себя в роли «последнего римлянина» — бастиона на пути варваризации Запада и падения нравов. Он на глазах превращается в икону консерваторов и правых. В отличие от папы, который все время улыбается, каменное, лишенное выражения лицо российского лидера кажется им воплощением силы. Да, папа Франциск проигрывает Путину в глазах европейских — особенно итальянских — правых в качестве защитника «истинных христианских ценностей». И это кое-то говорит нам о том типе христианства, который бытует у консерваторов на Западе. Попытки папы Франциска вернуть западному христианству дух Нового завета, дух любви, разбиваются о самодовольную традицию, которая превратила христианство в набор правил, идеологических установок и суждений. Однополые отношения, гендерные роли, аборты, разводы и т. п. для этого типа христианства оказываются важнее, чем открытость и готовность подходить к любому частному случаю с позиций любви. Куда проще вообще не иметь дело с частными случаями, ограничиваясь догматами о допустимом и недопустимом. Этот догматизм, для которого отправной точкой оказываются не столько догматы веры, сколько сам догматизм — социальный, политический, моральный — определяет успех Путина у западных правых. Просто потому, что догматизм — это всегда способ получить простой ответ на любой вопрос и иметь свою позицию, не прикладывая усилий к тому, чтобы ее самостоятельно обдумать, составить и сопоставить с ценой, которую придется заплатить. Что-то странное происходит с миром и христианством, если именно Путин оказывается для мира главным адвокатом христианских ценностей — так назвал российского президента собеседник Нью-Йорк Таймс в Италии. Путин, кажется, спешить занять вакантное место «морального авторитета». О смерти западного либерализма и о том ужасном влиянии, который он оказывает на католическую церковь, он говорил, в частности, в интервью Financial Times незадолго до визита в Италию. И ему нравится выглядеть и предлагать себя в качестве защитника и опоры для шатающегося мирового христианства и даже для самого Святого Престола. Они с Папой Римским не просто на одной стороне. Путин даже немного более католический, чем сам папа — в отличие от папы, он может сказать «фе» в адрес либералов. И ему за это ничего не будет. Путин симпатичен европейским популистам и их электорату тем же, чем любезен своему избирателю Трамп: он говорит вещи, которые не принято говорить вслух в приличном западном обществе — и многим приятно это слышать. Так что Путину есть смысл работать над своим имиджем защитника консервативных ценностей в Европе — он может оказаться именно тем лидером, вокруг которого будут готовы сгрудиться все, кому наскучил либерализм. Он лучший кандидат на оппозицию либеральной западной политике. Даже лучше, чем сам Папа Римский с его непонятными и слишком сложными в применении доктринами любви, которые так просто профанировать, сводя к либерализму. Если западные либералы не хотят принимать Путина в своем приличном обществе, то он вернется на европейскую сцену в иной, более неудобной для них роли — в роли лидера правой оппозиции в Европе. И тут лучшей платформы для старта, чем Италия, ему не найти. Оттого нынешний визит сопровождала такая плотная имиджевая работа. В частности, публикации пропутинских материалов в самых авторитетных изданиях страны — Corriere della Sera и La Stampa, — в которых Путин настолько явно продвигает свою антилиберальную политическую платформу, будто собирается идти на выборы в этой стране, а не просто посетить ее с однодневным визитом. В этом же контексте, по всей видимости, следует воспринимать и его встречу с папой Франциском. Визит к понтифику, и даже подарок, который он ему преподнес — кино о Микеланджело — все это были комплименты итальянцам в надежде на их поддержку в продвижении интересов Кремля в Европе. Ни для чего другого Папа Римский Путину, видимо, сейчас больше не нужен. В определенном смысле, он даже готов быть вместо него — «папой» для «истинных» католиков.
Комментарии (0)