СМИ

Торговая война Америки с Китаем показывает неизбежность распада экономики и технологий на территориально закрытые кластеры

На пресс-конференции по итогам токийской встречи с Синдзо Абэ президент США заявил о неготовности Америки подписывать новое торговое соглашение с Китаем. Причин названо две. Текущие условия не устраивают Белый дом, к тому же Трамп вполне доволен размером дополнительных финансовых поступлений от таможенных санкций на китайский импорт. Виноват, «конечно же», Пекин, не желающий прогибаться на американские условия. Это те, где он продает в США своих товаров сильно меньше, а покупает американских, минимум, вдвое больше.

Однако за традиционно ярко эмоциональной позитивной речью лидера Америки кроется ряд моментов, позволяющих считать, что глобальный процесс на самом деле движется совсем в другом направлении.

Дело даже не в нашумевшем открытом письме американских обувщиков хозяину Овального кабинета. Хотя и оно уже служит достаточно громким звоночком. Производители и ритейлеры совершенно открыто признают, что 98%  потребляемых в стране товаров легкой промышленности (одежда, обувь, белье, от нижнего до постельного, головные уборы и даже всякие там флажки для публичных мероприятий) полностью импортируются. А 70% импорта происходят из Китая. Это ладно. При большом желании собственный выпуск рубашек с пододеяльниками можно и восстановить.

Хуже другое. Начиная с середины 70-ых годов ХХ века процесс финансовой глобализации превратил мировую экономику в сложный конгломерат критично связанных между собой технологических и производственных цепочек. Из-за которых нынешняя американо-китайская торговая война все больше смахивает на поножовщину между сиамскими близнецами.

В качестве примера во всем блеске и величии выступает нынешняя битва Трампа с Huawei. С одной стороны, он пытается убить главного конкурента, покусившегося на рынок Apple, и на рынок процессоров, с другой. Китайская корпорация начала выпуск собственных «камней» и составляет на их основе топовую часть своей линейки, формирующую уже треть объема сбыта ее мобильных устройств. Но вместе с этим введенные против китайской электронной отрасли санкции ограничивают продажи Qualcomm, Xilinx и Broadcom, входящих в список основных ведущих технологических столпов американской экономики. Потому что именно китайские компании сегодня формируют более половины их совокупной корпоративной выручки.

И ладно бы дело ограничивалось только мобильными устройствами, в совершенно аналогичном положении находятся сегменты оборудования связи и персональных компьютеров.

Когда Вашингтон взял за горло другого китайского выскочку — корпорацию ZTE — мировой рынок вздрогнул и на миг сбился с дыхания. Но позднее Министерство торговли США сумело дожать жертву на мировое соглашение. Китайская сторона признала обоснованность обвинений, принесла извинения и положила на счет американского Минфина 400 млн долларов в качестве страховой суммы. Которую правительство Соединенных Штатов обещает потом «вернуть», если в течение следующих десяти лет ZTE не допустит новых нарушений.

Масштаб нынешней войны с Huawei оказался, во-первых, сильно крупнее, во-вторых, на этот раз китайцы уперлись принципиально и больно контратакуют. Например, Пекин, помимо ответных санкций на 60 млрд долларов, еще объявил о прекращении закупок американских энергоносителей и сокращении импорта продовольствия. Это значит, что обе стороны пошли на принцип, и легкой победы не предвидится.

Стороны готовы использовать все доступные рычаги. В том числе, касающиеся взаимосвязанных технологических и сырьевых цепочек. Под ударом оказываются все отрасли любым образом задействованные в электронной пирамиде: транспорт, производство элементной базы, добыча сырья и производство исходных материалов, а также, например, медицина, сегодня крайне широко применяющая компьютерное оборудование в свой работе.

Местами доходит до смешного. В комплексном докладе объемом в три сотни страниц «Оценка и укрепление производственной и оборонной цепочки поставок. Отказоустойчивость США» Пентагон был вынужден признать критичность своей зависимости, преодолеть которую они пока не знают как.

Эксперты Investing.com произвели оценку степени зависимости американских компаний от рисков цепочкам глобальных поставок. Картина получилась эпичной. В своей статье главный стратег Saxo Bank по рынку акций уже сейчас они настоятельно рекомендуют инвесторам избавляться от вложений в любые полупроводниковые бизнесы США. Прямо говоря, что пик прибылей пройден, и в ближайшие 12 месяцец следует ожидать повсеместное падение продаж, а значит финансовых показателей. В том числе, биржевых котировок их акций.

Но все перечисленное является лишь вершиной айсберга. Кроме самих денег и пограничного налога, конвенционным инструментом войны сегодня становятся все ключевые технологии. Особенно точечные блокирующие.

К примеру, эпизодом в противостоянии США с Huawei оказался приказ британской компании ARM своим сотрудникам заморозить всякие контакты и игнорировать обязательства перед этим китайским электронным гигантом. А все потому, что в основе собственного хуавеевского процессора модели Kirin 980 лежит лицензия АRM на ее процессорное ядро cortex-a76. В какой степени она может или не может остановить Китай – вопрос отдельный. Главное – факт попытки схватить конкурента за горло через запрет на использование конкретной технологии.

