СМИ

Памятник жлобской глупости
«Щоб зовсім забулося походження січовіка, на Запорожжі був звичай не називати на прізвище, а кожному прикладали прозвисько.»
А Кащенко
Характерной чертой самостийной жизни Украины стало стремление элиты никогда не существовавших государства, обзавестись «собственной» историей, «героями», обнаружить в навязываемых мифах корни сегодняшней независимости. Усердствуют в фальсификациях и мифомании вчени, мытци, чиновники… В 2012 году на Полтавщине в центре Глобино сооружен памятника писарю Запорожской Сечи Глобе-сцикливому никакого отношения к городу не имеющего.
История запорожского казачества представляет собой, в значительном объёме, собрание мифов. Одни из них тешат провинциальное самолюбие самостийников, другие, вроде бальзама, лечат душевные раны мечтателей-незалежников. Распространён миф о том, как москали, эти новые ахейцы туранского племени, из-за извечной ненависти к справжним украм зруйнувалы в 1775 году Новую Трою, то бишь Запорожскую Сечь, – последний оплот вольного украинства. Правда, в устном и письменном изложениях мифа отсутствует глава, в которой описывается встреча сечевиками
хлебом и солью солдат Её Императорского Величества (то есть «преступной Катерины»). Чудо-богатыри Суворова, под командой генерал-поручика Текели, прибывшие пешим ходом из отвоёванных у турок степей Дикого поля (Новороссии) отказались селится в грязных и пустых, кишащих вшами, куренях Сечи, отдав предпочтение своим палаткам. Причём, как свидетельствуют хроники, во главе встречавших выделялись, говоря современным языком, первые лица славной вольницы - кошевой «отаман» Калнышевский и войсковой писарь Глоба, по совместительству «вийскови табунщик, скотар и чабан», при полном параде, по случаю в постиранных шароварах, блистая и звеня царскими медалями. Понятно, такие мелочи в самостийной истории можно (да и нужно!) опускать. К слову, самостийниками замалчивается также самое заветное, самое сокровенное желание казацкой старшины – получить во что бы то ни стало, любым способом официальное признания за ними прав высшего сословия: шляхетства от короля Польши, дворянства от русских царей. Кто первый уступит им, тому и служить станут до гроба. Такая вот воля. Такая вот любовь к неньке Украине.
О последнем кошевом атамане Войска Запорожского написано достаточно много, не стану всуе тревожить его тень. Поделюсь своими изысканиями о войсковом писаре и прочая, и прочая, тоже последнем, тем более что и повод появился – сооружение «нудистами» и регионалами, ряжеными в оранжевые шаровары самостийниками, свинопасами и гречкосеями памятника, славившемуся своими доносами, грабителю, коррупционеру и дезертиру, по совместительству писарю, на прозвысько Глоба Сцикливый. При открытии памятника будут помянуты заодно и все «лыцари великие», к которым их собрат с Дона Болотников запросто обращался, не кривя душой: «Братья воры и разбойники!». Вот какую характеристику дает Сечи Анатолий Железный: «На самом деле эта «казацкая республика» изначально представляла собой хищное сообщество, вооруженное и организованное по принципу «демократии разбойничьей шайки». Единственным смыслом существования этого сообщества был грабеж, причем всех, у кого было что отнять.» Если же судить о запорожцах: пьяными, полуголыми, в загаженных турецких шароварах, валявшихся на улицах Москвы, представлявших «вийско самозваных царьков» по Г. Боплану, то он дает следующую характеристику украинскому казацкому «лыцарству»: «Запорожцы совсем не хотят трудится. Они предпочитают лучше пойти позаимствовать все необходимое у своих добрых соседей, нежели потрудится. Зато, я думаю, вряд ли какой другой народ в мире давал бы себе волю в питье, как они, ибо не успевают протрезвится, как тотчас начинают, как говорится, лечится тем же, от чего пострадали. Кроме всего прочего эти люди вероломны, склонны к предательству и коварны.» Подтверждением правдивости слов инженера Боплана является сегодняшняя политика «державы Украина» сеющая смуту в «державе» и руину.
… Иван Глоба, занимавший должность писаря Новой Запорожской Сечи в 1765-75гг.
Как бы там ни было, сегодня образ последнего писаря Сечи, самостийники рисуют как жертвы национального гнёта со стороны великороссов. Ангажированные историки незалежной державы, представляя ликвидацию Сечи не объективным историческим процессом, а лишь актом имперской агрессии, живописуют идеальный образ страдальца за волю. Но исследование жизненного пути сего «страдальца» выявляет, как теперь сказали бы о нашем современнике, рекетира, коррупционера и дезертира, по имени Иван Глоба-сцыклывый.
Посмотрим на Запорожскую Сеч того времени и поинтересуемся, насколько низовая вольница подчинялась законам России.

