СМИ

Национальная академия наук Республики Беларусь выпустила в продажу очередной том многотомной монографии «История белорусской государственности». Предыдущие тома монографии вызвали бурную дискуссию в научном сообществе. Белорусские историки отсчитывают государственность Беларуси от Полоцкого княжества, которое они считают отдельным государством, а не частью Древней Руси. Белорусский народ у них формируется за много столетий до возникновения самоназвания «белорусы». Соответствуют ли такие концепции научному знанию, обсуждаем с ведущим научным сотрудником Центра постсоветских исследований Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений им. Примакова Российской академии наук (ИМЭМО РАН), кандидатом исторических наук, доцентом Александром Гронским. Продолжение. Начало здесь. — Г-н Гронский, как российские историки смотрят на концепцию обособленности Полоцкого княжества от Киевской Руси? — Те, с кем мне приходилось разговаривать, относятся к этому с улыбкой. Древнерусское государство, Древнюю Русь российские историки упоминают часто, у них это понятие основное. Если говорить о частных беседах, белорусские поиски ассоциируются с украинскими, когда Киевскую Русь воспринимают как самоназвание государства в определенный период, намекая, что Киевская — сугубо украинская, протоукраинская Русь. В Беларуси делается то же самое, но более завуалированно, более мягкими способами. Книга «История белорусской государственности» — достаточно новая, и я не видел, чтобы кто-то писал пространные тексты о ней. Есть небольшие рецензии. В массе критические, хотя я встречал и положительные, которые в основном упирали на идеологическое содержание. Но это белорусские рецензии. Россияне пока не разродились. Возможно, еще не прочитали, но можно предположить, что есть принципиальный момент в нежелании критиковать своих белорусских коллег в открытую. Существует такое понятие — «испанский стыд», это когда стыдно за другого. — Но в неформальных разговорах критика, вероятно, все же звучит? — С кулуарной критикой я сталкивался уже несколько раз, и это, на самом деле, критика с перечнем некорректностей, исторических подтасовок или различных странных интерпретаций. В основном идет критика начального периода истории, особенно введения. Пока россияне говорят именно о древнерусском периоде, сосредоточились на нем. Некоторые подхихикивают, некоторые считают, что такие тексты представляют опасность, так как конструируют этническое и национальное прошлое там, где его не может быть по определению. Здесь нужно учитывать, что белорусские ученые выдвинули концепцию исторической белорусской государственности. Есть национальная государственность, она начинается в ХХ веке с точки зрения данной концепции. А те формы государства, которые были на этих землях до 1918 года, — это историческая государственность. Полоцкое княжество, Великое княжество Литовское, Речь Посполитая и Российская империя — это формы исторической государственности. Но, опять же, в кулуарных обсуждениях считают, что в случае с Российской империей сложно сказать, что это форма белорусской государственности. Я слышал легкие намеки, что Российскую империю тоже можно рассматривать как форму белорусской исторической государственности, но большинство выступает против этого. Речь Посполитая как государство со столицей в Варшаве — это белорусская историческая государственность, государство со столицей Вильно (нынешний Вильнюс) — это белорусская государственность, государство со столицей в Санкт-Петербурге не всеми воспринимается как белорусская государственность. По большому счету, если к такому привыкает общество, то для него это становится естественным. Но пока обществу такое не очень привычно. — Я в такой трактовке истории вижу отсылку к идеологии белорусского национализма. Вы согласны, что здесь есть ее влияние? Ведь Великое княжество Литовское и Речь Посполитая как формы белорусской государственности, а Российская империя не как форма государственности — это в чистом виде белорусский национализм. — С национализмом трактовка связана, несомненно, так как залезать в те далекие времена, когда не существовало названия «белорусы» и белорусского самосознания и называть это белорусской государственностью, — видимо, слишком. Но нужно помнить: разделение на государство и государственность — это, с точки зрения белорусских историков, разные вещи. Государство — это политическая форма, а государственность — что-то вроде