Кстати говоря, точно таким же образом США душат Иран, принуждая зависимые от Вашингтона транснациональные корпорации от участия в иранских нефтегазовых проектах. В том числе европейские, как ту же французскую Total.

Впрочем, Ираном дело не ограничивается. За последние пять лет подобная практика стала повсеместной. И касается она не только американцев. На волне майданной истерики Украины Евросоюз частично перекрыл России доступ к ряду критично важных европейских технологий и оборудованию.

Причины, лежащие в основе складывающейся тенденции, полностью прозрачны. Глубина взаимной экономической и технологической интеграции в глобальный мировой рынок, из преимущества, становится очевидным недостатком. Пример Китая наглядно показывает:  сейчас мало сконцентрировать у себя больше всех денег. Кто бы там что ни фантазировал про постиндустриализм, определяющим остается достижение у себя максимальной концентрации именно производственных мощностей.

Тот, кто производит больше всех потребительских товаров, в конечном счете, обеспечивает себе возможность из их прибыли масштабнее финансировать научные разработки, усиливающие технологическое превосходство. В условиях сохраняющегося общего рынка оно становится ключевым фактором обеспечения мирового лидерства.

Помните историю с попыткой создания в России собственного YotaPhone в 2013 году? Она провалилась потому, что создать востребованный рынком передовой продукт на чужой элементной базе, с использованием чужих технологий и иностранных комплектующих, да еще и не на своих заводах, сегодня невозможно. Такие попытки всегда будут проигрывать лидерам в глазах конечных потребителей.

Переломить эту тенденцию можно только в случае возникновения новой технологической революции, по масштабу сопоставимой с аналогичным процессом конца XIX — начала ХХ века, когда на смену лошадям пришли пар и электричество. Хотя научный мир полон многочисленных заманчивых обещаний – искусственный интеллект, сети 5G, промышленные принтеры, роботизация, новые материалы с фантастическими характеристиками и все такое прочее, в действительности дальше простых мечтаний дело пока не идет. Все сегодня предлагаемое на поверку оказывается лишь комбинацией или незначительным итерационным улучшением уже существующих решений.

А время уходит, и вместе с ним нарастает масштаб угрозы утраты геополитической субъектности существующими странами и их союзами в общей технологической и экономической гонке. Осознание именно этого момента и вынуждает Вашингтон столь принципиально рубиться с Китаем. Не покрываемое другими доходами отрицательное совокупное торговое сальдо в объеме 4,5% годового ВВП просто не оставляет Америке иного варианта действий.

Да и не только ей. К осознанию сути складывающейся тенденции уже приходит Европа и сам Китай. За последние три года хорошо видно падение темпов реализации им своего глобального проекта «Пояса и Пути». Вместо расширения доли в общей мировой торговле со всеми крупнейшими рынками планеты, Пекин все отчетливее говорит о необходимости формирования зоны общего процветания только в пределах границ Азиатско-Тихоокеанского региона.

Тем самым мы становимся свидетелями повторения уже имевшего место в прошлом фундаментального процесса распада общего имперского экономического пространства на сильно изолированные феодальные уделы. Так ушел в историю Древний Рим. Так распалась Киевская Русь после деградации пути из варягов в греки.

Разве что в современных условиях результат имеет несколько больший масштаб. Вместо отдельных городов и максимум провинций, в аналоги феодов выделятся страны и их объединения.

Аналогия с феодами возникает из возврата к прежде всего территориальному принципу определения границ. На американском континенте процесс зашел наиболее далеко. Там новый удел уже охватывает США, Мексику и Канаду. Перспектива конфигурации китайского мира упомянута выше. Судьба Европы пока остается достаточно туманной. Как и перспектива России по формированию собственного замкнутого кластера.

Но формировать его все равно придется. Другие варианты отсутствуют. В том числе и по причине невозможности иным путем сохранить, а тем более расширить собственную промышленную и научно-техническую базу. Убедительным подтверждением тому служат последствия для нас западных санкций, только в результате противостояния которым мы таки сумели добиться продовольственного самообеспечения и начали возрождать промышленные отрасли.

Впрочем, только этим дело не ограничится. Неофеодальный распад неизбежно приведет и к разрыву технологического сотрудничества. В противном случае слишком велик риск оказаться в критической зависимости от соседей, которые однажды могут решить его использовать для политического давления. Как это сейчас делают США по отношению к Китаю, а также другим странам.

Так что далее следует ожидать нарастания технологической несовместимости не только на уровне операционных систем мобильных устройств, но и всего базового оборудования в целом. К этому обычно всегда приходят все разработчики, идущие к своим целям строго собственным путем и без информационного обмена с соседями.

Однако подобный результат вряд ли следует считать для нас плохим вариантом будущего. Как уже неоднократно показывал прежний исторический опыт, наилучших результатов и наибольших успехов Россия добивалась в первую очередь тогда, когда просто не имела другого выбора.

Александр Запольскис, ИА REX