© РИА Новости, Александр Полегенько | Перейти в фотобанкЗадержание украинского военнослужащего при попытке в состоянии алкогольного опьянения перейти российскую границу в Крыму в статье в рамках антироссийской пропаганды называют «похищением». Комментируя этот инцидент, бывший так называемый представитель президента Украины в АР Крым заявил, что Россия якобы планирует крупномасшатбные провокации против Украины.
В среду, 3 июня, суд оккупированного Симферополя постановил взять под стражу сроком на 30 суток украинского военнослужащего 95-й десантно-штурмовой бригады ВСУ Евгения Добринского. Около 5 утра, 30 мая, Добринского похитили российские военные прямо с наблюдательного пункта, который находится у самой линии разграничения с оккупированным Крымом. Украинский военный находился на посту один и без оружия.
Украина потеряла бдительность в отношении Крыма и уже не воспринимает находящиеся там российские оккупационные войска как угрозу. За все время Киев так и не смог сформировать эффективую политику в отношении аннексированного полуострова и действует ситуативно. Зато россияне имеют планы вооруженных действий на юге Украины и не прекращают своих провокаций.
Такие мысли высказал «Апострофу» бывший постоянный представитель президента Украины в АР Крым, а также эксперт ОБСЕ Борис Бабин.
«Апостроф»: Как вы можете прокомментировать похищение украинского военного вблизи линии разграничения с оккупированным Крымом?
Борисс Бабин: Это очень неприятная история. Я надеюсь, что виновные в том, что невооруженный человек в одиночку находился на линии разграничения будут выявлены и наказаны. Мы имеем нового заключенного, который захвачен оккупантами и должны организовать его освобождение. Очевидно, что эти события являются реакцией оккупантов на учения ВСУ неподалеку от линии разграничения. Потому что такие учения были для россиян очень неприятным сюрпризом, и сейчас они демонстрируют, что могут присутствовать в районах, приближенных к линии разграничения, посылать диверсионно-разведывательные группы, иметь там агентуру — и это, к сожалению, реальность.
— По вашему мнению, кто виноват в том, что наш военный оказался без оружия?
— Есть два измерения и политическое и военное. Если говорить о военном, то это вопрос уставных отношений. Есть командиры и начальники, которые должны за это отвечать. Этот вопрос, скорее, к ним.
Что касается политического измерения, то, к сожалению, в течение долгого времени у нас сложилась иллюзия, что линия разграничения с Крымом — это некий курорт. Что Крым — это место, куда можно безопасно ездить. Что военные там «для галочки». Вот мы и получили такую «галочку». Мы забыли о том, что такое война, что враг в Крыму и в Донбассе — один и тот же. И это политическая проблема, когда вместо того, чтобы повышать обороноспособность регионов, приближенных к Крыму, мы строим какой-то непонятный хаб на Чонгаре. Об этом, кстати, уже заключен соответствующий меморандум между Миноккупации и Мининфраструктуры и компанией SOCAR, которая будет торговать там непонятно чем и непонятно с кем. Есть информация, что наш военный был без оружия, чтобы не раздражать «российских партнеров», совместно с которыми строят хаб. Поэтому мы и торгуем с оккупантами нефтепродуктами, еще чем-то, строим центры предоставления админуслуг. Это является следствием непродуманности нашей политики относительно Крыма в целом.
Элементы давления, шантажа и угроз постоянно присутствуют в политике россиян. Поэтому в этом смысле ничего не изменится. А обострение на линии разграничения уже началось. Оккупанты привели свои силы в состояние повышенной боевой готовности. Мы видим провокации, которых давно не было, похищения людей, убийства при странных обстоятельствах, эскалацию организованной преступности в этом районе. Мы видим также эскалацию на Черном море возле Крыма, а также на Азовском море. Это постоянная деятельность государства-агрессора, но мы стараемся делать вид, что ее нет, потому что нам так удобно. У нас же мир, надо перестать стрелять. А здесь останавливают судна, похищают рыбаков, Россия осуществляет провокации против украинских пограничников, украинских ВМС, усиливает свое присутствие на морских просторах, блокирует Керченский пролив.
— Рефат Чубаров несколько дней назад сказал, что Россия может попробовать соединить Крым с материком путем захвата территорий, и таким образом обеспечить водой полуостров. По вашему мнению, возможно ли это?
