© фото из Facebook Ника КонрадаФранцузский рэпер Ник Конрад не представляет собой ничего как артист. Он использует апологию насилия и ненависти по отношению к белым для того, чтобы вызвать полемику и добиться известности. Персонажи типа Конрада опасны, поскольку несмотря на внутренние разногласия, они поддерживают друг друга в ненависти к Франции, тогда как политическая элита навязывает народу покаяние.
Что символизирует Ник Конрад? Идиотизм в чистом виде и расовую ненависть, которая вот уже которое десятилетие подтачивает «потерянные территории Франции». Стоит ли останавливаться на его «творчестве». Думаю, нет, если судить по его художественным качествам. Чего он добивается? Славы через низость, безответное насилие и представление себя в качестве жертвы, поскольку его аудитория вечно униженных и оскобленных воспринимает только одну бинарную логику: жертва-мучитель.
В марте 2019 года Ника Конрада приговорили к штрафу в 5 000 евро за призыв к совершению преступлений в клипе «Pendez les blancs» («Вешайте белых»), но он подал апелляцию на это решение. Сейчас же он отметился очередным клипом о том, что он собирается топтать Францию до смерти. Если речь идет о его собственной смерти, можем посоветовать ему не рисковать жизнью ради столь малого… Такой шаг рэпера был волне осмысленным. Тем самым он следует путем своего вероятного наставника Дьедонне, который привлек к себе внимание в первую очередь судебными процессами, а не жалкой сольной карьерой. Если бы ни суды и ни возмущение антирасистских ассоциаций, Дьедонне закончил бы на задворках стендапа, судя по его посредственным выступлениям после того, как он вообразил себя пророком африканского превосходства.
Ник Конрад не представляет собой ничего как артист, а существует лишь благодаря полемике и судебным процессам. Разве мы уже не видели это со многими рэперами? Немало групп добились известности лишь с помощью одной-двух песен, обычно сексистского характера и с апологией изнасилования, в частности жен полицейских или Франции, которую они считают женщиной. Сексистская составляющая играет большую роль в рэп-культуре, где женщина зачастую сводится к животному состоянию. В этой связи за последние годы появилось немало женщин-рэперов, которые играют на стереотипах вульгарности и гиперсексуальности, чтобы добиться для себя места в этой среде, где типично североамериканский культ денег и славы уничтожил все проявления человеческого достоинства.
В целом, вопрос сексуальной силы мужчины играет большую роль в создании рэпа. Не исключено, что здесь мы имеем дело с личной проблематикой, комплексами неполноценности и/или превосходства (расовыми, сексистскими и т.д.), которые указывают, что сознание этих людей остается заложником старых, в том числе колониальных схем. Этим бедным ребятам следовало бы больше читать, чтобы увидеть нечто иное в своей идентичности «самца».
Еще более важную роль играет вопрос ненависти к Франции. Она совершенно очевидна, и ее нельзя сравнивать с несколькими вырванными из контекста фразами Бретона, Арагона и Брассенса, которые любят приводить защитники агрессивного рэпа. NTM, 113, Sniper, Salif, Minist?re Amer, Zone d'Expression Populaire (ZEP), Lunatic (она явно отдает джихадизмом), Smala — все эти группы открыто призывали «поиметь Францию» еще с 1990-х годов. Monsieur R выразился на этот счет предельно прозрачно, называя Францию «шлюхой». Иначе говоря, Ник Конрад отнюдь не оригинал и не первопроходец. Как бы то ни было, он хотя бы знает «классиков», раз открыто копирует их. В любом случае Конрад говорит нам, что ненависть к Франции отнюдь не сошла на нет, а стала точкой сближения для французского рэпа. Хотя некоторые наивные люди и считали, что он образумился, судя по некоторым иконам рэпа 1990-х годов: они обуржуазились и набрали пару кило на светских раутах, куда их теперь приглашает благонамеренная парижская общественность…
Очередное оскорбление Франции со стороны рэп-индустрии доказывает, что развал и «денационализация» дошли до конечной точки в некоторых кварталах, где предвыборный клиентелизм играл на руку исламистам и индихенистам (они представляют собой две стороны одной медали). Крокодиловы слезы представителей таких ассоциаций (многие из них существуют лишь благодаря субсидиям расистского, как они утверждают, французского государства) по поводу нескончаемых дискриминаций нацелены лишь на сохранение образа жертвы, который стал статусом, рентой и наследственной привилегией.
