СМИ

Как единственный всенародно переживаемый государственный праздник, связанный с историей, а не календарем, — перестал быть днем живых ветеранов и стал днем нации. И — что особенно трогательно и значимо — днем предков В начале двадцать первого века этот уникальный советский праздник — единственный день, когда миллионы незаметных вроде бы дядек и отчасти теток, а позже дедушек и отчасти бабушек вдруг чувствовали себя свободными, чувствовали свое самостояние, отделенность от вечной бедности, казенщины и беспросвета, потому что можно было выйти на улицу не просто так, с авоськой и бидоном, а в орденах, выйти и стать королями и королевами момента, — так вот, в начале двадцать первого века этот освобождающий и расправляющий русские плечи праздник начал стремительно таять. Дядьки сделались дедушками, а дедушки исчезали. Казалось бы, еще лет десять поупрямится, помарширует государство с оставшимися стариками, а потом все, глава в учебнике и забыли. Тем более, что и страшная цена 1945 года давно перестала быть запрещенной. И тут что-то произошло. Девятое мая воскресло. Единственный всенародно переживаемый государственный праздник, связанный с историей, а не календарем, — перестал быть днем живых ветеранов и стал днем нации, четвертым или четырнадцатым июля на русский лад. И — что особенно трогательно и значимо — днем предков. Частных, собственных предков каждого. «Бессмертный полк», помимо прочего, замечателен именно этим — как после советской абстрактной безличности празднуется соединение в одно шествие, в одно торжество отдельных лиц и имен. Поэтому современное девятое мая — вопреки глупым и пустым крикам «милитаризм!» — это день восстановления русской личности и русской судьбы в правах, день повышения цены жизни, день воспоминания о том, что война — это не просто «неизвестный солдат» и «никто не забыт, ничто не забыто» (о, как двадцатый век тяготел к этому «неизвестному ничто»), а конкретный Василий Петрович, Иван Михайлович и Мария Терентьевна. Конечно, встречается много картинок и рассказов со ссылками на кажущийся перебор, пересол. На «детский сад, где трехлетние в военной форме» и «стриптиз для воинов-победителей». Но и тут надо понимать две вещи. Во-первых, этот массовый карнавал не имеет никакого отношения к настоящей «пропаганде войны». Подлинная пропаганда войны в нынешнем мире делается не с помощью красноармейской формы, а совсем иначе, с разговорами про свободу от русских варваров и европейский якобы выбор. А это — всего лишь историческая декорация как способ поддержания связей, парад-маскарад узнаваемых символов как способ сказать: жизнь продолжается. А во-вторых, жизнь продолжается. Дети играют в войнушку, девушки раздеваются, а главную военную победу страны вопреки смене поколений празднуют мирные и ничего не понимающие в вопросах насилия и голода люди. Так и должно быть. Именно для того и воевали все те, кто воевали когда-то, — чтобы после них цвела, шумела, пьяно пела и даже иногда делала глупости и плохо себя вела новая жизнь. Дмитрий Ольшанский, Комсомольская правда