После Кючук-Кайнарджийского договора 1774 года границы России переместились далеко на юг от Запорожья. Сеч потеряла военно-стратегическое значение. Но еще 20 декабря 1768 года вышел царский указ о том, что левобережное казачество (Малороссии, Слобожанщины и Запорожья) принимает Присягу и становится подсудной на основании «Воинского устава и артыкулов». А за 15 лет до этого царским указом о выборах на Сечи было предписано избирать кошевого, писаря и судью не на общевойсковых радах, а на старшинских сходах. Этим царская власть исключала возможность избрания пьяных и голых кошевых, как было перед этим не единожды, что обеспечивало хоть какую-то стабильность войска, которое по административно-территориальному устройству представляло 38 куриней и 8 паланок. Указ худо-бедно исполнялся, что видно на примерах неоднократно переизбиравшихся Глобы и Калнышевского, хотя запорожцы, опившись горилки, бывало «шугали» их с Сечи.

Царское правительство, ликвидировав в 1754 году по рескрипту гетмана Разумовского внутренние таможни в Российском государстве, предоставило казакам возможность заниматься торговлей. Были введены новые старшинские должности: Военный табунщик (опекал табуны коней), Военный скотар (старшинствовал над чередами «худобы»), Военный чабан (опекал отары овец). Наш Иван, как отмечено выше, новыми должностями обойден не был. На Левобережье, на казацких зимниках и хуторах запорожской старшины казна закупала скот для армии. В то время в Малороссии проходило 400 ярмарок в год, да на Слобожанщине – 300.

Однако новое занятие не изменило образа жизни «лицарив». На Сечи, по описанию В. Голобуцкого, куренями были низкие темные и холодные, длинные деревянные бараки, укрытые камышом и обмазанные глиной. Убожество было и во внутреннем убранстве куреня. Посредине стоял длинный некрашеный стол с узкими лавками по боках, вдоль стен сооружался дощатый помост, где спали до «почварства ста» и более казаков. На Низовой Сечи развился характерный для рыночного общества наемный труд казаков. Их объединяла не этническая основа, а морально-психологическое единство разбойников и «глытаив». Запорожцы также имели возможность заработать на зимовниках и хуторах старшины, где получали жалование от казны. Так, в начале 70-х годов на хуторе Кагамлык у писаря Глобы работало 40 работников запорожской голытьбы.
Сепаратистская «историческая школа» деликатно обходит острые социальные противоречия в Запорожье. Сечь (кришевала) славилась чрезмерными поборами за пользование мостами, мельницами. Это позволяло зажиточным казакам вместо себя посылать служить «наймитов», давая им коня и оружие похуже. Земли Дикого поля в то время заселялись выходцами с Левобережья, Слобожанщины, а также Великороссии и спасавшимися от турецких зверств сербами, греками, болгарами, ещё немцами-колонистами. Так создавалась Новороссия. Запорожцы же всячески препятствовали заселению Дикого поля. С оружием в руках грабили и разрушали села поселенцев…
Руководителем ежегодной делегации, отправлявшейся за царским жалованием, обычно был писарь Новой Запорожской сечи Иван Глоба. Сечь, присягнувшая и подчинявшаяся России, с 1753 года получала «царское жалование» - хлебное, в самой Сечи, и денежное, в Петербурге или Москве. Так в 1765 году Глоба получил 6660 золотых рублей, да сверх того 2000 прибавки на все войско, да прогонных 8р.80 коп., за наем ямских подвод от Москвы до Киева 5р.88 коп. Итого 7429р. 68 коп. Царское жалование выплачивалось золотом и предназначалось лично каждому низовому запорожскому казаку. Среди них «мертвых душ» было значительно больше чем у Чичикова. Казацкая старшина Сечи, плюя на рескрипт гетмана Разумовского об упразднении внутренних таможен, получала мыта с завозимых на Сечь товаров и сборов с провозимых мимо товаров. Получала старшина и приношения от шинкарей, владельцев гурален, брагарныков. Обложены данью были почти все 2 тысячи лавок, 800 корчем Левобережья. Ежегодную плату Сечи платили и свои паланки, от коих поступало атаману, писарю и судье по кварте (ведру) горилки, мед, мясо, калачи.

