Алексей Куракин: Четвертый раздел Польши. Переговоры - «ДНР и ЛНР»

  • 12:18, 08-авг-2019
  • ДНР и ЛНР
  • Мартын
  • 0

Продолжение, Часть III. Начало, Часть II




В своей книге «Дипломатия» Генри Киссинджер очень метко описал стратегию СССР накануне Второй мировой войны: «Сталин, ощущавший, что война неизбежна, рассчитывал получить от нее выгоды, в ней не участвуя».


Для реализации такой стратегии надо было иметь железные нервы. У товарища Сталина они были. И он умел ждать.


Во-первых, надо было убедиться, что гарантии Польше со стороны Британии – не пустой звук. Во-вторых, надо было окончательно понять – существует ли возможность «немецкого варианта».


Если — да, то Сталину требовалось поменять приоритеты Гитлера. Эдак ненавязчиво. Красиво. Чтобы Алоисыч клято полагал, что это он – великий фюрер арийцев все придумал и всех перехитрил.


Ранее товарищ Адольф желал невмешательства Британии в войну и «жизненного пространства» на востоке — за счет России.


Теперь Сталину надо было сделать все так (хотя бы и временно), чтобы немецкий фюрер сам попросил: о невмешательстве Советского Союза — пока Германия будет дерибанить Европу… В смысле – завоевывать себе жизненное пространство. На Западе.


Цинично? Ну, Гитлер тогда еще не был исчадием ада. Все остальные тоже святостью не отличались: торговали с немцами – аж шуба заворачивалась. А разве Британия не защищала в первую очередь свои интересы в дипломатии? А Франция не была эгоистичной? А Польша?


Ну, а почему Сталин должен был кидаться головой в европейский навоз и воевать за шкурные интересы товарищей капиталистов?


Еще в начале апреля 1939 года начальник штаба Верховного Главнокомандования вермахта (ОКВ) генерал-полковник Кейтель (Вильгельм, который в мае 1945 подпишет акт о безоговорочной капитуляции и будет болтаться в петле Нюрнбергского трибунала) известил главнокомандующих сухопутными войсками, ВВС и ВМФ о том, что подготовлен проект «Директивы о единой подготовке вооружённых сил к войне на 1939—1940 гг.»


Шила в мешке не утаишь. Часы тикали. Пьяные генералы и чиновники болтали. Разведки работали. И дипломаты засуетились.


14 апреля 1939 года Британия предложила СССР принять на себя обязательства одностороннего характера – обеспечить военную помощь любому европейскому соседу Советского Союза в случае агрессии.


Сталин понял, что надо действовать. Причем так, чтобы у Гитлера зачесалось. Во всех местах сразу.


И 17 апреля СССР предложил встречный вариант: военная конвенция между СССР, Францией и Британией — с взаимными гарантиями и гарантией защиты для всех стран между Балтийским и Черными морями.


В ответ на это началось бурление по всей Европе. Польша категорически отказывалась в случае какой-то там агрессии помогать Румынии. Вообще никому не хотели помогать. К тому же, у Польши уже был свой оперативный план войны против Германии «Захуд» — заканчивался парадом в Берлине. Британия не хотела давать какие-либо гарантии Франции. Румыны завидовали Германии и мечтали о своем маленьком рейхе – где-то до Одессы. Но симпатизировали французам. Французы, гордо и воинственно выглядывая из-за «линии Мажино», предложили ограничится коротенькой декларацией о намерениях. Где-то рыдала Литва, передавшая Мемельскую (Клайпедскую) область Германии за просто так. Болгария, где товарооборот с Третьим Рейхом составлял 2/3 от объёма внешней торговли, тихонько сопела, алчно поглядывая на Грецию. В Финляндии лето еще не наступило…


— Всем – ша! – сказал товарищ Сталин и назначил Вячеслава Молотова на пост Наркома иностранных дел.


Товарищ Молотов сразу внес свежее предложение:


— А не расширить ли нам значение термина «агрессия»? И включить в это определение – «непрямую агрессию»! То есть – уступки германскому экспансионизму и угрозам, даже без фактического применения силы.


В Британии (вспомнив свою политику умиротворения и Мюнхен) напряглись. А когда вспомнили, что месяц назад более 2 тысяч золотых слитков (5,6 млн фунтов стерлингов), находившихся в Лондоне, перекочевали со счёта Национального банка Чехословакии на счёт в Банке международных расчётов (Bank for International Settlements) — управляемый от имени Рейхсбанка, поняли: надо идти на переговоры с русскими. Хотя бы для видимости.


