СМИ

Гонконгские выступления против законопроекта об экстрадиции достигли точки невозврата, за которой становятся неизбежными необратимые последствия для дальнейшей общественной жизни и, возможно, статуса данной территории Развитие ситуации будет неблагоприятным как для Пекина, так и для местного населения. Китай потеряет либо столкнется с проблемами использования ценной финансовой инфраструктуры. Местное население будет иметь дело со всё более быстрой эрозией своего особого образа жизни. Положение жителей Гонконга изначально считалось противоречивым. Территория была базой для полуколониальной эксплуатации Великобританией императорского и республиканского Китая, а в дальнейшем — шлюзом между коммунистическим Китаем и внешним миром. По мере развития инфраструктуры на материке роль Гонконга в обслуживании товарных потоков падала, но экономическое значение — росло. По состоянию на 2016 год финансовый сектор напрямую давал 17,7% ВВП административного района и 253 тыс. высокооплачиваемых рабочих мест. Через Гонконг осуществляется значительная часть китайских инвестиций за рубеж, и через него поступает большая доля иностранных инвестиций в КНР. Зачастую речь идет о потоке средств китайской экономической и политической элиты, выводимой за границу и, частично, возвращаемой назад после отмывания. Всего по состоянию на конец 2017 год Гонконг накопил за рубежом прямых инвестиций на $1,8 трлн, причем 694 млрд из этой суммы приходилось на Китай. В Гонконге были аккумулированы инвестиции в $1,73 трлн. Причем их главным источником был офшор — Британские Виргинские острова (32% их объема), а вторым по значению — Китай (25,5%). Гонконг мог играть роль гавани и перевалочного пункта для денег китайской элиты благодаря двум факторам: британской правовой системе с независимыми судами и качественной бюрократией и своей недоступности для правоохранительных структур КНР. Даже являясь китайской территорией с 1997 года, Гонконг мог спокойно игнорировать запросы правоохранителей с материка — экстрадиция жителей специального административного района была запрещена. Разумеется, если речь шла о вопросах национальной безопасности или борьбе со шпионажем, спецслужбы КНР могли в крайнем случае вывезти нужного им человека на материк, не обращая внимания на правовые тонкости. Но многие тысячи финансистов и юристов, обслуживавших финансовые интересы китайской элиты, могли чувствовать себя в безопасности. Однако особая правовая система, развитая экономика с раздутым финансовым сектором и открытость внешнему миру вели и к накоплению культурных и политических отличий местного населения от соотечественников на материке. Разумеется, элита крупного бизнеса и бюрократии прекрасно понимает реальную расстановку сил. Гонконг всегда выполнял ровно одну функцию — обслуживал связи Китая с внешним миром и может существовать ровно до того момента, пока он способен ее выполнять. При этом эксклюзивность в реализации данной функции уже утрачена. В последние десятилетия Гонконг терял свою роль логистического центра в пользу портов материкового Китая. Штаб-квартиры многих компаний уходили в Шанхай, а в сфере финансов всё более видное место в регионе играл Сингапур. Китайские власти имеют все возможности вести дела с гонконгской элитой и бюрократией, включая правоохранительные органы, с позиций силы, рассчитывая на их безоговорочную лояльность и подчинение. Отношения с местным гражданским обществом сложнее. Несмотря на то что благосостояние местных жителей целиком достигнуто за счет материка, Пекин не смог найти эффективных инструментов работы с местными общественно-политическими кругами. Продавливание через законодательные органы Гонконга начиная с февраля 2019 закона об экстрадиции, вероятно, связано с обострением международной ситуации и ходом торговой войны США против Китая. КНР усиливает контроль за утечкой капиталов и борьбу с финансовыми преступлениями. Законопроект предполагал экстрадицию в КНР и арест активов для лиц, подозреваемых в 37 видах преступлений, в случае если они караются заключением на срок более семи лет. После принятия закона список можно было бы расширять или сокращать решениями исполнительной власти. Решение отложить законопроект под влиянием протестов оказалось плохо продуманным ходом и привело лишь к их эскалации с требованием отставки руководства региона и полного отзыва закона. Взятие штурмом в понедельник здания законодательного собрания территории с осквернением государственных символов и вывешиванием флага Гонконга колониальной эпохи не может не иметь глубоких последствий. В принципе, статья 18 Основного закона Гонконга позволяет центральному правительству КНР в случае начала беспорядков, вышедших из под контроля местных властей и угрожающих нацбезопасности и единству Китая, объявить в Гонконге чрезвычайное положение и по своему усмотрению вводить и приостанавливать местные законы. Это открывает путь к вводу в Гонконг войск Народной вооруженной полиции КНР. Очевидно, такой шаг означал бы фактический конец особого статуса территории, и Пекин хочет его избежать. Однако демонстрировать чрезмерную слабость китайские власти также не могут. В конечном счете массовые беспорядки с захватом правительственных зданий в мегаполисе — это кошмарный сценарий для руководства КНР, которого нельзя исключать и на материке. Вероятно, Пекин попытается избежать полного демонтажа автономного статуса Гонконга, но будет стремиться примерным образом наказать всех участников недавних событий, чтобы не допустить их повторения в будущем. Поэтому, учитывая масштабы беспорядков, условия жизни в Гонконге, вероятно, серьезно изменятся в сторону ужесточения полицейского контроля. Василий Кашин, Известия