СМИ

Весна 1944 года для Красной армии помимо ряда громких успехов была обозначена небольшим семейным скандалом. Уже загнанный в ловушку противник сумел ускользнуть. Окружённая под Каменец-Подольским 1-я танковая армия генерала Хубе вышла к своим. Как такое могло случиться? Почему не доложили? Если на 21 марта 1944 года положение немецкой группы армий «Юг» можно было назвать сложным, но стабильным, то неделю спустя она оказалась в глубоком кризисе. Стремительный бросок советской 1-й танковой армии М. Е. Катукова по тылам врага привёл к перехвату линий снабжения немецкой 1-й танковой армии генерала Хубе. Будучи тёзками по наименованию, армии двух стран-противников сильно отличались по численности. Советская насчитывала около 40 тыс. человек, а немецкая — свыше 200 тыс. человек. С севера и востока 1-ю ТА вермахта обступали силы 1-го Украинского фронта. Судьба армии Хубе, казалось, была предопределена. Командование Красной армии уже озадачилось планами наступления дальше, на Львов. Куда бежать? Свернуться калачиком у Каменец-Подольского и ждать помощи — такой сценарий для немецкой 1-й ТА не подходил. Помощи ждать неоткуда. Резервы ГА «Юг» уже были перемолоты на предыдущем этапе боёв. Как затравленный зверь, загнанный в ловушку, озирается в поисках выхода, штаб Хубе на расстеленной карте прикидывал пути отступления. Линии снабжения перерезаны, но формально плотное кольцо вокруг немецких сил ещё не сформировалось. Инстинкт подсказывал уходить на юг — за Днестр, в Карпаты. Там ещё оставался промежуток между войсками 1-го и 2-го Украинских фронтов. Именно такой план набросали в первый момент. Однако в реалиях весны 1944 года этот путь лишь откладывал разгром. Переправу немцев через Днестр советские штурмовики и бомбардировщики превратили бы в ад. Да и накопление сил двух советских фронтов на правом берегу Днестра оставалось лишь вопросом времени. Загонная охота просто продолжилась бы. Более опытный, чем Хубе, фельдмаршал Манштейн настоял на прорыве строго на запад. Проблемой здесь становилась череда рек, протекающих в направлении с севера на юг поперёк выбранного маршрута: Смотрич, Збруч, Серет, Жванчик, Джурин, Стрыпа, не считая более мелких речушек. Все их надо было форсировать в отчаянном броске из окружения. В одной телеге Великий русский поэт написал: «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань…» Для тевтонов в 1944 году формирование как раз такой упряжки стало жизненной необходимостью. В окружённой группировке часть дивизий были подвижными — танковыми и моторизованными; часть — передвигающейся на своих двоих пехотой. Нужно было не дать панцерам оторваться от пехоты. Так произошло в апреле 1945 года, когда танковый таран выскочил из котла под Берлином и жизнерадостно убежал на запад, оставив пехоту 9-й армии Бюссе в окружении. Эту проблему решили административно. Части на западном и восточном фасах «котла» впрягли в одни «телеги». Немцы сформировали три корпусные группы с единым командованием. Танковый таран и пехотный арьергард имели один штаб, что не давало «котлу» рассыпаться изнутри. Автором этого решения стал сам Хубе, выбившийся в танковые командиры из пехоты. Борьба с пробками настоящим образом Неизбежным спутником отходов и «котлов» становились многокилометровые пробки. С самого начала штаб Хубе принял радикальное решение: всю «ненужную» технику сжечь, слив из баков горючее. Ещё одним источником топлива стал «воздушный мост» из транспортных самолётов и парашютных контейнеров. Это позволяло заправить машины повышенной проходимости и танки для прорыва на запад. Ряды «тигров» и «пантер» 1-й ТА к тому моменту изрядно поредели. Одним из таранов для прорыва стали противотанковые самоходки «Хорниссе» с мощной пушкой и картонной бронёй. Именно их заправляли