СМИ

Агрессивно-русофобские выступления в Тбилиси вызвали в России удивление. Ведь Грузия стала Грузией благодаря России, а теперь стремительно теряет себя

Грузия расположена в Азии. Этого географического факта не могут отменить ни ожесточённые выкрики о «европейском выборе», ни жевание Михаилом Саакашвили галстука на фоне флага ЕС, ни выписывание себе из Франции целой президентши с соблазнительным именем Саломея. Кавказский хребет отделяет Европу от Азии с неумолимой жестокостью, и поэтому историческое ядро России – Европа, Чечня – Европа, а Грузия – Азия.

В Европу Грузии удалось войти только тогда, когда она была присоединена к Российской Империи, ввязавшейся ради охраны ведшей в Тифлис Военно-грузинской дороги в долгую и тяжёлую Кавказскую войну с горцами. Из спорной окраины Османской империи и Персии Грузия разом превратилась в русское Средиземноморье – родину гордых князей, чьи войска прошли и Европу, и Азию, и центр имперского наместничества, соединявший тепло, южную роскошь и цивилизацию, точнее, даже две цивилизации – старинную, унаследованную из Византии, и новую – принесённую из Петербурга.

К сожалению, то расширение и увеличение масштаба, которые даёт империя, воспримут вскоре как нечто само собой разумеющееся. И в начале ХХ века Грузия стала одним из центров внутрироссийского сепаратизма и революционного движения. «Грузинские социал-демократы» стали среди революционеров величиной, почти равнозначной выходцам из еврейских местечек.

При одном таком социал-демократе, выбравшем, в отличие от других, не меньшевизм, а большевизм, Грузия вновь стала частью другой империи, уже советской, в которой окраинным народам предоставлялись за счёт русских немыслимые привилегии. Над Грузией раскрылся настоящий рог изобилия – соотношение произведённой продукции и потребительских расходов в республике было таким, как нигде более в СССР, включая даже «европейскую витрину» – Прибалтику. Ей даже прирезали немного Европы – в период сталинских депортаций народов Кавказа часть территории РСФСР, на которой были расположены Чечня и Черкесия, была включена в состав Грузинской ССР, и лишь после большого скандала возвращена в 1956 году.

Но дело было, конечно, не только в домах-садах-машинах, в роскошной и привольной жизни, хотя и она вызывала у остальной страны зависть, замешанную на плохо скрываемой неприязни. Наиболее откровенно эту неприязнь выразил Виктор Астафьев в «Ловле пескарей в Грузии», но я знаю немало людей старшего поколения, которые как на духу признавались, что они готовы мириться со всеми безобразными последствиями распада СССР лишь в благодарность за то, что теперь не чувствуют себя недочеловеками по сравнению с солнечными людьми из ресторана «Арагви».

Однако грузинская интеллигенция день ото дня возрастала в убеждении, что Грузия – это порабощённый «русским варваром» Ванькой осколок Европы. Это убеждение пестовалось и на общесоюзном уровне советской интеллигенцией – мода на грузинских поэтов, грузинское кино, грузинских писателей (милые деревенские рассказы внезапно взлетели по престижу на уровень если не Пруста, то по меньшей мере Франсуазы Саган). Добавьте сюда восторг перед грузинской философией Мераба Мамардашвили и даже превращённую в едва ли не догмат советской науки довольно экзотическую теорию о том, что автор «Ареопагитик» (произведения, сформировавшего православное богословие, а за ним и всю средневековую, а, стало быть, и позднейшую европейскую философию) – это грузинский монофизит Петр Ивер.

В общем, возникал закономерный вопрос: «Ничего, что мы тут стоим?». Происходило странное двоение – векселя древней цивилизации византийского круга переводились на современных «Мимино». И вот уже история о бесшабашном грузине, который шатается по Москве, хочет Ларису Ивановну, дебоширит, немножко жульничает и обманывает, но зато простодушен и искренен, внезапно оказывалась наполняющей нас, русских, стыдом – мол, рядом с нами живут такие замечательные люди, а мы их не понимаем, угнетаем, проявляем к ним расистское равнодушие и меркантилизм (как та самая Лариса Ивановна), и не с кем им даже песню спеть, кроме как с далёким другом из Тель-Авива.

