СМИ

За его гибелью в жутком ревущем пламени наблюдал весь мир. В социальных сетях беспрерывно постили фотографии очевидцы, вели онлайн-трансляцию из Парижа крупнейшие новостные агентства, высоко над гигантским костром, пылавшим посреди острова Сите, парили оснащенные видеокамерами дроны Все это время – пока 400 пожарных задействовали «все доступные средства пожаротушения, кроме вертолетов» — мир переживал, сострадал и сочувствовал французам. Потому что Собор Парижской Богоматери – не просто один из главных символов Франции, не просто главный персонаж знаменитого романа Гюго и еще более знаменитого мюзикла, покорившего мир – это общечеловеческое достояние, драгоценное наследие, принадлежащее всему человечеству – как египетские пирамиды, афинский Акрополь, пекинский Запретный город, перуанский Мачу-Пикчу. Наследие драгоценное, но очень хрупкое. Вроде бы второе десятилетие двадцать первого века, столица современной высокотехнологичной страны, везде камеры, датчики, детекторы дыма, охрана, полиция, спецслужбы – а защитить жемчужину европейского средневекового зодчества от «непредумышленного поджога» не смогли. Халатность, разгильдяйство? Или что-то более серьезное? С начала февраля этого года по всей Франции прокатилась волна вандализма и надругательства над католическими храмами. Неизвестные вандалы разбивали статуи Девы Марии, поджигали покрывала на алтарях, рисовали на стенах церквей кресты человеческими экскрементами… 17 марта внезапно вспыхнул пожар во второй по величине католической церкви Парижа – Сен-Сюльпис. Загорелась одна из дверей собора, затем огонь перекинулся на лестницу. Но в Сен-Сюльпис пожар удалось быстро локализовать и погасить, пострадал только один из старинных витражей. О причинах инцидента во французской прессе говорилось глухо, пару раз проскользнуло упоминание о том, что возгорание могло иметь «криминальный характер» — и все. Между тем, достаточно очевидно, что кто-то ведет планомерную борьбу с христианским наследием Франции. Для этого кого-то очень важно физически уничтожать католические церкви и соборы. Осталось только назвать «кого-то» его истинным именем. Но как раз это, скорее всего, и не будет сделано. Давайте вспомним 2016 г. В сентябре неподалеку от Нотр-Дам полиция обнаружила автомобиль с 7 газовыми баллонами. Позднее в пригороде Парижа были задержаны три женщины-мусульманки, готовившие террористические атаки – на Собор, на Лионский вокзал и Эйфелеву башню. Одна из них при задержании ударила ножом полицейского. Тогда атака на Нотр-Дам не удалась. Удалась сейчас. Но готов держать пари на бутылку старого бургундского – в поджоге Собора Парижской Богоматери власти Франции скорее обвинят «русских шпионов из ГРУ» или «желтые жилеты», чем исламских радикалов. Потому что мультикультурализм и толерантность не позволяют назвать кошку – кошкой, а мусульманских фанатиков – врагами христианской цивилизации. Да и не является больше нынешняя европейская цивилизация христианской. И в этом – огромная «заслуга» Франции, некогда «возлюбленной дочери Католической церкви». Именно Франция начиная с конца 19 в. шла в авангарде секуляризации – отделения церкви от государства – и подавала пример всему «прогрессивному человечеству». Именно Франция при обсуждении преамбулы Европейской Конституции решительно заблокировала возможность упоминания о христианских корнях и христианском наследии Европы (чем страшно разочаровала Папу Римского Иоанна Павла II). Именно французские социалисты, преодолев упорное сопротивление католической церкви и наплевав на массовые протесты в обществе, приняли закон об однополых браках, позволяющий, в частности, гомосексуальным парам усыновлять детей. После того, как этот закон был принят во втором чтении, утвержден Сенатом и подписан президентом, один из самых последовательных борцов за сохранение французских традиционных ценностей, писатель Доминик Веннер застрелился у алтаря Нотр-Дам. В своем прощальном письме он писал: «Мое тело и ум в полном здравии; я преисполнен любви к жене и детям. Я люблю жизнь и чаю лишь сохранения моей расы и моего духа. И все же на закате своих дней при виде великой опасности, угрожающей моей родине, Франции, и всей Европе, я обязан действовать, пока еще есть силы. Я считаю, что должен пожертвовать своей собственной жизнью для того, чтобы пробудить соотечественников от летаргического сна. Я приношу в жертву то, что осталось от моей жизни, в знак протеста. Я выбираю глубоко символическое место — милый моему сердцу Собор Парижской Богоматери, возведенный гением моих предков на месте еще более древнего культа, в память о нашем великом происхождении…» Выстрел Веннера ненадолго всколыхнул Францию – через два дня на набережную Сены вышло полмиллиона человек, протестующих против закона об однополых браках. Но власти «не заметили» этот протест, и все пошло, как обычно. Было это в мае 2013 г. А спустя шесть лет сгорел от «случайной спички» и сам собор, выбранный Веннером для своего символического жертвоприношения. Нотр-Дам, конечно же, жалко. Но если заглянуть еще дальше в историю, можно увидеть, что ему не в первый раз приходится восстанавливаться из руин. Принято считать, что Нотр-Дам очень стар – действительно, первый камень в его фундамент заложил сам Папа Римский Александр III, посетивший Париж в 1163 г. Строительство грандиозного сооружения продолжалось почти двести лет и завершилось в 1345 г. Но начиная с XVII в. Нотр-Дам все больше приходит в запустение, а после Великой Французской революции и наполеоновских войн оказывается в столь плачевном состоянии, что городские власти всерьез раздумывали, а не снести ли его вообще. Тогда Собор спасает Виктор Гюго – после публикации его романа правительство решает выделить на реставрацию Нотр-Дам большие средства. И в сороковых годах XIX в. архитектор и скульптор Эжен Эммануэль Виолле Ле Дюк приступает к воссозданию Собора, или, если быть точным, к созданию своей версии Нотр-Дам. Хотя друг Ле Дюка, писатель Проспер Мериме, предостерегал его – «реставрация может быть более пагубной для памятника, чем разрушительное воздействие веков» — архитектор добавил в облик Собора много своих собственных «новаций». Например, знаменитые химеры и горгульи Нотр-Дам – плод фантазии Ле Дюка (среди них есть и его собственная статуя, точнее – была до нынешнего пожара). Как это ни удивительно, но тот Нотр-Дам, который все мы знаем по фотографиям и фильмам – а многие из нас видели его воочию – это, по сути, новодел. Он-то и погиб в колоссальном пожаре 15 апреля 2019 г. Остались стены, контрфорсы, даже часть свода. Если верить официальным сообщениям из Парижа, удалось спасти драгоценные реликвии из сокровищницы Собора, в том числе Терновый Венец Спасителя (попавший во Францию после разграбления Константинополя крестоносцами). Нотр-Дам наверняка восстановят, хотя этот процесс займет немало времени. Но восстановить одни только камни – значит, не восстановить ничего. Не зря же архитектор Виолле Ле Дюк писал – «соборы XII и XIII веков – символ французской нации и самый мощный призыв к объединению». Если нация и дальше будет стыдиться своей цивилизационной идентичности, своих христианских корней – пожар Нотр-Дама станет лишь очередным шагом на пути к ее саморазрушению. Но, возможно, пепел Собора Парижской Богоматери, ее сгоревшего мистического сердца, сотворит чудо и сумеет сделать то, что не удалось сделать Доминику Веннеру – разбудит французов на самом краю пропасти. Кирилл Бенедиктов