24 мая 1939 года началась активные переговоры.


Ну, как — активные?


Больше всех филонили англичане, пытаясь впихнуть свои непомерные геополитические амбиции в договор исключительно военного характера. (Историк Э. Дж. П. Тэйлор продемонстрировал, что при обмене посланиями и проектами документов между Великобританией и Советским Союзом Советы, что для них весьма нехарактерно, отвечали на британские предложения гораздо быстрее, чем британцы на советские)


А тут еще Эстония и Латвия высказались против гарантий со стороны Великобритании, Франции и СССР. И 7 июня заключили с Германией договоры о ненападении. Финляндия и Литва также отказывались принимать советские гарантии.


Товарищ Сталин немного подумал…. И вызвал Жданова. Андрея Александровича. С 21 ноября 1938 года заведовал Управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП(б).


И 29 июня в газете «Правда» появилась статья члена Политбюро товарища Жданова, в которой отмечались два факта: англо-франко-советские переговоры «зашли в тупик»; Англия и Франция «не хотят равного договора с СССР».


Судя по всему, это было «послание» Гитлеру. И оно гласило: «Адольф, ты что – тормоз? Ты когда собираешься с Польшей воевать, дебил? В осеннюю распутицу?»


Но сперва занервничали в Британии. Аж целый барон и виконт Галифакс (заведовал внешними сношениями) 4 июля срочно собрал свой кабинет с повесткой дня: срываем переговоры или заключаем ограниченный пакт? Хотелось бы сорвать, но…уж очень хотелось «предотвратить установление Россией каких-либо связей с Германией». Поэтому решили косить под интеллигентных идиотов.


К 23 июля кое-как все устаканили. Ну, почти все – Британия так и не согласилась с термином «непрямая агрессия». И договорились собраться в Москве.


В Лондоне попросили на подготовку немного. Дней десять. Ну, одиннадцать. За двенадцать – точно управятся.


Англичане и французы отплыли морем 5 августа. Просто очень торопились. А кроме как морем — быстрее до Советского Союза было никак не добраться.


Прибыли 11 августа. Неспешно разместились, встали на довольствие. Выспались.


12 августа неспешно собрались в Кремле. Глава советской делегации Клим Ефремович Ворошилов (нарком обороны СССР), для начала, по-простому, по-солдатски сказал:


— Господа капиталисты! А давайте посмотрим: у кого какие полномочия?


У товарища Ворошилова все было чин чином: советское правительство доверяло Ворошилову вести высокие переговоры и подписать договор. От имени и по поручению.


Генерал Думенк (Франция) был уполномочен… договариваться. Но без права что-либо подписывать.


Очередь дошла до представителя Британии – аж целого адмирала Дракса (малоизвестного даже в узких кругах воинских начальников туманного Альбиона).


Дракс судорожно рылся в карманах…


— Дома забыл! – только и оставалось сказать гордости флота Её Королевского Величества.


Но он, даже не покраснев, предложил… поехать всем в Лондон, где он покажет…


— Такую бумажку! Настоящую! Броня!


(Гениально! Неправда ли?)


Когда все проржались и вытерли слезы умиления, Ворошилов заметил — что при современном развитии телеграфного дела в Европе и СССР, запросить необходимые бумаги из Лондона будет быстрее, чем всей компании отправляться в Британию.


Полномочия Драксу прислали. 21 августа.


Но переговоры, на которых все хотели друг друга «кинуть», запутать и обмануть, шли с 12 августа…


Но это было уже не столь важно. От слова «совсем».


Во-первых, из донесений разведки Сталин наверняка знал истинную позицию англичан.


Советским диверсантам не надо было проникать на Британские острова и брать «языка». Сам Чемберлен, своим длинным как помело языком, на всех углах рассказывал, что имеет «сокровенное желание разорвать переговоры с СССР». В беседах с американским послом Кеннеди. В беседах с японским послом Сигэмицу.


А у целого виконта и графа Галифакса рот вообще не закрывался. Никогда.


Во-вторых, непреодолимой «мертвой точкой» стала позиция малахольной Польши — поляки отказывались пропускать Красную Армию через свою территорию, несмотря на постоянное давление со стороны Франции.


В Париже начали что-то подозревать. И, вдруг, поняли – свой Ла-Манш они уже выкопать не успеют.


Ну, а в-третьих…


Продолжение следует.