Казацкая старшина плела интриги, разворовывая выделяемые правительством деньги. Не гнушалась «лыцарскими» доносами князю Потемкину и самой царице друг на дружку. Вылюжная подпись писаря Глобы по прозвыську Сцикливый часто присутствовала на них. Казацкая «сирома» при любом удобном случае грабила окрестности. В Малороссии понятия «запорожец», «гайдамака» и «татарин» стали практически синонимами. Постоянное разворовывание денег из царского жалования, отпущенного на содержание войска (коррупция, понимаешь), приводило к бунтам сечевой бедноты. Калнышевский и Глоба, высокопоставленние коррупционеры, не раз убегали из Сечи под защиту русских войск. Бунты «серомы» Сечи - факты неоспоримые. Так в 1768 году Глоба убежал от взбунтовавшейся «серомы» через дымарь писарской. Отчего получил прозьвисько – Сциклывый (от испуга пускающий мочу). Иллюстрация к мифу о равноправии и «лыцарстве», о бесклассовом братстве на Сечи.

Документы из эпохи Новой сечи (1734-1775 годы) также противоречат созданному сентиментально-идеалистическому мифу о демократии. Никакого ни социального, ни политического братства и «лыцарства», о которых так любит говорить сепаратистская «историческая школа», в действительности не было. Деньги на Сечи, в том числе и на выпивку, после разворованного царского жалования добывались грабежами, или путем найма к зажиточным казакам, которые на правах собственности владели хуторами, хотя земли Запорожья и не были в разделе. Не нравились на Сечи требования Екатерины Великой: прекратить разбой, грабеж и хищения. А еще государыня требовала расселиться и либо служить в армии, в «пикинерских» полках, либо стать земледельцами. Богатых казаков, принявших присягу и получавших исправно царское жалование, в том числе и Ивана Глобу, служба в армии не привлекала. Она отдаляла их от нажитого имущества.
Сделаем на этом месте шаг назад во времени.

9 декабря 1736 года некий малороссийский казак Яков Глоба (запись С. Величко – Яр.) получил хутор Кагамлык, ныне это территория Чутовского района от Полтавского полковника В.В. Кочубея, отец которого был казнен Мазепой. Сын удачливого Якова, ещё более удачливый Иван, займет «МИДовскую должность» писаря на Сечи, с ежегодным жалованием в 50 рублей золотом. За своеобразное участие в русско-турецкой войне 1768-1774 годов получит из рук Екатерины Великой золотую медаль с ее изображением. В 1975 году на хуторе у Ивана Глобы будет табун в 400 лошадей, 900 единиц крупного рогатого скота, 13 тысяч овец, 100 свиней. Кроме 40 работников-казаков, состоящих на жаловании от императрицы, на хуторе работало и 22 наемных гречкосея. Приведу примеры заработной платы тех времен. Вознаграждение за труд казака или «наймита» составляло от 2 до 5 рублей в год, на хозяйских харчах. Лошадь в то время стоила 5-20 рублей, вол или корова 5-8 рублей, рубашка – 40 коп., сапоги- 50 коп. На содержание заключенного казна выделяла 1 копейку в день.)
Писарь Глоба не только умел «вылюжно» писать, но и был отменным подхалимом. Сохранилась, кроме доносов и несколько речей, написанных и прочитанных Екатерине Великой писарем-«лыцарем» Сечи. Все они очень похожи на послания «Дорогому Леониду Ильичу Брежневу»: «Всепресветлейшая моя, Всепресвятейшая, Благочестивая, Великая государыня императрица и самодержица Всероссийская!» И далее в таком же духе на четырех листах…

Несмотря на классическую «хохляцкую хитрость»,
и умение искусно «лизнуть» где надо, жадность к казённым деньгам погубила писаря. Хотя Глоба и делился с кошевым и судьей наваром, столичное расследование финансовых махинаций на Сечи выявило многолетние грабежи подданных ее Величества, хищение царского жалования. Да такие, что за них полагалась по законам империи казнь смертью.

