СМИ

10 апреля 1944 года стал днем освобождения Одессы от длившейся почти три года оккупации. Город брали тяжело – с минимальным применением артиллерии, чтобы избежать его разрушения, из-за чего Красной армии пришлось вести уличные бои уже в городской черте. А вслед за усталыми красноармейцами в «жемчужину у моря» вошли суровые сотрудники НКВД и СМЕРШ, развернувшие полномасштабную работу практически моментально. Первые повестки с настоятельной просьбой явиться в «органы» для задушевной беседы стали приходить одесситам буквально через день-два. И так уж сложилось, что для многих из жителей города этот вызов не закончился ничем хорошим. К началу 1945 года тысячам из них пришлось искупать сотрудничество с оккупантами тяжким трудом в не самых приятных местах.

По оценкам некоторых исследователей, на 1 января 1945 года из встретивших освободителей 250 тысяч одесситов «исчезло» чуть ли не 90 тысяч. Верится в это слабо, и, к тому же, следует помнить, что в Одессе, как и на всех остальных освобожденных территориях, конечно же, проводилась мобилизация в Красную армию – так что часть ее жителей покинули город вовсе не в «лагерных клифтах», а в солдатских шинелях. Тем не менее, факт, что работы у борцов со шпионами и изменниками Родины в «жемчужине у моря» было многовато даже для того сурового времени, очевиден. «Бесконечные сталинские репрессии против невиновных»? «Очередные зверства кровавых бериевских палачей»? Давайте не будем торопиться с выводами. Правда о жизни одесситов в оккупации настолько неприглядна, что держалась под спудом и тщательно обходилась стороной (особенно – благонамеренными советскими историками) долгие годы.
И тем не менее, знать ее необходимо. По правде говоря, я тоже уходил от этой темы какое-то время – уж больно не хотелось писать о таком в канун Великой Победы. Однако, фотографии и видео с нацистско-бандеровского шествия, с большим размахом прошедшего в Одессе в нынешнем году в годовщину трагических событий на Куликовом поле и как раз накануне 9 мая, развеяли последние сомнения. Корни многих нынешних событий все-таки стоит искать в прошлом – в том числе, и в далеких годах Великой Отечественной войны…

При румынах было лучше!

Эта фраза, звучащая в талантливом, хотя и безбожно грешащем местами против исторической правды, телесериале «Ликвидация», как раз не является плодом авторского вымысла режиссера или автора сценария фильма. Одесситов, считавших именно так, хватало с лихвой. Другое дело, что вряд ли бы кто-то осмелился произнести эти слова открыто, и, уж тем более, бросить их в лицо сотруднику «органов». Немецкой оккупации Одесса, как таковой, не знала. Фактически, сразу после оставления ее частями Красной Армии, Одесса вошла не в состав рейхскоммиссариата «Украина», а оказалась частью румынского губернаторства Транснистрия. Власть в городе, в лице городского головы Германа Пынти и губернатора профессора Алексяну, была исключительно румынская. Диктатор Ион Антонеску (лично посещавший город) называл его не иначе как «жемчужина румынской короны».

Как одесситам жилось? Прежде всего – сытно. Все очевидцы того времени прямо-таки восхищаются царившим на прилавках рынков и магазинов продуктовым изобилием. Частный бизнес в любых формах не только был разрешен оккупантами, но всячески приветствовался и поощрялся. Одесса снова, как «при старом режиме» запестрела частными лавочками, магазинчиками, кафе и ресторанами. Более того – уже в первый год оккупации более двум с половиной тысячам одесситов была возвращена их частная собственность, в свое время отобранная Советской властью. Речь, как вы понимаете, не о мелочевке, а о домах, предприятиях, объектах торговли. Были открыты все храмы различных конфессий, которые к тому времени не были разрушены. Весной 1942 года на Пасху в городе был даже отменен комендантский час – как писалось в соответствующем приказе, не только в честь праздника, но и «в силу полной лояльности местного населения к румынским властям».