— Возможность широкомасштабных вооруженных провокаций, таких как захват Херсонской области, дельты Дуная, острова Змеиный, отдельных районов Одесской и Николаевской областей, Бердянска — присутствует в проектах государства-агрессора, они этого не скрывают. Это часть их обычной боевой подготовки, они тренируются для этого. Это ведь для нас наступил «мир» и «война закончилась». А они с нами по-прежнему воюют, тратят для этого огромные силы и средства. Поэтому упомянутые вами мероприятия входят в их планы. Вопрос лишь в том, когда они все это начнут — в этом году или в следующем, или через год.
— Говорят, ситуация с водой в Крыму катастрофическая. Как переживает ее недостаток население?
— Население Крыма не испытывает недостатка воды из Украины, но вода из Северо-Крымского канала и не была предназначена для населения. Ее использовали для промышленного производства и сельского хозяйства. Поэтому для жителей городов и сел мало, что изменилось. Вопрос воды для крымчан не является критическим. Сейчас их больше всего беспокоят снижение доходов, отсутствие социальных перспектив, проблемы в медицине, проблемы, связанные с нелегальностью их статуса, как населения якобы присоединенной к России территории, притеснений по национальному и политическому признакам. А то, что нет воды в канале — это проблема оккупационной власти, а не крымчан.
— Остаются ли еще в Крыму люди, лояльные стране-агрессору?
— Я не думаю, что там их много. Это было бы довольно странно с их стороны. Процент жителей полуострова, которые искренне верили, что успех, счастье и развитие Крыма связаны с Россией, все время был невелик. За эти годы он явно не увеличился, если не считать тех, кого завезли из РФ.
— На Украине объявляли о планах построить канал между Черным и Азовским морем, обойти фактически заблокированный Керченский пролив и таким образом упростить перемещение украинских судов. По вашему мнению, какой будет реакция Кремля и оккупационных властей, если Украина на это решится?
— Здесь главный вопрос в нашей возможности защитить это сооружение от диверсий или захвата русскими — Кремль может осуществлять провокации и предпринимать попытки его уничтожить или повредить. Надо быть к этому готовым.
— Может ли такое строительство привести к жесткой военной конфронтации с русскими?
— Я не думаю, что этот вопрос будет критическим для агрессора. Значительно более критическим для них является отсутствие воды в Северо-Крымском канале. Если Россия решит вести широкомасштабные боевые действия, она все равно их будет вести. Это вопрос будет решать политическое руководство России как государства. А наши действия — это уже немного другое дело. Если мы будем каждый день думать, как бы нам не раздражать россиян, то лучше бы нам всем совершить акт массового самоубийства.
— По вашему мнению, если Россия решится на наступление с юга, будут ли применяться какие-то дополнительные меры, типа массовые «народные» пророссийские выступления в юго-восточных регионах или террористические атаки?
— Может быть все, что угодно. Они уже взрывали бомбы в Харькове и Одессе. По их логике, все это для них вполне приемлемо. Но я не думаю, что пророссийские акции будут массовыми, большой поддержки для России я не ожидаю. Но российская агентура во всех ветвях власти будет делать все, чтобы парализовать управление, исключить возможность военного сопротивления. Я бы боялся не людей на улицах, а людей в кабинетах — они значительно опаснее и там гораздо больше друзей России. Они будут заниматься дезорганизацией вооруженных сил, провоцировать развал гражданского управления, делать попытки сформировать пророссийский политический курс, блокировать экономику в условиях кризисной ситуации. Одно дело, если есть агент влияния в генштабе, второе — в райадминистрации, третье — если группа депутатов поддерживают Россию в Верховной раде, а четвертое — если, к примеру, заместитель председателя офиса президента, мягко говоря, не совсем проукраинский. И каждый из них будет уничтожать Украину из собственного кабинета в той мере, в которой способен.
— Вернемся к похищенному бойцу. Россия всегда неохотно отдает тех, кого взяли в плен в Крыму, поскольку считает полуостров своей территорией. Сложно ли будет вернуть этого человека в Украину?
— Любые задачи можно решить. Вопрос в приемлемости цены. Я не вижу большой проблемы в самом механизме. Я вижу проблему в другом. У нас вообще сейчас отсутствует реальная сформированная политика государства по Крыму. При любых условиях все действия нашей власти по Крыму являются ситуативными. Если вопросом возвращения военного займется наша власть, она будет очень долго это делать, потому что у нас нет никаких предложений и мы будем их очень долго формировать. В отношении полуострова у нас существует классическая позиция — давайте что-то сымитируем, какую бурную активность, и отложим вопрос еще на год-два. Поэтому мы получили очередного заложника. В Крыму их уже и так полтора миллиона, а теперь одним стало больше.
