СМИ

Украинский пловец Андрей Говоров родился в Севастополе, но 13 лет назад переехал в Днепр. Говолор рассказал о мировом рекорде, поддержке от Андрея Павелко и детстве в Крыму.

– Вы тренируетесь на базе в испанском Тенерифе. Почему именно там?
– У меня тренер – бразилец. Мы проездили огромное количество стран и это очень напрягает. Когда ты приезжаешь в любое место – будь то Днепр или Тенерифе, ты всегда адаптируешься. К еде, графику, логистике. Это требует времени, организм тоже подстраивается под это. Сейчас, когда мы находимся в Днепре, количество дневного времени в сутках составляет около восьми часов. Все остальное время – это ночь. Спортсмен и любой атлет показывает сверхрезультат на тренировках, и это его измождает. Без солнца ты не можешь полностью восстановиться.

Тенерифе – это то место, где нам комфортно в плане погодных условий и восстановления. Помимо этого, там есть бассейн, который называется «флюм». Он создает специальное течение, которое дает тебе возможность плыть против него и в это время снимаются показатели силы и других физических аспектов. Этот бассейн стоит около миллиона долларов. Один из них есть в России, один в Испании и еще один в Америке. В Россию мы точно не поедем.

Таких бассейнов много, но они не все сильные. А вот максимальную скорость могут развивать только эти три. Плюс хорошие условия – мой тренер подписал с ними договор о взаимном сотрудничестве и нам дают скидку. Мы экономим финансы. Само по себе место уникальное, очень хорошее, и я думаю, что там будет комфортно работать.

– У вас бразильский тренер, который выполняет несколько функций. Вы сказали, что планируется расширение команды. Кто войдет в штаб, и какие функции будут возложены на этих людей?
–  Я задал вопрос тренеру: что нам нужно, чтобы показать максимальный результат? Он мне все расписал, начиная от аппаратов. Один из них позволяет провести моментальный тест крови. Чтобы использовать эти результаты для мониторинга и моделировать  нагрузку за счет результатов. Второй – для восстановления, компрессионный аппарат с холодом.

И нужны четыре человека. Это физиолог, нутриционист – специалист по питанию. Доктор, который будет дистанционно с нами работать. И второй тренер, который будет ассистентом и поможет в работе по залу. Пока снимешь и наденешь веса в зале, а там штанги по 250 кг, то это уже вмешивается в тренировочный процесс.
 
– О вас говорят как об одной из главных олимпийских надежд сборной Украины в Токио. Для вас олимпийское золото, после всех наград на Кубках мира и чемпионатах Европы, это что-то знаковое или очередной соревновательный этап высшего уровня?
– Конечно, это основная цель. Для меня это самый важный старт в моей жизни. На прошлой Олимпиаде у меня не вышло полностью реализовать себя – я занял пятое место. При том, что были возможности выиграть. Я хочу все-таки, показать максимум своих способностей. В первую очередь, самому себе. Потом уже всем людям, которые меня окружают и своей стране. Я делаю для этого сейчас все. Стремлюсь показать самый лучший результат на Олимпиаде.
– В этом году вы установили мировой рекорд на дистанции 50 метров баттерфляем. Вы ведь не тренировали эту дисциплину?
– Да, 50 метров баттерфляем – это единственная дистанция в 50-метровке, которую до сих пор не ввели в олимпийскую программу. Скорее всего, ее введут уже на следующую Олимпиаду. Там есть небольшие конфузы на эту тему, потому что эти соревнования есть везде, кроме Олимпийских игр. Какая-то даже дискриминация спринтеров есть. Но это тоже очень значимая в мире плавания дисциплина.

Грубо говоря, есть баттерфляй – и сейчас я самый быстрый пловец на планете в этом стиле. Я очень этим горжусь, и в дальнейшем мы будем работать над 100-метровкой, чтобы попробовать себя на этой дистанции на Олимпиаде.

– Как-то изменилось к вам отношение со стороны конкурентов после этого рекорда?
– Весь плавательный мир по-другому начал относиться ко мне. Больше предложений различного рода – начиная от соревнований, заканчивая мастер-классами. Плюс сейчас есть договоренности с базой в Тенерифе – они предоставляют нам очень выгодные условия, чтобы там находиться. Конкуренты всегда меня уважали как спортсмена, потому что у меня были неплохие результаты. Но сейчас, конечно же, другой уровень. В целом, отношение поменялось, стало более уважительным и люди наблюдают за мной с интересом.