потенциальной возможности этноса к государственному строительству. То есть государственность может быть без государства. В таком варианте получается, что если белорусы живут в эпоху, когда нет белорусского государства, они имеют государственность — потенциальную возможность и желание создать государство. Если, допустим, мы даже встанем на эти позиции, то нужно понимать, когда появился белорусский этнос. Если государственность белорусская, то ее носителем должен быть белорусский этнос. Здесь опять возникает вопрос относительно XII–XIII веков, когда такого термина не было, и самосознания такого тоже. Люди прошлого себя как-то называли. Самоназванием людей того времени на описываемой территории было «русские» во множественном числе или «русин» в единственном. Так называли себя и в Полоцке, и в Чернигове, и во Львове, и в Новгороде, и по всей остальной Руси. Возникает вопрос: почему Полоцкая земля должна быть отделена от остальной Древней Руси? Тогда, получается, можно не обращать внимания на ее окружение и рассматривать ее как обособленное явление. Но поскольку на этих землях позже возникла белорусская идентичность, значит, они культурно «наши». — Если я правильно понимаю, соображения авторов данной монографии противоречат научному знанию истории, этнологии и прочих дисциплин. — Я бы сказал, противоречит логике представления об историческом развитии, о том же этническом развитии. Белорусское самосознание появилось достаточно поздно. Даже современная историография говорит, что белорусская народность сформировалась в XIV–XVI веках, значит, до этого белорусского самосознания не было, не было народности, не было носителей этого самосознания. В этом отношении «История белорусской государственности» достаточно критикуема. Никто не хочет ее критиковать, давая научные оценки; возможно, время пока не наступило. С точки зрения публицистики критика пошла практически сразу со всех сторон. Критиковали первые два тома (остальные три пока не вышли) и белорусские националисты, и провластные историки, и россияне. Но каждый по-своему. Со всех сторон идет критика этой книги, и каждый, с точки зрения своего мировоззрения, критикует какие-то отдельные части. Если всю эту критику собрать, она будет противоречить одна другой, но даже в публицистике попадаются интересные вещи: ищут «блох в тексте» (фактура, неверные даты и так далее). То есть, помимо критики теории, есть критика фактуры. — Если говорить о теории, то с какого времени было бы корректно вести отчет белорусской государственности, традицию которой продолжает современная Республика Беларусь? — Суверенная государственность Беларуси начинается после распада СССР. В Советском Союзе ССРБ была объявлена 1 января 1919 года, можно вести государственность оттуда, учитывая, что это государство, которое было признано советской Россией. Но та же Москва признавала белорусские органы власти, хотя государство просуществовало недолго в связи с советско-польской войной, объединением с Литовской Советской Республикой и прочими перипетиями гражданской войны. У советской Беларуси были герб, флаг, руководство, была территория (правда, не всю территорию контролировало государство), даже вооруженные силы. Что касается Белорусской народной республики, которую тоже пытаются ввести как второй вариант государственности, не советский вариант, то там была просто декларация. То есть группа лиц собралась, объявила государство, но на самом деле ничего не контролировала. У них была символика, которую они объявили государственной; в принципе, любая заинтересованная группа лиц может объявить свою символику. Но есть другой момент: воспримут ли их окружающие как государство. А их никто не воспринял. Объявление БНР оказалось мертвым проектом. Белорусский историк Вадим Гигин как-то очень удачно выразился, назвав БНР «бумажной республикой». Это достаточно точное выражение, потому что нигде, кроме как на бумаге, БНР не существовала. Ценность Белорусской народной республики для белорусских националистов состоит в том, что на основе этого мифа государственности возник националистический миф о восстановлении белорусского государства как этнического белорусского начала, как возрождения белорусской государственности в 1918 году. В данном случае не сама БНР повлияла на становление государственности в XXI веке, а ее мифологизированный образ повлиял на дальнейшую работу политической пропаганды и идеологии. Окончание следует Интервью провел Александр Носович