© РИА Новости, Александр Полегенько | Перейти в фотобанкЗадержание украинского военнослужащего при попытке в состоянии алкогольного опьянения перейти российскую границу в Крыму в статье в рамках антироссийской пропаганды называют «похищением». Комментируя этот инцидент, бывший так называемый представитель президента Украины в АР Крым заявил, что Россия якобы планирует крупномасшатбные провокации против Украины.В среду, 3 июня, суд оккупированного Симферополя постановил взять под стражу сроком на 30 суток украинского военнослужащего 95-й десантно-штурмовой бригады ВСУ Евгения Добринского. Около 5 утра, 30 мая, Добринского похитили российские военные прямо с наблюдательного пункта, который находится у самой линии разграничения с оккупированным Крымом. Украинский военный находился на посту один и без оружия. Украина потеряла бдительность в отношении Крыма и уже не воспринимает находящиеся там российские оккупационные войска как угрозу. За все время Киев так и не смог сформировать эффективую политику в отношении аннексированного полуострова и действует ситуативно. Зато россияне имеют планы вооруженных действий на юге Украины и не прекращают своих провокаций. Такие мысли высказал «Апострофу» бывший постоянный представитель президента Украины в АР Крым, а также эксперт ОБСЕ Борис Бабин. «Апостроф»: Как вы можете прокомментировать похищение украинского военного вблизи линии разграничения с оккупированным Крымом? Борисс Бабин: Это очень неприятная история. Я надеюсь, что виновные в том, что невооруженный человек в одиночку находился на линии разграничения будут выявлены и наказаны. Мы имеем нового заключенного, который захвачен оккупантами и должны организовать его освобождение. Очевидно, что эти события являются реакцией оккупантов на учения ВСУ неподалеку от линии разграничения. Потому что такие учения были для россиян очень неприятным сюрпризом, и сейчас они демонстрируют, что могут присутствовать в районах, приближенных к линии разграничения, посылать диверсионно-разведывательные группы, иметь там агентуру — и это, к сожалению, реальность. — По вашему мнению, кто виноват в том, что наш военный оказался без оружия? — Есть два измерения и политическое и военное. Если говорить о военном, то это вопрос уставных отношений. Есть командиры и начальники, которые должны за это отвечать. Этот вопрос, скорее, к ним. Что касается политического измерения, то, к сожалению, в течение долгого времени у нас сложилась иллюзия, что линия разграничения с Крымом — это некий курорт. Что Крым — это место, куда можно безопасно ездить. Что военные там «для галочки». Вот мы и получили такую «галочку». Мы забыли о том, что такое война, что враг в Крыму и в Донбассе — один и тот же. И это политическая проблема, когда вместо того, чтобы повышать обороноспособность регионов, приближенных к Крыму, мы строим какой-то непонятный хаб на Чонгаре. Об этом, кстати, уже заключен соответствующий меморандум между Миноккупации и Мининфраструктуры и компанией SOCAR, которая будет торговать там непонятно чем и непонятно с кем. Есть информация, что наш военный был без оружия, чтобы не раздражать «российских партнеров», совместно с которыми строят хаб. Поэтому мы и торгуем с оккупантами нефтепродуктами, еще чем-то, строим центры предоставления админуслуг. Это является следствием непродуманности нашей политики относительно Крыма в целом. Элементы давления, шантажа и угроз постоянно присутствуют в политике россиян. Поэтому в этом смысле ничего не изменится. А обострение на линии разграничения уже началось. Оккупанты привели свои силы в состояние повышенной боевой готовности. Мы видим провокации, которых давно не было, похищения людей, убийства при странных обстоятельствах, эскалацию организованной преступности в этом районе. Мы видим также эскалацию на Черном море возле Крыма, а также на Азовском море. Это постоянная деятельность государства-агрессора, но мы стараемся делать вид, что ее нет, потому что нам так удобно. У нас же мир, надо перестать стрелять. А здесь останавливают судна, похищают рыбаков, Россия осуществляет провокации против украинских пограничников, украинских ВМС, усиливает свое присутствие на морских просторах, блокирует Керченский пролив. — Рефат Чубаров несколько дней назад сказал, что Россия может попробовать соединить Крым с материком путем захвата территорий, и таким образом обеспечить водой полуостров. По вашему мнению, возможно ли это? — Возможность широкомасштабных вооруженных провокаций, таких как захват Херсонской области, дельты Дуная, острова Змеиный, отдельных районов Одесской и Николаевской областей, Бердянска — присутствует в проектах государства-агрессора, они этого не скрывают. Это часть их обычной боевой