Алексей Куракин


Обязательно подписывайтесь на наши каналы, чтобы всегда быть в курсе самых интересных новостей News-Front|Яндекс Дзен и Телеграм-канал FRONTовые заметки


Продолжение, Часть III. Начало, Часть II В своей книге «Дипломатия» Генри Киссинджер очень метко описал стратегию СССР накануне Второй мировой войны: «Сталин, ощущавший, что война неизбежна, рассчитывал получить от нее выгоды, в ней не участвуя». Для реализации такой стратегии надо было иметь железные нервы. У товарища Сталина они были. И он умел ждать. Во-первых, надо было убедиться, что гарантии Польше со стороны Британии – не пустой звук. Во-вторых, надо было окончательно понять – существует ли возможность «немецкого варианта». Если — да, то Сталину требовалось поменять приоритеты Гитлера. Эдак ненавязчиво. Красиво. Чтобы Алоисыч клято полагал, что это он – великий фюрер арийцев все придумал и всех перехитрил. Ранее товарищ Адольф желал невмешательства Британии в войну и «жизненного пространства» на востоке — за счет России. Теперь Сталину надо было сделать все так (хотя бы и временно), чтобы немецкий фюрер сам попросил: о невмешательстве Советского Союза — пока Германия будет дерибанить Европу… В смысле – завоевывать себе жизненное пространство. На Западе. Цинично? Ну, Гитлер тогда еще не был исчадием ада. Все остальные тоже святостью не отличались: торговали с немцами – аж шуба заворачивалась. А разве Британия не защищала в первую очередь свои интересы в дипломатии? А Франция не была эгоистичной? А Польша? Ну, а почему Сталин должен был кидаться головой в европейский навоз и воевать за шкурные интересы товарищей капиталистов? Еще в начале апреля 1939 года начальник штаба Верховного Главнокомандования вермахта (ОКВ) генерал-полковник Кейтель (Вильгельм, который в мае 1945 подпишет акт о безоговорочной капитуляции и будет болтаться в петле Нюрнбергского трибунала) известил главнокомандующих сухопутными войсками, ВВС и ВМФ о том, что подготовлен проект «Директивы о единой подготовке вооружённых сил к войне на 1939—1940 гг.» Шила в мешке не утаишь. Часы тикали. Пьяные генералы и чиновники болтали. Разведки работали. И дипломаты засуетились. 14 апреля 1939 года Британия предложила СССР принять на себя обязательства одностороннего характера – обеспечить военную помощь любому европейскому соседу Советского Союза в случае агрессии. Сталин понял, что надо действовать. Причем так, чтобы у Гитлера зачесалось. Во всех местах сразу. И 17 апреля СССР предложил встречный вариант: военная конвенция между СССР, Францией и Британией — с взаимными гарантиями и гарантией защиты для всех стран между Балтийским и Черными морями. В ответ на это началось бурление по всей Европе. Польша категорически отказывалась в случае какой-то там агрессии помогать Румынии. Вообще никому не хотели помогать. К тому же, у Польши уже был свой оперативный план войны против Германии «Захуд» — заканчивался парадом в Берлине. Британия не хотела давать какие-либо гарантии Франции. Румыны завидовали Германии и мечтали о своем маленьком рейхе – где-то до Одессы. Но симпатизировали французам. Французы, гордо и воинственно выглядывая из-за «линии Мажино», предложили ограничится коротенькой декларацией о намерениях. Где-то рыдала Литва, передавшая Мемельскую (Клайпедскую) область Германии за просто так. Болгария, где товарооборот с Третьим Рейхом составлял 2/3 от объёма внешней торговли, тихонько сопела, алчно поглядывая на Грецию. В Финляндии лето еще не наступило… — Всем – ша! – сказал товарищ Сталин и назначил Вячеслава Молотова на пост Наркома иностранных дел. Товарищ Молотов сразу внес свежее предложение: — А не расширить ли нам значение термина «агрессия»? И включить в это определение – «непрямую агрессию»! То есть – уступки германскому экспансионизму и угрозам, даже без фактического применения силы. В Британии (вспомнив свою политику умиротворения и Мюнхен) напряглись. А когда вспомнили, что месяц назад более 2 тысяч золотых слитков (5,6 млн фунтов стерлингов), находившихся в Лондоне, перекочевали со счёта Национального банка Чехословакии на счёт в Банке международных расчётов (Bank for International Settlements) — управляемый от имени Рейхсбанка, поняли: надо идти на переговоры с русскими. Хотя бы для видимости. 