Всем улицам города были возвращены дореволюционные названия. Разве что Карла Маркса при этом превратилась в улицу Адольфа Гитлера, да вдобавок на карте Одессы появились имена Муссолини и еще пяти «крупных государственных деятелей» Румынии, но это горожане как-то пережили. Равно, как и изъятие из всех библиотек «коммунистической» литературы и вообще, всех до единой книг советских писателей. А появление в школах уроков Закона Божьего, правда, с «довеском» в виде всеобязательного изучения румынского языка, многие даже приветствовали. Ничего не напоминает – из дней нынешних? Действительно, с чего бы одесситам было роптать – в городе исправно функционировали водопровод, электростанции и все прочие коммунальные службы, ходили трамваи, работали больницы. В театрах давали спектакли и оперы, в кинотеатрах шли картины, на улицах играл джаз… Ну, разве что румыны донельзя удивили горожан приказами о запрете на пользование велосипедами, а также торговли семечками и употреблении их в пищу на улицах. За строжайшим исполнением бдительно следили комендантские патрули.

Правда, нельзя забывать о том, что вся эта благодать предназначалась исключительно тем жителям города, которые не были евреями, а таковых в Одессе на момент оккупации насчитывалось, по разным оценкам, до 90 тысяч человек. К началу Великой Отечественной войны евреи составляли до 30% населения города (180 тысяч). К счастью, половина из них успела эвакуироваться или была призвана в ряды Красной армии. Этим одесситам очень повезло – в сравнении с оставшимися. Первые репрессии против еврейского населения оккупанты начали, практически, сразу же после взятия города. Его представители были подвергнуты принудительной регистрации и начали сгоняться в тюрьму на Фонтанской дороге. Тогда же начались и первые казни. Однако, настоящий ад для евреев настал после 22 октября 1941 года, когда было взорвано бывшее здание НКВД, в котором к тому времени уже вольготно расположились румынская комендатура и штаб 10-й пехотной дивизии.

Удачно проведенная диверсия стоила оккупантам многих жизней, но вызвала при этом волну невероятных зверств. По городу прокатилась волна погромов и арестов, во время которых людей убивали прямо на порогах собственных домов и вешали на уличных фонарных столбах. Огромное количество несчастных было загнано в пороховые склады на Люсдорфской дороге. Все девять зданий были до отказа забиты евреями и пленными красноармейцами, после чего облиты бензином и подожжены. Работавшая после освобождения города на этом месте чрезвычайная комиссия заявила о выявлении останков, как минимум 25 тысяч человек. Переживших эту волну террора одесских евреев ждали лагеря смерти, разбросанные по всей территории нынешних Одесской и Николаевской областей. Самую страшную память по себе оставили лагеря в селах Дальник, Богдановка, Голта… Точную цифру уничтоженных одесских евреев назвать невозможно. Многие исследователи склоняются к мнению, что к моменту освобождения города их осталось в живых меньше тысячи.

Одесситы, перестаньте доносить друг на друга!

Именно такая фраза раздавалась из громкоговорителей, размещенных на автомобилях, разъезжавших по улицам города в период оккупации. Установленный было «новой властью» ящик, в который все желающие могли поместить выполненные в письменном виде собственные жалобы или заявления, был переполнен чуть ли не моментально. В основном – как раз именно доносами на собственных соседей по дому или коммунальной квартире. Румыны быстро поняли, что с таким валом «сигналов» их сигуранца попросту не справится. Кстати говоря, когда оккупантами среди горожан был объявлен набор в местную полицию, отбоя от желающих не было. Конкурс, по воспоминаниям очевидцев, был огромным.
Особой категорией, «отметившейся» в грязном деле стукачества и выдачи оккупантам не только тех же евреев, но также коммунистов и прочих «неблагонадежных», стали одесские дворники. Память по себе их деятельность в годы румынской оккупации оставила самую гнусную. Существуют документальные воспоминания жителей города, в которых говорится о том, как, к примеру, один из этих самых дворников сдал румынам двоих парнишек-краснофлотцев, пытавшихся спастись бегством после входа в Одессу оккупантов. Потом их видели в толпе пленных, которых вели на Люсдорфские склады с руками, опутанными колючей проволокой и навешенными на рты через пробитые губы замками. Там матросов, вне всяких сомнений, ожидала мученическая смерть. Кстати, одним из характерных моментов этого рассказа является упоминание его автора о том, что и сам румынский пособник, и его семья преспокойно жили в Одессе долгие годы после войны. Это - к вопросу о «повальных репрессиях»… Как видим, были даже недоработки. Впрочем, для того, чтобы наказать всех без исключения одесситов, так или иначе сотрудничавших с оккупантами, город и вправду пришлось бы обезлюдить.