– Вы живете в Днепре и туда переехали из Севастополя. Ваш переезд происходил до или после аннексии Крыма?
– Я переехал уже очень давно – когда мне было 13 лет. Я поступил в Днепропетровское высшее училище физической культуры. Это было одно из тех мест, где можно было тренироваться профессионально. Меня пригласили туда, но я и сам хотел сюда приехать. Здесь был тренер хорошего класса, был бассейн, было жилье и все это бесплатно предоставляло государство. Я очень доволен тем, что я сюда переехал. Именно Днепр открыл мой потенциал как спортсмена, что позволило мне показать такие результаты.

– В одном из интервью вы говорили, что к вам поступали предложения выступать под российским флагом. Кто именно на вас выходил?
– Я никому не хотел об этом говорить. Впервые об этом рассказал Андрей Васильевич Павелко. Я с ним разговаривал на этот счет. Мне поступали подобные предложения, когда начались все эти события в Крыму. Тогда я находился в Италии. С незнакомых номеров связывались люди и предлагали поговорить на тему перехода. Я отказывал. Было небольшое давление с их стороны, но я не хотел бы об этом говорить. Эти предложения я даже не рассматривал.

– У вас в Крыму кто-то остался? Друзья, родственники?
– У меня мама живет в Крыму. Получается, у меня есть мама, сестра и брат. Когда в Крыму было обострение, они переезжали в Днепропетровск и жили рядом со мной. Брат до сих пор здесь, он тренируется, тоже плавает и учится в институте физкультуры. Ему 17 лет. А сестра помладше, ей сложно далась смена обстановки, общение с новыми людьми. Поэтому они с мамой вернулись в Севастополь и сейчас живут там. С украинским гражданством.

–В школьные годы вы учились в Крыму. Насколько учебный процесс был русифицирован?
– У меня так получилось, что я не только в Севастополе учился. У меня отец был военным, и я поездил по России. Но в Севастополе реально все русифицировано. Мне еще довелось учиться в такой школе, где в основном все было ориентировано на русское население. Я с уверенностью могу сказать, что Крым и Севастополь в большинстве своем поддерживают Россию. Так сложилась история этого региона. Независимо от того, что происходило, я старался смотреть на ситуацию с разных сторон и принимать решения, отталкиваясь от своего мнения. А в школе, я помню, учили гимн России в третьем классе. Давление оказывалось серьезное.

– Вы общаетесь со своими одноклассниками сейчас?
– Не поддерживаю ни с кем из них отношения. Я просто очень много школ поменял, около семи. У меня близких друзей там не было.

– Можете вспомнить свои эмоции в марте 2014 года, когда в Крыму началась активная фаза аннексии?
– Я был тогда в Италии. У меня в клубе было три одноклубника-россиянина, с которыми мы много разговаривали на эту тему. Я ни за что не верил, что Крым может отойти к России и не задумывался о том, что референдум будет настолько массовым. Знал лично настроение многих людей в Крыму. Там никак не могло быть 96%, по моему мнению. Меня это удивило и расстроило. Но мы понимаем, что большие политические игры не зависят от обычных людей. Могут быть какие-то заявления, конечно. Но мне обидно, что так случилось. Хотелось бы иначе, но жизнь такая штука, что мы не всегда получаем, что хотим.

- Вы давно знакомы с Андреем Павелко. Он говорил, что вы дружите. Почему он начал помогать вам?
– Он не только поспособствовал переезду в Днепр. Андрей Павелко помог мне получить квартиру, когда я выиграл юношескую Олимпиаду. Это его заслуга. Потом он добился скидки на следующую квартиру, которую я покупал. Сейчас он помогает мне с расходами на подготовку. У нас хорошие личные отношения. Он всегда делал то, что говорил, и всегда поддерживал меня как спортсмена. Я думаю, все из-за того, что Павелко – бывший пловец. Потом он перешел в пятиборье, но не смог реализовать свои цели в спорте. Наверное, он видит эту реализацию во мне, дотронуться до большого спорта через меня.

Плюс, у нас совместные планы на будущее. Я уже говорил в своих интервью, что работая за границей долгое время, то три года в Италии, то полтора года в Бразилии, посетив все континенты, кроме Африки, я не только езжу как турист, но и пытаюсь разобраться в спортивно-политическом аспекте. Как работает федерация, кто главный, как они распределяют ответственность? Я заинтересован в том, чтобы потом реализовать свои знания. Чтобы реформировать наш спорт и в дальнейшем мы могли бы гордиться результатами. Я уверен, что у нас очень много талантливых людей. Я верю, что у нас есть и финансовые возможности, чтобы это все поддерживать. Направляя финансовый поток в правильное русло, мы можем поднять спорт с колен.

