СМИ

В донецком кафе громко играла музыка. Пахло шашлыком и приготовленной на углях картошкой. В другом конце зала гости сдвинули столы, чтобы вся шумная компания поместилась Вокруг бегали дети, звучали тосты, периодически люди выходили потанцевать на небольшом местечке в проходе. Вдруг подошел мужчина, который сидел сам за столом и ждал свой шашлык, в левой руке держал стопку с коньяком, а в левой — стакан с напитком. Ему не хотелось выпивать одному, поэтому он подошел чокнуться с нами. — Если что, я сепар, — предупредил он нас после выпитой рюмки. В нашем случае это уточнение лишь расположило к беседе. Спустя некоторое время выяснилось, что он с 2014 году воюет. Началось все с гуманитарной помощи, а после был Донецкий аэропорт и война для него продолжается по сей день. Он стал рассказывать о своем боевом опыте, о ситуации на передовой, как запрещают отвечать на провокационный огонь со стороны ВСУ. Я слушал его, а в голове засела одна мысль. Как же много вокруг людей, у которых полно собственных историй, связанных с войной. До начала боевых действий я всего раз встретил человека, который мне сам решил рассказать о том, что воевал в Югославии. Это был таксист. Обычно ветераны тех или иных военных конфликтов не очень любят рассказывать о том, что им удалось повидать. В подробности вдаваться не любят. Да, воевал. Да, был там-то и там-то. Эмоциональных историй или будоражащих нутро подробностей можно не ждать. Но иногда их настроение заставляет вернуться в боевые будни прошлого, когда жизнь казалась проще — в той стороне противник, а в окопе — товарищи. Ситуация с фронтовиками по обе стороны линии соприкосновения вроде бы идентичная. И там, и там ветераны боевых действий. Правда, бьется каждый за свои идеалы, мотивы у всех разные, а также постбоевой период жизни также разный. Отличий хватает. Причем они кардинальные. К примеру, не могу вспомнить, чтобы ветераны боевых действий в Донецке дрались с пассажирами или водителям маршруток за бесплатный проезд в общественном транспорте. Или, к примеру, не могу вспомнить, чтобы кто-то из участников войны в Донбассе на стороне ополчения брал в заложники мирное население, как это сделал в прошлом году бывший АТОшник на мосту в Киеве, хотя у того были все конечности на месте, а психика покалечена скорей асоциальным образом жизни, чем боевыми действиями. Когда я встречаю такие истории на украинской стороне, то пытаюсь вспомнить экс-участников боевых действий в Донбассе, которые добровольно воевали на стороне ополчения в самые горячие годы вооруженного противостояния. После окончания боев они вернулись в свои города, но вернулись уже совершенно иными людьми. Все чаще, когда еду в общественном транспорте, иду по улице, прогуливаюсь по местам скопления большого количества людей, меня, так или иначе посещает мысль о том, что вокруг большое количество людей со своими трагичными и впечатляющими историями. Не обязательно это будут люди в форме. Напротив, скорее всего, они будут одеты по гражданке. Будут прогуливаться рядом и внешне выглядеть почти так же, как и все остальные. Важнее то, что происходит внутри. Кстати, это будет касаться не только людей, которые непосредственно принимали участие в боевых действиях, но и мирных жителей, которые волей судьбы оказались вблизи ада гражданской войны. Печально то, что с каждым годом подобных людей становится все больше. Война не просто не прекратилась, она продолжается под информационный шум. Где-то там происходят стычки в городах, где-то пострадал какой-то видный деятель, где-то начались продажи нового гаджета, а кто-то из коррупционеров попался на очередной взятке. И все. Никто уже и не помнит, что там происходило вчера с теми людьми, о которых во время актуальности нужно было говорить. А ведь вокруг продолжают ходить люди с протезами, которым нужна помощь, не только материальная, но и эмоциональная. Особенностью русских людей, чаще всего, является не особая эмоциональность. По крайней мере, внешне никто не выказывает свои внутренние переживания. Мало кто ходит к психотерапевтам, а вместо душевного лекаря выступают друзья или случайные знакомые, когда дал волю эмоциям под воздействием алкоголя. Такая уж у нас особенность. В такие минуты можно услышать, что на самом деле беспокоит человека. И тогда будет важно услышать его. Увы, но как-то так сложилось, что этой проблеме не уделяют должного внимания. Лишь отдельные волонтеры приезжают для помощи ветеранам. Мне встречались бывшие ополченцы, которые получив тяжелые травмы, сами становились помощниками тех, кто пострадал в результате активных боевых действий. Эти люди знают, с чем бороться, так как сами переживают примерно это же. В частности, примечателен пример Рафи Джабара, который в Авдеевской промзоне получил тяжелое ранение, но остался в строю. Пусть теперь уже не на боевых, а в тылу, но он продолжает оставаться бойцом, так как ему приходится уже после войны продолжать помогать своим боевым товарищам. В 2016 году я встретился с питерскими волонтерами, которые приезжали, чтобы также оказывать содействие в реабилитации и социализации своим бывшим сослуживцам. У них также были тяжелые ранения, которые, по идее, должны были их ввергнуть в пучину самокопания и рефлексии. Они могли обрушиться с гневом на окружающий мир, который продолжает жить своей какой-то жизнью, которая им совершенно непонятна. Но нет, они находят в себе силы не просто не пасть духом, а даже помогать таким же, как они бойцам. К сожалению, приходится об этом говорить в период, когда боевые действия еще не окончены. Многие из нас не получили того, чего так долго хотелось – победы. Той самой желанной, о которой мечтали в самые горячие годы войны. Но вместо неё – веретено перемирий. Год за годом все новые переговоры, все новые режимы прекращения огня, а в это время противник окапывается все ближе и ближе к позициям Народных Республик. И все это время количество раненых увеличивается. Увеличивается количество тех, кто нуждается в помощи. Попадая в будничную рутину, забываешь об этих проблемах. Но достаточно одного разговора, одной фразы, чтобы все эти мысли вновь стали будоражить сознание. Вышеперечисленные мысли не новы. Об этих проблемах говорят многие, об этом задумываются и об этом говорят. Но все же не станет лишним в очередной раз вспомнить о тех, кто живет рядом с нами и борется со своим посттравматическим синдромом. Денис Григорюк, Аналитическая служба Донбасса