СМИ

На вопросы отвечает политолог, заместитель заведующего кафедрой стран постсоветского зарубежья РГГУ Александр Гущин.
Как повлияли на интеграционные отношения в СНГ события Русской весны 2014 года? Положительно или отрицательно?
Касаемо интеграционных процессов на постсоветском пространстве, при всей важности происходившего на Донбассе, я бы не сказал, что именно эти события повлияли сверхкардинальным образом на процессы интеграции. Постсоветское пространство и раньше являлось, по сути дела, территорией двух тенденций — дезинтеграционных и интеграционных, причем первые преобладали, имея в виду тот факт, что национальные элиты в новых независимых государствах стремились укрепиться не только во внутристрановом аспекте, но и обеспечить себе легитимность и нахождение у власти путем поддержки акторов извне. Ясно, что интерес к СНГ сегодня и ещё до событий на Донбассе уже не был таким большим как в 1990-е гг., что во многом вызвано появлением на постсоветском пространстве других, более активных интеграционных проектов (ОДКБ или ЕАЭС). Думается, что если говорить о том, насколько успешно или нет СНГ, следует признать, что преобладание негативных оценок в целом вполне справедливо. СНГ не смогло преодолеть ряд тенденций, таких, как фрагментация постсоветского пространства, выход ряда стран из Содружества, все более расходящиеся внешнеполитические ориентации стран-участниц. В итоге, если посмотреть на регион сегодня, то о нем вряд ли вообще можно говорить как о едином. Безусловно, скрепляющие факторы есть, как в экономическом, так и в социокультурном плане, но все больше сам термин «постсоветское пространство» вызывает вопросы. Пожалуй, важный скрепляющий элемент этого пространства — наличие общей повестки, что, в частности проявляется в наличии национально-территориальных конфликтов, связанных с формированием де-факто государств, однако повторюсь, что все же дезинтеграция превалирует. Выделю еще один важный момент — на ситуацию на пространстве Содружества крымские события повлияли, но не как самостоятельный, а как общий элемент постепенного охлаждения отношений Запада и России. И здесь очень видно усиление влияния третьих акторов на постсоветском пространстве и пространстве СНГ. В таких регионах, как Средняя Азия, или даже если брать попытки Белоруссии и в меньшей степени Украины диверсифицировать свои рынки сбыта — это очень заметно.
Говоря об уходе «незалежной» в сторону евроинтеграции, нельзя не отметить, что заключение Ассоциации Украины — ЕС нанесло очень большой удар постсоветской интеграции под эгидой России. Совершенно очевидно, что Евразийский экономический союз с Украиной и без Украины — это совершенно разные союзы. Потеря индустриальной базы Украины сказывается крайне негативно в том числе и с точки зрения баланса сырьевой и несырьевой экономики, внешних рынков и общего масштаба самого проекта. Прежняя украинская власть, превратив во многом политику баланса в политику торга и давая обещания то одним, то другим своим партнерам, оказалась в конечном итоге в положении проигравшей. Шанс, тем не менее, был: было заключено соглашение, которым предусматривалось предоставление транша на $ 3 млрд из общего кредита в $ 15 млрд, а также был утвержден план действий по урегулированию ограничений в двусторонней торговле между Россией и Украиной на 2013–2014 гг. «Газпром» и «Нафтогаз Украины» подписали дополнения к контрактам на куплю-продажу, объемы поставок и условия транзита природного газа от 19 января 2009 г. Более того, было заключено соглашение о реализации мер господдержки возобновления серийного производства самолетов Ан-124, Протокол о поставках товаров по производственной кооперации, Меморандум о намерениях по активизации сотрудничества в сфере судостроения и т. д. Но страна в еще большей степени стала полем противостояния между двумя геополитическими полюсами. Сегодня о возврате Украины в лоно концепции моста, концепции сопряжения нет и речи, да и экономика Украины уже совсем не такая, как раньше, в ней доминируют процессы аграризации, деиндустриализации и разрыва производственных связей с Россией. Последние заявления Петра Порошенко — это, с одной стороны, стремление показать своему электорату и Западу, что происходит окончательное прощание с постсоветским пространством, а с другой — желание нивелировать влияние СНГ. Русская весна в Крыму, с одной стороны, показала, что Россия в случае возникновения угрозы для соотечественников готова пойти на крайние меры. Этот шаг заставил более внимательно следить за интересами России на постсоветском пространстве. С другой стороны, часть постсоветских элит стала с еще большей осторожностью относиться к интеграции, имея в виду то, что, по их мнению, интеграционные проекты с участием Росси имеют, прежде всего, политическую подоплеку.