Эта ненависть и неприятие время от времени взрывались чудовищными историями вроде захвата самолёта в ноябре 1983-го, когда возглавляемая, по сути, неонацистами со съёмочной площадки «Грузия-фильм» (Гега Кобахидзе должен был играть в том самом легендарном фильме Тенгиза Абуладзе «Покаяние», ставшем символом перестройки) группа золотой молодёжи, у которой «всё было», включая возможность легально выехать в капстраны и там остаться, решила пойти на преступление, чтобы прославиться как Бразинскасы с убийством Нади Курченко. То, что преступление не получило ни тогда, ни сейчас дружного осуждения (впрочем, по справедливости, и в Армении точно так же отрицается вина за теракты в московском метро в 1977 г., так что в моём упрёке нет пристрастности именно к грузинам), стало показателем того, что грузинское общество глубоко больно.

В 1990 году всё это получило неожиданную кровавую развязку. «Иго империи» было сброшено, и под ним открылась другая… малая империя, которая решила поставить своё тавро на Абхазию и Южную Осетию, при этом культивируя оголтелую русофобию, поддерживая дудаевских сепаратистов. Нужно было совсем потерять края, чтобы довести ельцинский режим, сдававший и продававший всех и вся, чтобы он помог удержаться «сепаратистам». Нужна была совсем уж безумная война 2008 года с попыткой массового кровопускания у русских, чтобы Россия пошла на признание отделившихся политических единиц, а «бомбануть по Тбилиси» стало дежурной московской шуткой. Внешняя политика Грузии в девяностые и нулевые – это просто-таки эталонный образец «дипломатии унтер-офицерской вдовы», которую не могло спасти даже то, что российский МИД один за другим возглавляли выходцы из Грузии.

В 1991-м мощный рывок Грузии к свободе закончился предсказуемо – грузины начали убивать друг друга прямо на проспекте Руставели под кличем «Демократия – это вам не лобио кушать», провозглашённым вором в законе Джабой Иоселиани (однофамильцем «элитарного» грузино-французского кинорежиссёра, и по сей день регулярно генерирующего русофобские высказывания). С тех пор более или менее регулярное кровопускание или хотя бы массовые беспорядки на проспекте и перед парламентом стали чем-то вроде регулярного тбилисского фестиваля. И виноваты в этом каждый раз «русские оккупанты» и проклятая «Московская Империя».

А больше некому. Как и в случае с Украиной, «русские оккупанты» виноваты в Грузии во всём, включая существование самой Грузии. Страна оказалась в состоянии «цивилизационной потеряшки». Оказалось, что вся её «европейскость» – это производное от положения южной средиземноморской окраины Российской Империи. Весь «грузинский», равно как и «прибалтийский» эффект был следствием насильственной отрезанности русских от нормальной Европы на протяжении большей части ХХ века, когда даже в Прагу выпускали лишь на БМП или под конвоем сопровождающего. Советский человек нуждался в своей внутренней «северной Европе» в Эстонии и Латвии и в своём «Средиземноморье» в Грузии.

Вся красота была в глазах смотрящего. И когда железный занавес рухнул, то все конкурентные преимущества Грузии – от апельсинов и вин до летних пляжей древних монастырей – оказались не то что мнимыми, но несколько периферийными. В русском самосознании произошёл полный «развод» с Закавказьем – сперва под влиянием местной националистической гордыни, потом – ввиду насыщения подлинной Европой, ну и в 2008 году всё завершилось даже среди довольно либеральной интеллигенции. И никто, кроме сумасшедшей гордыни, культивируемой русофобскими силами в Грузии, тут не виноват.