Сейчас у нас большой кризис тренерского состава, много спортсменов высокого класса уезжают из страны. Очень сложный период перехода от Советского Союза, коммунизма-социализма на капитализм. Люди еще не адаптированы к этому. Хотя, молодые ребята уже понимают ситуацию. Так вот, у меня есть определенные задумки, которые я хотел бы реализовать через политику. Я не хочу претендовать в данный период времени на что-то большее, потому что задачи надо ставить постепенно. Но если получится правильно настроить какую-то сферу деятельности, например, спорт, то, по этому же алгоритму, можно выйти на образование, например. Все взаимосвязано. Но это размышления, а сейчас у меня главная задача – это плавание и спорт. Я обучаюсь в ДНУ (Днепровский национальный университет), доделываю диплом и потом буду использовать полученные знания во благо нашей страны и наших людей.

Я хочу, чтобы молодые ребята вернулись домой. Все мои друзья либо уехали, либо хотят уехать. Я их прекрасно понимаю, хочется жить лучше. Но уверен, что если в нашей стране можно будет жить хорошо, то они обязательно вернутся.

– Вы имеете в виду спортсменов?
– Нет, обычных людей. Эмигрантов, которые хотят лучшей жизни.

– По вашим словам, Андрей Павелко помогает вам с расходами на тренировочный процесс, подготовку, логистику и так далее. Федерация плавания принимает какое-то участие в этом?
– Сейчас зарплата моего тренера оплачивается из Министерства. Это сделано тоже с помощью Андрея Васильевича Павелко и Сергея Назаровича Бубки. Заграничный тренер требует больших вложений, чем наш. Хотя, по моему мнению, это несправедливо: наши тренеры тоже должны получать соответствующую зарплату. В данный период времени зарплату моему тренеру платит Министерство. Сборы, логистика, проживание, в основной массе оплачивается Федерацией. Точнее, Федерация заполняет бумаги, а Министерство оплачивает. Сейчас у меня добавляется четыре человека в состав моей команды, каждому из них нужно платить зарплату. Плюс, восстановительные возможности, плюс экипировка. Есть специальные восстановительные аппараты – мне таких нужно два. Вот здесь уже надеюсь на помощь Андрея Васильевича. Он верит в меня и в мой результат. Я благодарен ему.

– Репутация Андрея Павелко в последнее время страдает из-за многочисленных скандалов. Кроме того, он фигурирует в трех уголовных делах. Что вы думаете об этом?
– Это политические игры. Зная ситуацию в стране, могу сказать, что если ты что-то делаешь правильно, то переходишь дорогу людям, которым это не нравится. Конечно же, я не располагаю полностью информацией, но мое мнение, что это игры людей, которые его недолюбливают.

– Некоторые спортсмены говорят о том, что в Украине слабый рекламный рынок, поэтому рекламные контракты не приносят много дивидендов. У вас есть какие-то спонсорские контракты?
– Я объясню ситуацию, исходя из своего личного опыта. Единственная и основная причина, почему у наших спортсменов в олимпийских видах нет спонсора, это отсутствие крупных компаний, которые помогают спорту. Насколько я знаю, в Дании, например, они вносят в себестоимость любого продукта сумму выплат спортсмену. Любой из производителей может внести это себе в себестоимость и получается какая-то выгода. У нас такого нет – есть законопроект о спонсорстве в спорте, который лежит 8 лет. Но он до сих пор не доведен до ума и его не принимают.

Поэтому, если я после Олимпиады достигну своих целей и пойду дальше, то это будет одной из основных задач – сделать законопроект, чтобы дать возможность молодым спортсменам получить спонсорскую поддержку и инвестировать эти деньги в себя. Это очень затратно – выходить на мировой уровень. Если ты не тренируешься по высшему классу, то ты не можешь показывать результат.

Это парадокс нашего спорта: мы тренируемся и показываем результат как профессионалы, а спорт любительский. Мы не получаем тех зарплат, как получают футболисты. И призовые у нас в разы меньше. Один из украинских бизнесменов – Константин Григоришин – пытался запустить свою лигу плавания. Но у него это не вышло. FINA запретила проводить эти соревнования, потому что они могут откусить огромный кусок бизнеса. Но если плавание станет профессиональным, то это откроет новые горизонты для спортсменов.

Что касается контрактов, то у меня есть контракт с компанией HEAD – это экипировка. Я уже с ними около десяти лет. Они меня поддерживают очень давно. У каждого спортсмена есть контракты по экипировке.