Однако, в целом, не думаю, что это оказало какое-то определяющее влияние — например, Евразийский экономический союз стал активно структуризироваться и развиваться уже после крымских событий, недавно был принят Таможенный кодекс. Но, с другой стороны, он сталкивается с рядом серьезных институциональных и торговых проблем. Тем не менее, последний год показывает, что, несмотря на санкции и проблемы России с Западом, внутренняя торговля растет, и наступило определенное оживление, хотя сам факт несогласования контрсанкций с партнерами по ЕАЭС вызывает у них вопросы. Что касается политической интеграции, то о ней на постсоветском пространстве речь может идти скорее в военном и антитеррористическом измерении, а не в сугубо внешнеполитическом. Проблема политического союзничества и его понимания стоит довольно остро, несмотря на все сглаживающие аргументы, и последние события в Крыму, на Донбассе и в Сирии подтверждают это. В этом контексте можно с уверенностью сказать, что Россия сегодня практически не имеет полновесных союзников в политическом смысле на постсоветском пространстве. Есть военно-политическая интеграция с Белоруссией, Союзное государство, есть ЕАЭС. Но сказать, что какая-то страна готова следовать в фарватере своего большого соседа — России — нельзя.
Можно ли сказать, что Китай постепенно перехватывает зону влияния в Средней Азии у России и становится региональным лидером?
Средняя Азия действительно была и остается для Китая важнейшим регионом, в первую очередь, по причине импорта энергоресурсов и необходимости диверсификации этого импорта, а также получения рынков сбыта для китайских товаров. Однако, в последнее время Китай активно наращивает и несырьевые инвестиции, в частности, вкладывает серьезные ресурсы в свободные экономические зоны в Узбекистане и Таджикистане. Идет работа по сопряжению таких аспектов, как цифровая составляющая Шелкового пути и национальные программы цифрового развития, подписаны трехсторонние соглашения между Киргизией, Узбекистаном и Китаем в области грузоперевозок. Китай занимает первое место по экспорту из Туркмении и Казахстана.
Китай, помимо огромных инвестиций и большого торгового оборота, важен еще и тем, что не оказывает, по крайней мере, пока, серьезного открытого влияния на политические системы с целью их кардинального видоизменения, хотя теневое влияние, и довольно сильное, есть. Конечно, Китай в последнее время усиливает не только экономическое проникновение в регион. Например, известно, что стали довольно активно присутствовать частные военные компании, КНР очень серьёзно развивает образовательные и гуманитарные программы сотрудничества. Все это, принимая во внимание тот факт, что Пекин по-прежнему воспринимает прежде всего двусторонний формат, ставит очень много серьезных вопросов относительно того, насколько удачным будет соприсутствие в регионе как ЕАЭС и Китая, так и России и Китая. Последние события с базой на Каспии для обеспечения транзита в Афганистан и подчеркнутое сближение Астаны и Вашингтона показывает, что США — тоже элемент казахстанской многовекторности, и это очевидный факт. Так что страны региона, и, прежде всего, Казахстан, будут сохранять многовекторность, но китайское влияние будет все время усиливаться. Конечно, следует принимать во внимание и факт опасений местных элит перед лицом активного китайского проникновения. Тем не менее, думаю, что создающаяся порой в СМИ излишняя идиллия относительно всевозможных сопряжений несколько преувеличена, и вероятность постепенного усиления конкуренции с Китаем довольно велика.
Столкнётся ли Россия с какими-либо выраженно негативными моментами в случае выхода Украины из СНГ?
Президент Украины действительно заявил о возможном выходе из СНГ, но следует отметить, что речь идет о выборочном подходе, когда, например, отдельные элементы кооперации и сотрудничества Киев может постараться сохранить, хотя бы на двустороннем уровне. Например, особенно важны для Киева отношения с Белоруссией. На Украине есть много проблем, в обсуждение которых власть специально вовлекает украинское общество, уводя от темы реального состояния дел. Здесь очень важен и предвыборный аспект. У Петра Порошенко очень сложное электоральное положение, и он заметно уступает Юлии Тимошенко и ряду других кандидатов. Так что в значительной степени это элемент предвыборной борьбы. Также важно учитывать, что это не только внутренняя риторика, но и стремление показать Западу, что Украина стремится стать поводырем стран региона в сторону от России, оставаясь форпостом западного мира. Кроме того, следует учитывать то, что и правые радикалы оказывают давление на власть в вопросе о выходе из СНГ, активно критикуя её за «невведение» визового режима с Россией. Украинская экономика сегодня резко изменилась по сравнению с тем, что было еще 3–4 года назад. Экономические отношения со странами СНГ серьёзно сократились. Да и сама Украина не является полноценным членом СНГ, хотя есть очень много соглашений, например, по пенсиям, по признанию дипломов, которые все же выполняются. Но думаю, Киев будет делать все, чтобы сохранить их на двустороннем уровне, то есть в какой-то степени это будет похоже на то, как постепенно уходил из СНГ Тбилиси. Для России же выход Украины из СНГ мало что значит, товарооборот серьезно упал, действует торговое эмбарго. На постсоветском пространстве именно ЕАЭС является приоритетом в качестве более эффективного проекта в отличие от СНГ. Сама Россия не получит каких-то серьезных негативных последствий, но в определенной степени речь идёт об имиджевом уроне. Это сигнал тем частям политических элит в СНГ, которые настроены не в пользу России, о том, что страна — член ГУАМ, обращенная на Запад, но имеющая 17% экспорта с СНГ, выходит из Содружества — хотя она давно не торгует с Россией по правилам ЗСТ.
Беседовал Роман Проценко