подготовки, они тренируются для этого. Это ведь для нас наступил «мир» и «война закончилась». А они с нами по-прежнему воюют, тратят для этого огромные силы и средства. Поэтому упомянутые вами мероприятия входят в их планы. Вопрос лишь в том, когда они все это начнут — в этом году или в следующем, или через год. — Говорят, ситуация с водой в Крыму катастрофическая. Как переживает ее недостаток население? — Население Крыма не испытывает недостатка воды из Украины, но вода из Северо-Крымского канала и не была предназначена для населения. Ее использовали для промышленного производства и сельского хозяйства. Поэтому для жителей городов и сел мало, что изменилось. Вопрос воды для крымчан не является критическим. Сейчас их больше всего беспокоят снижение доходов, отсутствие социальных перспектив, проблемы в медицине, проблемы, связанные с нелегальностью их статуса, как населения якобы присоединенной к России территории, притеснений по национальному и политическому признакам. А то, что нет воды в канале — это проблема оккупационной власти, а не крымчан. — Остаются ли еще в Крыму люди, лояльные стране-агрессору? — Я не думаю, что там их много. Это было бы довольно странно с их стороны. Процент жителей полуострова, которые искренне верили, что успех, счастье и развитие Крыма связаны с Россией, все время был невелик. За эти годы он явно не увеличился, если не считать тех, кого завезли из РФ. — На Украине объявляли о планах построить канал между Черным и Азовским морем, обойти фактически заблокированный Керченский пролив и таким образом упростить перемещение украинских судов. По вашему мнению, какой будет реакция Кремля и оккупационных властей, если Украина на это решится? — Здесь главный вопрос в нашей возможности защитить это сооружение от диверсий или захвата русскими — Кремль может осуществлять провокации и предпринимать попытки его уничтожить или повредить. Надо быть к этому готовым. — Может ли такое строительство привести к жесткой военной конфронтации с русскими? — Я не думаю, что этот вопрос будет критическим для агрессора. Значительно более критическим для них является отсутствие воды в Северо-Крымском канале. Если Россия решит вести широкомасштабные боевые действия, она все равно их будет вести. Это вопрос будет решать политическое руководство России как государства. А наши действия — это уже немного другое дело. Если мы будем каждый день думать, как бы нам не раздражать россиян, то лучше бы нам всем совершить акт массового самоубийства. — По вашему мнению, если Россия решится на наступление с юга, будут ли применяться какие-то дополнительные меры, типа массовые «народные» пророссийские выступления в юго-восточных регионах или террористические атаки? — Может быть все, что угодно. Они уже взрывали бомбы в Харькове и Одессе. По их логике, все это для них вполне приемлемо. Но я не думаю, что пророссийские акции будут массовыми, большой поддержки для России я не ожидаю. Но российская агентура во всех ветвях власти будет делать все, чтобы парализовать управление, исключить возможность военного сопротивления. Я бы боялся не людей на улицах, а людей в кабинетах — они значительно опаснее и там гораздо больше друзей России. Они будут заниматься дезорганизацией вооруженных сил, провоцировать развал гражданского управления, делать попытки сформировать пророссийский политический курс, блокировать экономику в условиях кризисной ситуации. Одно дело, если есть агент влияния в генштабе, второе — в райадминистрации, третье — если группа депутатов поддерживают Россию в Верховной раде, а четвертое — если, к примеру, заместитель председателя офиса президента, мягко говоря, не совсем проукраинский. И каждый из них будет уничтожать Украину из собственного кабинета в той мере, в которой способен. — Вернемся к похищенному бойцу. Россия всегда неохотно отдает тех, кого взяли в плен в Крыму, поскольку считает полуостров своей территорией. Сложно ли будет вернуть этого человека в Украину? — Любые задачи можно решить. Вопрос в приемлемости цены. Я не вижу большой проблемы в самом механизме. Я вижу проблему в другом. У нас вообще сейчас отсутствует реальная сформированная политика государства по Крыму. При любых условиях все действия нашей власти по Крыму являются ситуативными. Если вопросом возвращения военного займется наша власть, она будет очень долго это делать, потому что у нас нет никаких предложений и мы будем их очень долго формировать. В отношении полуострова у нас существует классическая позиция — давайте что-то сымитируем, какую бурную активность, и отложим вопрос еще на год-два. Поэтому мы получили очередного заложника. В Крыму их уже и так полтора миллиона, а теперь одним стало больше.
Комментарии (0)