Выручил грабителей и расхитителей высокопоставленный защитник казаков, известный среди них под прозвыськом Грицко Нечеса:

«Всемилостливейша государыня! Дерзновенные поступки бывшего Сечи Запорожской кошевого Петра Калнышевского и его сообщников, судьи Павла Головатого и писаря Йвана Глобы, коих вероломное буйство столь велико, а преступления их перед императорского величества престолом, по всем гражданским и политическим законам заслужили, по всей справедливости смертную казнь. Но как всегдашняя, блистательной души вашей спутница добродетель, побеждает суровость злобы кротким матерным исправлением, то й осмелюсь я всеподданийше представить: объявить милосердное избавление их от заслуживаемого ими наказания, а вместо того повелеть отправить на вечное содержание в монастыри, из коих кошевого - в Соловецкий, а прочих- в Сибири монастыри, с выплатой на содержание: кошевому по рублю, а прочим по полуполтине на день. Запорожские имения обратить по всей справедливости, на удовлетворение разоренных ими ваших верноподданных, кои повинуясь вашему предписанию, сносили буйство бывших запорожцев без сопротивления, ожидая избавления от десницы вашей и претерпев убытки более нежели на 200 000рублей. Князь Потемкин».
Казнь заменили на ссылку. Иван Глоба был отправлен на шести подводах(!)
на монастырское житие в Туруханск. Там и умер в 1791 году. Канцелярия Тобольского наместника разыскала родственников И. Глобы в Екатеринославе и передала им его личное имущество: «Сундук кедровый, кованый черным железом; кафтаны- 7 штук; шубы 4 (четыре) штуки – лисьего хребтового меха, покрыты голубым сукном; черных мерлушек, покрытых алым сукном, кирейка песочного сукна; кушак шелковый, кушак персидский; тарелок оловянных пять; 9 рублей золотом и 21 карбованец серебром и медной монетой» и т.п.

С тех пор как в гимне Украины разъяснили что- "...ми братя, козацького роду", история казаков волнует моё сердце. Особенно про "род казацкий". Казаков по непонятному недоразумению, современные украинцы считают своими предками. Хотя в Украине живут не больше 2% людей, которые ведут свой род от обитателей Запорожской Сечи.
Козаки – это средневековая организованная преступная группировка, от которой никакой культурой и государственностью не пахло. Они постоянно предавали своих сюзеренов. Им было все равно кого грабить – своих или чужих. Единственное, что они производили и «экспортировали» – насилие. В этом смысле очень показательна песня «Ехали козаки». Ее сюжет прост: ехали козаки через село, соблазнили девушку уговорами, изнасиловали ее, а потом сожгли заживо. Весь тот кошмар, который творится в Украине в последние годы – результат действия таких вот национальных архетипов
А теперь вернусь к началу статьи. Пока наши «борцы за волю Украины» добирались медленным ходом до мест ссылки, по предложению Потемкина и Разумовского казацкая старшина Малороссии, Слобожанщины и Новороссии была возведена Екатериной Великой в дворянство. Ещё бы чуть-чуть, и успел бы Иван, сын Якова, по прозвищу Глоба, стать в ряды российской аристократии. Предел мечтаний! Но не судилось, як кажуть у нас …
Как утверждает историк Сергей Макайда в книге «История возникновения города Глобино»: «Проведенными исследованиями не удалось найти никаких документов подтверждающих, что писарь Запорожской Сечи И.Я. Глоба есть основателем одноименного поселения в границах современного Глобиного, а так же принадлежности его родных к этому поселению. Но найдены неопровержимые доказательства подтверждающие что основателями хутора и села на территории нынешнего Глобино с 1725 года, как и с. Пустовойтово, Турбаи есть волохи Апостолы, с этого рода гетман Д. Апостол». Во времена писаря Глобы, Глобино принадлежало генерал-майору Карлу Федоровичу Штоффельну, затем М. Колтовскому, и полтавскому бургомистру П. Руденко…
Оранжевые самостийники и «незалежна исторична школа» причислили малороссийского казака, писаря Сечи Ивана Глобу к национальной украинской элите. Оно и правильно, во времена сегодняшней руины только коррупционеры и грабители в чести у «прихватизаторов». А памятник Глобе Сцыкливому будет как и памятник Мазепе на многострадальной земле Полтавщины, захваченной «лыцарями» из самостийных свинопасов и вятровичей напоминать о хуцпе и жлобстве владоможцив Полтавщины...
Николай Яременко