Одесское подполье… Тема, которую советская историография, насколько это было возможно, усердно замалчивала. Никто не пытается ставить под сомнение подвиг героев катакомб или тех единиц, которые действительно пытались вести борьбу против захватчиков, но… Все дело в том, что это были именно единицы, да, к тому же, одесское подполье практически моментально было подвергнуто жесточайшему разгрому в силу чуть ли не повального предательства в его рядах. Первый секретарь одесского обкома партии, который и должен был возглавить тайную войну с оккупантами, из города попросту сбежал, «передоверив» это дело собственным заместителям. Один из этих заместителей - Петровский и сдал впоследствии румынской контрразведке 265 подпольщиков. Самая успешная группа, которую возглавлял кадровый сотрудник НКВД Владимир Молодцов (Бадаев) погибла также из-за того, что в нее изначально был внедрен некто Бойко, оказавшийся агентом сигуранцы. В реальности в Одессе за годы оккупации не было зарегистрировано ни единого крупного акта саботажа (в том числе – и на предприятиях, работавших на нужды оккупационной армии), ни одной диверсии – за исключением упоминавшегося выше взрыва. Настоящие подпольщики были уничтожены.

Зато были другие – вполне благополучно пережившие оккупацию и впоследствии дошедшие до такой наглости, что принялись строчить в соответствующие органы отчеты о собственной «героической борьбе». Например, некто Бугаенко, называвший себя «командиром партизанского отряда» и пытавшийся «отписаться» от следователей НКВД бредовыми побасенками о том, что для «проведения подпольной работы» он открыл у себя во дворе сапожную будку, где вредил оккупантам… «проводя некачественный ремонт их обуви»! Того же пошиба «подпольщиками» были и некий Голованов, открывший частную забегаловку «для спаивания румынских солдат и офицеров», а также «героиня сопротивления» Агафья Люшкова, якобы «подсыпавшая мышьяк в блюда, которые подавала солдатам и офицерам румынской армии» в частном ресторанчике, где она работала. Можно не сомневаться – ничего подобного и близко не было! Вызови ее «диверсионная деятельность» хоть одно серьезное отравление – повесили бы прямо у дверей кабака. И это – еще в лучшем случае… Если СМЕРШ в итоге «укатал» всю упомянутую компанию в лагеря, то я лично готов ему только аплодировать!

При этом в Одессе прекрасным образом действовал Институт антикоммунистических исследований, открытый там в май 1942 года и битком набитый именитейшей профессурой. Кое-кого из подвизавшихся на этой ниве ученых мужей «сталинские органы госбезопасности» впоследствии «зверски замучили», естественно – «ни за что»… Вообще «жемчужина у моря» стала городом, где с огромной силой, едва ли не в самых больших масштабах на всей оккупированной захватчиками территории, активизировались недобитые белогвардейцы. Уже в декабре 1941 года там была создана инициативная группа «бывших офицеров и нижних чинов Российской императорской армии и Вооруженных сил Юга России». Главной задачей провозгласили «борьбу с большевизмом», естественно. При этом большинство членов этой компании в итоге оказались в рядах карательных и антипартизанских частей Вермахта.
Никаких выводов и обобщений не будет. Каждый из читателей волен делать (или не делать) их самостоятельно. Возможно, кое у кого после прочитанного несколько поубавится удивления от того, что в Одессе, которую кое-кто в 2014 году поторопился априори провозгласить «русским городом», абсолютное большинство жителей равнодушно взирало на пылающий Дом Профсоюзов, а сегодня так же спокойно и отрешенно воспринимает надругательство над памятью его жертв и аресты ветеранов за прикрепленную к мундиру 9 мая Георгиевскую ленточку. Это просто потомки тех, кому «при румынах было лучше»…
Источник