Тем не менее, как я уже писала в сентябре 2018 года, я против любых проявлений цензуры, государственной или гражданской, в отношении этих «произведений». Эти песни, бойкот театральных постановок и угрозы расправы в соцсетях в ответ на малейшую критику представляют собой показатели тревожного состояния нашего общества. Скрывать их значит мешать французам понять масштабы опасности. Кроме того, я против судебного преследования. Приговоры смешны и служат только рекламой в нынешней обстановке соперничества жертвеннического эго. Некоторые ассоциации существуют исключительно ради судебных преследований без какого-либо воздействия на общее состояние нашего общества: процессы только еще больше дробят и разделяют его. Залы суда стали полем идеологической битвы под полными насмешки и разочарования взглядами судей, у которых наверняка хватает других дел, с учетом катастрофического состояния нашей судебной системы. Другими словами, коммунитаристы всех мастей и так уже слишком долго пользовались судебной системой. Судейская республика не вяжется с демократическим правовым государством.
Наконец, и это самое важное, я против судебного преследования «профессиональных Ников Конрадов», поскольку это позволяет политикам переложить все на судебную власть и не заниматься решением откровенно политической проблемы. Как и его предшественники, министр внутренних дел Кастане расписывается в бессилии на фоне отделения некоторых слоев населения, которые теперь откровенно не хотят жить вместе с остальными гражданами. Что делает Кастане? Он пишет в «Твиттере», что обратился к прокурору по поводу Ника Конрада. Он говорит об удалении клипа из сети. И считает, что тем самым «сделал свою работу». Но ведь роль главы МВД в том, чтобы навести порядок, а не обратиться в прокуратуру и умыть руки. Роль нашего руководства должна заключаться в политических действиях на благо единства суверенной нации, которая наделила его властью. Без этой передачи суверенитета оно — ничто. Мы передали его ему, чтобы оно защитило нас от врагов нации. Разве растущее число приговоров смогло решить 30-летнюю проблему преступности, контрабанды и джихадизма? Увы, ответ очевиден. Без активных политических шагов, жесткости в защите принципов и национального единства правосудие просто бессильно.
Когда мы выпустили «Потерянные территории Республики» в 2002 году, то всего лишь описали увиденное нами в школах: несдержанное расовое, атисемитское и сексистское насилие, ненависть к Франции и ее истории (причем ненавидящие вовсе не обязательно имели хоть какие-то знания о ней). Некоторые преподаватели говорили, что все началось еще в 1990-х годах: развал общества, коммунитаризм, исламизм, рост радикальных настроений, который стал предвестником появления «Коренных жителей Республики» и деколониального движения.
Мы уже говорили о «Французском архипелаге»: эта недавняя книга может стать откровением только для засунувших голову в песок страусов. Мы отмечали бездействие нашего руководства, политиков, которые отказались от республиканских ценностей и жесткости по отношению к этим кварталами из-за потакания исламу и неоколониального патернализма. Всем известно, что страх охватил наши власти с локального до национального уровня: страх этнических беспорядков вот уже 30 лет приводит их в ступор. Наша правящая элита погрязла в отрицании угрозы развала нации. В конечном итоге, она даже взяла его за ориентир, поскольку «два белых» не могут найти решения для восстановления республиканского порядка в этих кварталах: об этом ровно год назад заявил президент Макрон. Причем он явно был горд этой очередной прогрессистской гнусностью, которая многое говорит о разделении нашего общества на племена.
Все эти персонажи (Дьедонне, Конрад, активисты деколониализма и прочие) не обладают влиянием и популярностью. Они в меньшинстве. При этом они опасны, поскольку это меньшинство активно. Несмотря на внутренние разногласия, они поддерживают друг друга в ненависти к Франции, тогда как наша информационно-политическая элита навязывает нам покаяние и самобичевание. Раз мы чураемся сильных шагов, они считают нас слабыми. Пока что ситуация подтверждает их правоту, но сколько еще это продлится? Есть опасения, что если легитимные власти продолжат демонстрировать свое бессилие, народный гнев не заставит себя долго ждать. Потому что французам уже давно надоело выслушивать одни оскорбления.