24 мая 1939 года началась активные переговоры. Ну, как — активные? Больше всех филонили англичане, пытаясь впихнуть свои непомерные геополитические амбиции в договор исключительно военного характера. (Историк Э. Дж. П. Тэйлор продемонстрировал, что при обмене посланиями и проектами документов между Великобританией и Советским Союзом Советы, что для них весьма нехарактерно, отвечали на британские предложения гораздо быстрее, чем британцы на советские) А тут еще Эстония и Латвия высказались против гарантий со стороны Великобритании, Франции и СССР. И 7 июня заключили с Германией договоры о ненападении. Финляндия и Литва также отказывались принимать советские гарантии. Товарищ Сталин немного подумал…. И вызвал Жданова. Андрея Александровича. С 21 ноября 1938 года заведовал Управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП(б). И 29 июня в газете «Правда» появилась статья члена Политбюро товарища Жданова, в которой отмечались два факта: англо-франко-советские переговоры «зашли в тупик»; Англия и Франция «не хотят равного договора с СССР». Судя по всему, это было «послание» Гитлеру. И оно гласило: «Адольф, ты что – тормоз? Ты когда собираешься с Польшей воевать, дебил? В осеннюю распутицу?» Но сперва занервничали в Британии. Аж целый барон и виконт Галифакс (заведовал внешними сношениями) 4 июля срочно собрал свой кабинет с повесткой дня: срываем переговоры или заключаем ограниченный пакт? Хотелось бы сорвать, но…уж очень хотелось «предотвратить установление Россией каких-либо связей с Германией». Поэтому решили косить под интеллигентных идиотов. К 23 июля кое-как все устаканили. Ну, почти все – Британия так и не согласилась с термином «непрямая агрессия». И договорились собраться в Москве. В Лондоне попросили на подготовку немного. Дней десять. Ну, одиннадцать. За двенадцать – точно управятся. Англичане и французы отплыли морем 5 августа. Просто очень торопились. А кроме как морем — быстрее до Советского Союза было никак не добраться. Прибыли 11 августа. Неспешно разместились, встали на довольствие. Выспались. 12 августа неспешно собрались в Кремле. Глава советской делегации Клим Ефремович Ворошилов (нарком обороны СССР), для начала, по-простому, по-солдатски сказал: — Господа капиталисты! А давайте посмотрим: у кого какие полномочия? У товарища Ворошилова все было чин чином: советское правительство доверяло Ворошилову вести высокие переговоры и подписать договор. От имени и по поручению. Генерал Думенк (Франция) был уполномочен… договариваться. Но без права что-либо подписывать. Очередь дошла до представителя Британии – аж целого адмирала Дракса (малоизвестного даже в узких кругах воинских начальников туманного Альбиона). Дракс судорожно рылся в карманах… — Дома забыл! – только и оставалось сказать гордости флота Её Королевского Величества. Но он, даже не покраснев, предложил… поехать всем в Лондон, где он покажет… — Такую бумажку! Настоящую! Броня! (Гениально! Неправда ли?) Когда все проржались и вытерли слезы умиления, Ворошилов заметил — что при современном развитии телеграфного дела в Европе и СССР, запросить необходимые бумаги из Лондона будет быстрее, чем всей компании отправляться в Британию. Полномочия Драксу прислали. 21 августа. Но переговоры, на которых все хотели друг друга «кинуть», запутать и обмануть, шли с 12 августа… Но это было уже не столь важно. От слова «совсем». Во-первых, из донесений разведки Сталин наверняка знал истинную позицию англичан. Советским диверсантам не надо было проникать на Британские острова и брать «языка». Сам Чемберлен, своим длинным как помело языком, на всех углах рассказывал, что имеет «сокровенное желание разорвать переговоры с СССР». В беседах с американским послом Кеннеди. В беседах с японским послом Сигэмицу. А у целого виконта и графа Галифакса рот вообще не закрывался. Никогда. Во-вторых, непреодолимой «мертвой точкой» стала позиция малахольной Польши — поляки отказывались пропускать Красную Армию через свою территорию, несмотря на постоянное давление со стороны Франции. В Париже начали что-то подозревать. И, вдруг, поняли – свой Ла-Манш они уже выкопать не успеют. Ну, а в-третьих… Продолжение следует. Алексей Куракин Обязательно подписывайтесь на наши каналы, чтобы всегда быть в курсе самых интересных новостей News-Front|Яндекс Дзен и Телеграм-канал FRONTовые заметки


Рекомендуем


Комментарии (0)

Комментарии для сайта Cackle



Уважаемый посетитель нашего сайта!
Комментарии к данной записи отсутсвуют. Вы можете стать первым!