доставленным самолётами и слитым из грузовиков горючим. Вестовой передает сообщение экипажу немецкой «Хорниссе», которая с начала 1944-го стала называться «Насхорн» Оставленные грузовики и легковушки немцы бросали или даже безжалостно сжигали. Дым от горящих покрышек стелился над западной Украиной. Собственно, эти машины стали частью из 37 тысяч автомобилей, подсчитанных трофейщиками 1-го Украинского фронта с четвёртого марта по десятое апреля 1944 года. Из армии подвижной вермахт неуклонно становился малоподвижной. Нет ножа страшнее вилки… Законы тактики и стратегии рекомендуют концентрацию усилий. Хубе, казалось, нарушил это золотое правило. Он решил нестись на запад двумя колоннами, словно «вилкой» прорываясь по двум параллельным маршрутам. Казалось бы, логичнее собрать таран для прорыва в один кулак. Однако прорыв двумя корпусными группами по двум маршрутам увеличивал шансы на удачу. Когда застревал один, жёлтую майку лидера надевал другой. Кроме того, корпусная группа Брайта занимала своей тушей единственное в округе булыжное шоссе (река грязи с твёрдым дном). Советские части вынуждены были продираться вдогонку ускользающему врагу по раскисшим просёлочным дорогам. Наконец, одна из групп — северная — стала магнитом для советских резервов. Именно её интенсивно долбили красноармейцы и в итоге задержали. В точку рандеву со своими вышла другая немецкая группа, проскочившая по запасному маршруту. Козырь в рукаве Вырваться из «котла» исключительно своими силами было, конечно, утопией. Без помощи извне и свежих резервов дело не обошлось. С запада, из Франции, верховное командование прислало II танковый корпус старого лиса Хауссера. Помимо прочего, Хауссер привёз с собой свежий «тигриный» батальон. Именно он ударил извне, когда оставалось пройти последний дюйм. Группенфюрер СС Пауль Хауссер В 17:05 шестого апреля у городка Бучач встретились 18 танков дивизии СС «Фрунсберг» с запада и мотопехота 6-й танковой дивизии с востока. Тем самым установился контакт между 4-й и 1-й танковыми армиями — котёл Хубе был деблокирован. Пас из Москвы Все эти продуманные ходы германского командования обрекались бы на провал, если бы не решение, принятое в Москве за три недели до этого. Тогда головокружение от успехов заставило Ставку расширить масштабы наступления 1-го Украинского фронта. Г. К. Жуков получил приказ идти дальше запланированного изначально, к границе СССР. Впоследствии в мемуарах маршал писал: «Сейчас, анализируя всю эту операцию, считаю, что 1-ю танковую армию следовало бы повернуть из района Чортков—Толстое на восток для удара по окружённой группировке». В оправдание командования 1-го УФ можно сказать, что Жуков был согласен со своим врагом Хубе в отношении «инстинктивного» рывка за Днестр. Как основной маршрут отхода противника в штабе 1-го Украинского фронта рассматривались именно переправы через Днестр. Впрочем, даже эту ошибочную оценку можно было исправить. Бригады Катукова могли встать стеной на одной из речушек на пути прорыва и свести к нулю весь хитрый план и умные решения. Однако приказ из Москвы идти к границе сужал поле возможных вариантов до минимума. К весне 1944 года Германия войну уже проиграла. Тем не менее, вермахт было рано хоронить, и даже мелкие ошибки могли обернуться ложкой дёгтя в бочке мёда крупного успеха. Справка. Правда, недооценивать ущерб, нанесённый противнику, тоже не следует. Бежавшие из окружения соединения вермахта находились в предельно скорбном состоянии. Некоторые дивизии были почти истреблены, десяток соединений немцам пришлось отнести к небоеспособным, а на дорогах высились груды разбитой или брошенной техники, включая странные картины, напоминавшие дорожные пробки, — только целиком состоящие из брошенных самоходок. Алексей Исаев