–Вы общаетесь с Андреем Павелко, народным депутатом. Вы знакомы и с Денисом Силантьевым, тоже народным депутатом. Закон о меценатстве лежит уже восемь лет и почему-то никто из них не может его провести в Раде. Как они это объясняют?
– Насколько я понимаю, чтобы провести законопроект, он должен быть полностью доработан. Нет инициативного человека, который бы полностью был заинтересован в этом проекте. В основном, многие законы упираются в несогласованность коалиции или партии. При сложной ситуации в стране сырой закон выпускать тоже плохо. Любая компания, если найдет лазейку и получит скидку на налог, то это может стать проблемой. Закон могут использовать для обогащения определенных компаний. Поэтому есть нюансы и это не так просто.

– Вы ощущаете себя медийной личностью в Украине?
– Я знаю, что это нужно. Во мне нет такого, что я должен вести интернет-страницу. Либо это должен быть хороший контент, либо ничего. А чтобы делать хорошо, нужно уделять этому достаточно времени. Я какой-то перфекционист в этом плане. У меня есть там 14 тысяч человек, которые следят за моей жизнью. Я очень им благодарен, но можно уделять им и больше времени. Возможно, мы добавим в команду человека, который будет отвечать за медийную составляющую.

– Однажды вы запускали прямой эфир в инстаграме и отвечали на вопросы болельщиков. Но практикуете это не часто?
– Я хочу делать это хорошо. Но это требует усилий и эмоционально сложновато. Если я начинаю давать интервью, то мне нравится. Но прийти к этому, поймать правильное настроение – это сложно.

– Известно, что Майкл Фелпс перед Олимпиадой в Афинах тренировался по шесть часть все 365 дней в году. Какой график тренировок у вас?
– Уникальность моей подготовки, особенно перед рекордом мира, это мониторинг и настройка тренировок. Мы никогда не будет тренироваться только по бумажке и всегда моделируем нашу работу. Поэтому мы и покупаем этот аппарат, чтобы оптимизировать нагрузку. Когда нужно отдыхать, тогда мы даем отдых. По времени это может занимать четыре часа утром и четыре вечером. Анализ, сама работа, добраться до работы. Это даже не работа, а скорее лайфстайл. Я живу этим. У меня даже нет графика. Я работаю 24 часа в сутки.
– Существует миф о рационе того же Фелпса, что якобы он потреблял 12000 калорий пищи в сутки. Сколько потребляете вы?
– Это распиаренный миф. Да, у него было повышенное количество калорий, потому что он совершал большие объемы. У меня оптимальный рацион. Загвоздка в том, что в прошлом году у нас не было постоянной возможности делать мониторинг теста крови, потому что он стоил 150 долларов. Я мог его себе позволить сделать максимум раз в две недели. Даже реже.

Тест моделирует питание. И это может быть различная вариация еды, можно много чего кушать. Конечно, мы избегаем жирного, пережаренного, картошки-фри тоже стараемся избегать. У нас с женой нет сахара дома. Есть мед – он хорошо усваивается в энерго-плане. Нет обычного молока, ведь оно тяжело усваивается.

– Что или кто мотивирует вас на успех в бассейне?
– Вопрос мотивации – очень серьезный. Я постоянно в ее поисках. За всю свою карьеру я постоянно менял источники мотивации. Я пытался себя мотивировать деньгами – не получалось. Пытался мотивировать себя высшей целью – не получалось. В этом году меня мотивировал мой сын – жена была беременна, и я поставил мировой рекорд. Сейчас меня мотивирует ответственность за свое решение и свои слова. Плюс, моя семья и мой тренер. Конечно же, мотивирует и моя миссия – я стремлюсь к этому для чего-то большего.

– Буквально на днях вы стали отцом. Какие эмоции вы испытали, когда это произошло?
– Это долгожданный ребенок. Так получилось, что после родов мне сразу положили его на грудь. Это были незабываемые ощущения. Сначала, когда его занесли, я не мог поверить в то, что это мой сын. Какие-то сильные эмоции, которые сложно передать словами. Те, у кого есть дети, поймут. Я все еще в некой прострации. Я счастлив, ведь это самое большое счастье.

– Активный сезон для вас на данный момент завершен?
– Я не участвую в чемпионате мира на короткой воде – восстанавливаюсь после небольших травм. Ничего серьезного, просто нужно провести определенную работу над здоровьем. С января будем работать в усиленном режиме.
Есть проблема с плечом. Перед рекордом мира оно немножко болело. После Кубка мира у меня было обострение плечевого сустава. Боль не сильная, но тренироваться на полную мощность не дает возможности, постоянно о ней думаешь. Сейчас мы проходим лечение.

Tribuna.com / Даниил Вереитин