СМИ

Почему мы пишем это

Мало в каких европейских странах нет сейчас трудностей с крайними правыми. Но на политически нестабильной Украине вызывающее поведение и безнаказанность ультранационалистических групп представляет собой серьезную проблему.

Когда в этом году восьмого марта люди собрались, чтобы провести митинг в защиту прав женщин в Киеве, группа из примерно трех десятков молодых людей, одетых в темную одежду, начала преследовать демонстрантов, отрывая их нагрудные значки и вырывая из их рук плакаты.

Аналитики говорят, что сила этих групп основана главным образом на слабости украинского государства, образовавшегося после Майдана, а скорее на его нежелании обеспечивать правопорядок, когда речь заходит о бесчинствах ультраправых. Отчасти это может быть связано с той ролью, которую ультраправые бойцы сыграли во время восстания против бывшего президента Виктора Януковича на Майдане, когда они выступали как организованные защитники лагерей протестующих, а иногда и инициировали атаки на полицию.

Еще более важно то, что они пользуются статусом героев войны, которые формировали частные батальоны и в 2014 году шли на фронт, чтобы сражаться с повстанцами-сепаратистами, в то время как украинская армия была охвачена хаосом. В результате, у них сформировались связи с властями и определенный уровень социального уважения, чего в противном случае, вероятно, не было бы.

Важно отметить, несмотря на их видимое присутствие в публичной сфере и очевидную безнаказанность, с которой они действуют на улицах, не похоже, что они отражают какой-то подъем радикального национализма в обществе в целом. Действительно, общий кандидат, которого в первом туре президентских выборов 31 марта выдвинули пять ведущих ультраправых групп Украины Руслан Кошулинский набрал менее двух процентов голосов.

Скорее многие здесь боятся, что, если слабые государственные институты вновь пострадают в результате какого-нибудь коллапса, эти высокоорганизованные, дисциплинированные, вооруженные, склонные к насилию и идеологически решительно настроенные группы могут оказать на политический исход гораздо больше влияния, чем предполагает их реальный вес.

«Мы не демократы»

Нестабильность — перспектива, от которой постмайдановская Украина ушла недалеко. «Правый сектор» (организация запрещена в России — прим. перев.), воинствующая ультранационалистическая группировка, сыгравшая весьма заметную роль во время восстания на Майдане, с тех пор объединилась в политическую партию, у которой есть вооруженное крыло и молодежное движение. Возможно, это не самое крупное правое движение на Украине, но оно сохранило свою революционную целеустремленность и убежденность в необходимости полного отказа от существующего порядка.

«Мы не демократы. Мы участвуем в выборах только потому, что они — шаг к революции, — говорит Артем Скоропадский, пресс-секретарь партии „Правый сектор". — Мы хотим изменить всю систему. Новые люди, новый порядок, новые правила в государственном устройстве Украины. Мы против России и против вступления Украины в Европейский союз и НАТО. Мы хотим, чтобы Украина была самодостаточным, независимым государством».

«Правый сектор» поддержал Кошулинского в роли кандидата в президенты просто потому, что это дало возможность вести политическую агитацию, а подсчет голосов имеет второстепенный интерес.

«Наша организация создана, чтобы прийти к власти. Если обстоятельства потребуют, это может произойти недемократическими методами. Поверьте мне, мы прекрасно способны действовать в экстремальных обстоятельствах, — добавил он. — На Майдане у нас было всего 300 активистов, и посмотрите, что мы сделали. На самом деле, если учесть, что в Майдане участвовал максимум миллион человек из всего населения в 42 миллиона, можно увидеть, как все это работает на самом деле. Активное меньшинство всегда ведет за собой пассивное большинство. Сценарии меняются, и мы готовы. Наша цель — спасти Украину».

«Правый сектор» и другие воинствующие уличные группировки вроде С-14 и недавно созданного «Национального корпуса» уже представляют реальную опасность для уязвимых групп вроде геев, женщин-активисток, цыган и любых диссидентов, которых, справедливо или нет, могут посчитать «пророссийски настроенными».

Ульяна Мовчан, директор неправительственной группы «Инсайт» (Insight), которая оказывает юридические услуги и другую поддержку группам ЛГБТ, говорит, что люди, которые не принадлежат к этим уязвимым группам населения, должны очнуться и начать больше тревожиться о том, что происходит.

«Проблема в том, что эти правые активисты вооружены, у них есть боевой опыт. Они организованы в незаконные военизированные группировки, — говорит она. — Они пытаются контролировать улицы, а в будущем, возможно, и политическую жизнь. Мы не знаем, что они могут сделать. Они не только представляют собой личную опасность для отдельных активистов, они угрожают всему обществу».

Дали националистам слишком много свободы?

Многие украинские аналитики утверждают, что эти новые правые группы не «националисты», а скорее расисты, они нетерпимы и очень социально консервативны. Но проблема может состоять в том, что более традиционные украинские националисты вроде партии «Свобода», которая не участвует в уличном насилии, стремятся из «борцов за независимость Украины» сделать героев 20-го века. Среди них Степан Бандера, чья фашистская идеология, сотрудничество с нацистами и участие во время войны в этнических чистках, направленных на поляков и евреев, делает его и ему подобных плохим образцом для подражания для развернувшейся в сторону Европы Украины.

Украинский парламент принял закон, согласно которому запрещено отрицать геройский статус Бандеры. В Киеве недавно большой бульвар переименовали в Проспект Степана Бандеры. Неудивительно, что группы вроде «Правого сектора» формируют свой образ, ориентируясь на подобных бойцов-националистов эпохи Второй мировой войны.

«Мы украинская националистическая группа, по образу и подобию той, что создавал Степан Бандера», — говорит Скоропадский.

Напряженность, связанная с этими историческими моментами, весьма ощутима, особенно на более русифицированной восточной Украине, где каждый дедушка служил в Красной Армии. Отчасти это может объяснять, почему так много людей в первом туре выборов проголосовали за Владимира Зеленского, русскоязычного кандидата с востока Украины, который старается затушевать националистские темы.

«За последние пять лет правительство предприняло больше шагов [для легитимизации таких фигур, как Бандера], чем большая часть общества готова принять, — говорит Лихачев. — Большинство считает, что нам не нужно ни Ленина, ни Бандеры. Но политически вы не сможете мобилизовать народ с помощью этих вопросов. Против этого люди особенно не выступали».

Больше значения имеет то, что эти новые правые радикальные группировки, похоже, много внимания уделяют украинской молодежи. Они формулируют цель. У них много привлекательной рекламы, и они поддерживают большую инфраструктуру спортивных клубов и тренировочных лагерей и регулярно устраивают мероприятия.

«Я вижу, сколько молодых людей хочет стать частью какого-то движения, — говорит Мовчан. — В наши дни стало модным присоединяться к чему-либо, и здесь правые используют всевозможные инструменты рекрутинга, такие как бойцовские клубы, тренировочные лагеря и парады. Они вызывают к жизни худшие чувства, такие как гомофобия и расизм, чтобы изливать свою агрессию. Было бы здорово расширить нашу собственную аудиторию, чтобы показать молодым людям, что активными можно быть и по-другому, например, защищая права человека».