Могло показаться, что в последние годы ситуация начала разворачиваться. Гордыня была поумерена. Возобладал здоровый практицизм. Грузия стала активно продавать себя на российском рынке, найдя новую нишу: от идеи, превосходящей Ваньку Вместоевропы, отказались. Теперь зазвучало: смотрите, и у нас кое-что есть – поближе, по разумным ценам, мы приветливые, по-русски говорим (даже плакат про «русских оккупантов» пишем без ошибок), и главное тут, совсем рядом, не надо маяться с шенгеном, и вообще приезжайте (лишь недавно выяснилось, что все паспорта россиян грузинская погранслужба сливала ЦРУ).

Что ж, на такой ноте всё было возможно. Грузия стала уходить из сознания граждан России с положения врага, в котором зафиксировалась в 2008-м, появились враги поактуальней. Съездить в Грузию и рассказать о том, что все разговоры про русофобию – выдумка, стало чем-то вроде новой моды.

Да и в самой Грузии пошли определённые подвижки в самосознании. Как выяснилось, в западный ЛГБТлаг хотят далеко не все грузины. Среди них достаточно много убежденных православных, ценящих именно самобытность древней цивилизации, а не фиктивную «Европу», и их «европейский вектор» по мере деградации самой Европы раздражает всё больше. Грузинская православная идентичность стала значимым политическим и духовным фактором, а здесь для вражды с Россией нет никаких предпосылок. Напротив, каждый здравомыслящий человек признаёт, что именно Русская Церковь высоко держит знамя защиты православной традиции (и последовательно лояльна к Грузинской Православной Церкви).

То есть формат Ассамблеи Православия был именно той площадкой, на которой между русскими и грузинами мог бы быть восстановлен полноценный контакт, без гордыни и презрения вокруг мнимых сущностей вроде «европейства» и «оккупации». Части великого Византийского Содружества могли бы обрести общие цивилизационные и геополитические интересы. И тем характерней, что именно в связи с этой ассамблеей и последовала безобразная истерика, которая запомнится в России надолго.

Увидев плакаты про «русских оккупантов», сожжённые флаги, осатаневших полуголых радикалов, в Москве сразу же все припомнили и туристический поток, по которому Россия стоит на первом месте, и привольно живущий у нас грузинский бизнес, и все старые обиды. Русские – народ не злопамятный, но только до тех пор, пока злая память не переходит в идею.

Для чего это нужно Грузии? Загадка. «Оккупированных территорий» таким способом точно не вернешь, зато в большом конфликте можно всей страной превратиться в «оккупированную территорию», особенно если столь натужно надеяться на солдат НАТО. Никакой «Европой» Грузия не является, и место в Евросоюзе ей светит только в одном случае – если этот союз окончательно превратится в токсичную умирающую организацию, которая не может обеспечить своим членам вообще никаких преимуществ. Геополитически Грузия зажата между Россией и Турцией, отношения которой с США становятся всё более проблематичными. Никакого «коридора в Европу», кроме легко блокируемого из Крыма Чёрного моря, ведущего в сомнительные Болгарию и Румынию, у неё нет. Иными словами, с точки зрения геополитики большим абсурдом, чем грузинская русофобия, является разве что русофобия армянская.

Тогда зачем же всё это? Откуда театрализованные жесты, битьё посуды и истерики? Иногда кажется, что это именно от осознания своей второстепенности, желания привлечь к себе внимание, убедить отворачивающуюся Россию в том, что Грузия для нас более важна, проблемна, на худой конец опасна, чем есть на самом деле. Увы, вряд ли эти драматические жесты произведут впечатление.

Вся важность Грузии после исчезновения Византии создаётся и задаётся Россией как Третьим Римом и цитаделью православной цивилизации. Быть важной частью этой цивилизации, осуществлять себя в пространстве Империи было для Грузии и в самом деле способом быть чем-то гораздо большим, чем периферийной азиатской страной. Вместо этого Грузия оттолкнула Россию, самозванно объявила себя Европой и… потеряла себя. Найдется ли?

Егор Холмогоров, Царьград