© фото из Facebook Ника КонрадаФранцузский рэпер Ник Конрад не представляет собой ничего как артист. Он использует апологию насилия и ненависти по отношению к белым для того, чтобы вызвать полемику и добиться известности. Персонажи типа Конрада опасны, поскольку несмотря на внутренние разногласия, они поддерживают друг друга в ненависти к Франции, тогда как политическая элита навязывает народу покаяние. Что символизирует Ник Конрад? Идиотизм в чистом виде и расовую ненависть, которая вот уже которое десятилетие подтачивает «потерянные территории Франции». Стоит ли останавливаться на его «творчестве». Думаю, нет, если судить по его художественным качествам. Чего он добивается? Славы через низость, безответное насилие и представление себя в качестве жертвы, поскольку его аудитория вечно униженных и оскобленных воспринимает только одну бинарную логику: жертва-мучитель. В марте 2019 года Ника Конрада приговорили к штрафу в 5 000 евро за призыв к совершению преступлений в клипе «Pendez les blancs» («Вешайте белых»), но он подал апелляцию на это решение. Сейчас же он отметился очередным клипом о том, что он собирается топтать Францию до смерти. Если речь идет о его собственной смерти, можем посоветовать ему не рисковать жизнью ради столь малого… Такой шаг рэпера был волне осмысленным. Тем самым он следует путем своего вероятного наставника Дьедонне, который привлек к себе внимание в первую очередь судебными процессами, а не жалкой сольной карьерой. Если бы ни суды и ни возмущение антирасистских ассоциаций, Дьедонне закончил бы на задворках стендапа, судя по его посредственным выступлениям после того, как он вообразил себя пророком африканского превосходства. Ник Конрад не представляет собой ничего как артист, а существует лишь благодаря полемике и судебным процессам. Разве мы уже не видели это со многими рэперами? Немало групп добились известности лишь с помощью одной-двух песен, обычно сексистского характера и с апологией изнасилования, в частности жен полицейских или Франции, которую они считают женщиной. Сексистская составляющая играет большую роль в рэп-культуре, где женщина зачастую сводится к животному состоянию. В этой связи за последние годы появилось немало женщин-рэперов, которые играют на стереотипах вульгарности и гиперсексуальности, чтобы добиться для себя места в этой среде, где типично североамериканский культ денег и славы уничтожил все проявления человеческого достоинства. В целом, вопрос сексуальной силы мужчины играет большую роль в создании рэпа. Не исключено, что здесь мы имеем дело с личной проблематикой, комплексами неполноценности и/или превосходства (расовыми, сексистскими и т.д.), которые указывают, что сознание этих людей остается заложником старых, в том числе колониальных схем. Этим бедным ребятам следовало бы больше читать, чтобы увидеть нечто иное в своей идентичности «самца». Еще более важную роль играет вопрос ненависти к Франции. Она совершенно очевидна, и ее нельзя сравнивать с несколькими вырванными из контекста фразами Бретона, Арагона и Брассенса, которые любят приводить защитники агрессивного рэпа. NTM, 113, Sniper, Salif, Minist?re Amer, Zone d'Expression Populaire (ZEP), Lunatic (она явно отдает джихадизмом), Smala — все эти группы открыто призывали «поиметь Францию» еще с 1990-х годов. Monsieur R выразился на этот счет предельно прозрачно, называя Францию «шлюхой». Иначе говоря, Ник Конрад отнюдь не оригинал и не первопроходец. Как бы то ни было, он хотя бы знает «классиков», раз открыто копирует их. В любом случае Конрад говорит нам, что ненависть к Франции отнюдь не сошла на нет, а стала точкой сближения для французского рэпа. Хотя некоторые наивные люди и считали, что он образумился, судя по некоторым иконам рэпа 1990-х годов: они обуржуазились и набрали пару кило на светских раутах, куда их теперь приглашает благонамеренная парижская общественность… Очередное оскорбление Франции со стороны рэп-индустрии доказывает, что развал и «денационализация» дошли до конечной точки в некоторых кварталах, где предвыборный клиентелизм играл на руку исламистам и индихенистам (они представляют собой две стороны одной медали). Крокодиловы слезы представителей таких ассоциаций (многие из них существуют лишь благодаря субсидиям расистского, как они утверждают, французского государства) по поводу нескончаемых дискриминаций нацелены лишь на сохранение образа жертвы, который стал статусом, рентой и наследственной привилегией. Тем не менее, как я уже писала в сентябре 2018 года, я против любых проявлений цензуры, государственной или гражданской, в отношении этих «произведений». Эти песни, бойкот театральных постановок и угрозы расправы в соцсетях в ответ на малейшую критику представляют собой показатели тревожного состояния нашего общества. Скрывать их значит мешать французам понять масштабы опасности. Кроме того, я против судебного преследования. Приговоры смешны и служат только рекламой в нынешней обстановке соперничества жертвеннического эго. Некоторые ассоциации существуют исключительно ради судебных преследований без какого-либо воздействия на общее состояние нашего общества: процессы только еще больше дробят и разделяют его. Залы суда стали полем идеологической битвы под полными насмешки и разочарования взглядами судей, у которых наверняка хватает других дел, с учетом катастрофического состояния нашей судебной системы. Другими словами, коммунитаристы всех мастей и так уже слишком долго пользовались судебной системой. Судейская республика не вяжется с демократическим правовым государством. Наконец, и это самое важное, я против судебного преследования «профессиональных Ников Конрадов», поскольку это позволяет политикам переложить все на судебную власть и не заниматься решением откровенно политической проблемы. Как и его предшественники, министр внутренних дел Кастане расписывается в бессилии на фоне отделения некоторых слоев населения, которые теперь откровенно не хотят жить вместе с остальными гражданами. Что делает Кастане? Он пишет в «Твиттере», что обратился к прокурору по поводу Ника Конрада. Он говорит об удалении клипа из сети. И считает, что тем самым «сделал свою работу». Но ведь роль главы МВД в том, чтобы навести порядок, а не обратиться в прокуратуру и умыть руки. Роль нашего руководства должна заключаться в политических действиях на благо единства суверенной нации, которая наделила его властью. Без этой передачи суверенитета оно — ничто. Мы передали его ему, чтобы оно защитило нас от врагов нации. Разве растущее число приговоров смогло решить 30-летнюю проблему преступности, контрабанды и джихадизма? Увы, ответ очевиден. Без активных политических шагов, жесткости в защите принципов и национального единства правосудие просто бессильно. Когда мы выпустили «Потерянные территории Республики» в 2002 году, то всего лишь описали увиденное нами в школах: несдержанное расовое, атисемитское и сексистское насилие, ненависть к Франции и ее истории (причем ненавидящие вовсе не обязательно имели хоть какие-то знания о ней). Некоторые преподаватели говорили, что все началось еще в 1990-х годах: развал общества, коммунитаризм, исламизм, рост радикальных настроений, который стал предвестником появления «Коренных жителей Республики» и деколониального движения. Мы уже говорили о «Французском архипелаге»: эта недавняя книга может стать откровением только для засунувших голову в песок страусов. Мы отмечали бездействие нашего руководства, политиков, которые отказались от республиканских ценностей и жесткости по отношению к этим кварталами из-за потакания исламу и неоколониального патернализма. Всем известно, что страх охватил наши власти с локального до национального уровня: страх этнических беспорядков вот уже 30 лет приводит их в ступор. Наша правящая элита погрязла в отрицании угрозы развала нации. В конечном итоге, она даже взяла его за ориентир, поскольку «два белых» не могут найти решения для восстановления республиканского порядка в этих кварталах: об этом ровно год назад заявил президент Макрон. Причем он явно был горд этой очередной прогрессистской гнусностью, которая многое говорит о разделении нашего общества на племена. Все эти персонажи (Дьедонне, Конрад, активисты деколониализма и прочие) не обладают влиянием и популярностью. Они в меньшинстве. При этом они опасны, поскольку это меньшинство активно. Несмотря на внутренние разногласия, они поддерживают друг друга в ненависти к Франции, тогда как наша информационно-политическая элита навязывает нам покаяние и самобичевание. Раз мы чураемся сильных шагов, они считают нас слабыми. Пока что ситуация подтверждает их правоту, но сколько еще это продлится? Есть опасения, что если легитимные власти продолжат демонстрировать свое бессилие, народный гнев не заставит себя долго ждать. Потому что французам уже давно надоело выслушивать одни оскорбления.
Комментарии (0)