СМИ

Шведская армия была малочисленнее, а раненый Карл XII не мог руководить своими войсками. Но могла ли Швеция победить Россию под Полтавой? Да. И вот каковы были три ключа к победе.

За последние годы мне задавали множество запутанных вопросов, многие из которых так и остались без ответа, в основном потому, что, разбираясь в них, невольно тонешь в догадках и предположениях. Однако некоторые вопросы задают чаще других, а значит, они вызывают наибольший интерес. На них все-таки стоит попытаться ответить.

Один из самых сложных вопросов, которые я когда-либо получал, касается битвы под Полтавой. Это было в 1709 году, когда на солнце шведского великодержавия набежали тучи. Взглянем на вещи трезво: могла ли Швеция победить в этом столкновении? В таком случае, возможно, русские остановились бы, царь Петр заключил бы мир, а Прибалтика осталась шведской.

На этот вопрос столько же ответов, сколько в мире есть военных историков, и лично я не претендую на звание эксперта по военным действиям этого периода. Однако тем читателям, которые не очень хорошо помнят, что произошло под Полтавой, стоит напомнить об этих событиях, прежде чем я выскажу свое мнение.

Битва под Полтавой состоялась 28 июня 1709 года по тогдашнему шведскому календарю. По нынешнему календарю это было бы 8 июля. Король Швеции Карл XII был не в состоянии возглавлять войска, потому что получил ранение в ногу несколькими днями ранее, и поэтому роль верховного главнокомандующего исполнял учитель короля Карл Густаф Реншёльд (Carl Gustaf Rehnski?ld).

Реншёльд плохо ладил со своим ближайшим подчиненным Левенгауптом (Lewenhaupt), командующим пехотой. Но не это было главной трудностью. Хуже всего с точки зрения шведов было соотношение сил.

У шведов было 17 тысяч человек, у русских — более 40 тысяч, из которых 30,5 тысяч пехотинцев и 10 тысяч кавалеристов. Кроме того, шведы страдали от нехватки боеприпасов. Поэтому главные силы русских следовало застать врасплох, иначе риск потерпеть в этой битве сокрушительное поражение для шведов был слишком велик.

Много тактических проблем шведам принесли редуты — эти небольшие укрепления русские возвели в качестве защиты перед открытыми пространствами, которые надо было пройти, чтобы добраться до их лагеря. Редуты обороняли 4 тысячи солдат, и, если бы битва против них затянулась, это ослабило бы наступление и не позволило бы застать врасплох остальных русских солдат. А значит, необходимо было как можно тише прокрасться к редутам и захватить их.

На всякий случай действовать предполагалось под покровом темноты. Затем, на рассвете, прежде чем царь Петр и его генералы поймут, что происходит, войска должны были пойти в лобовую атаку на главные силы русских. План подразумевал хорошую координацию, решимость и то, что все шведские командиры хорошо осознают, что действовать надо быстро. Войска, назначенные атаковать редуты, ни при каких обстоятельствах не должны были увязнуть в затянувшемся бою, что помешало бы им добраться до места решающего сражения.

Но с самого начала все пошло не так. Ночное развертывание войск запоздало, в том числе потому, что было очень темно и солдаты ничего не видели. В итоге приказ наступать был отдан, когда уже светало. Не менее ужасным оказалось то, что некоторые командующие, похоже, не поняли тактики. Карл Густаф Роос, по-видимому, полагал, что его дело — остаться у редутов и защищать их, а не отправиться как можно скорее дальше, чтобы атаковать основные силы российской армии. Последствия были серьезными.

Однако каролинская пехота была настолько хорошо вымуштрована, что начало атаки все-таки прошло по плану. Около четырех утра шведы напали на редуты, и во многом все прошло, как и задумывалось. Первый и второй редуты заняли очень быстро, но во время боя за третий хорошо обороняемый редут шведов с их чересчур большими потерями отбросили назад. Роос, который не понимал, что пора уже оставить редут в покое и отправляться дальше, увяз в битве, не имея особых шансов ее выиграть.

Тут уже среагировала российская кавалерия, которая находилась за редутами. Под руководством генерала Александра Меньшикова кавалеристы атаковали линии шведов, но их тут же остановила шведская кавалерия, которая без особых усилий заставила врага отступить. В этот момент шведы шли в уверенную атаку и побеждали, а положение русских было затруднительно. Сам Меньшиков считал, что царю следовало укрепить линию редутов пехотой, но этого не произошло.

Вместо этого царь отдал коннице Меньшикова приказ отступать, поскольку — вероятно, совершенно справедливо — предположил, что может потерять кавалерию, если продолжит биться на условиях шведов.

Благодаря отступлению русских шведы смогли приступить к следующему этапу плана. Пока кавалерия гнала русских перед собой по равнине, большая часть шведской пехоты, то есть те, кто не застрял в боях у редутов под командованием Рооса, смогла пройти на поле боя и занять позиции перед решающей битвой. В этот момент Реншёльд принял решение, за которое его потом резко критиковали. Каролинская кавалерия внезапно получила приказ прекратить преследовать русских до полной победы. Благодаря этому у тех появилась возможность восстановиться и пойти в новую атаку позже в тот же день

Возможно, Реншёльд боялся, что его собственная кавалерия окажется слишком далеко от поля боя и не сможет участвовать в битвах, которые последуют далее. Кроме того, он, вероятно, недооценивал русских. В предыдущих столкновениях они дрались значительно хуже, чем под Полтавой.

Итак, примерно в шесть утра линия редутов была прорвана, и две трети каролинеров добрались до поля перед главным лагерем русских, а русская кавалерия бежала — по крайней мере пока. Чего Реншёльд и Левенгаупт, готовые атаковать главные силы русских, не знали, так это того, что царь Петр отдал приказ напасть на Рооса и его оставшиеся позади батальоны, чтобы те не успели осознать свою ошибку и воссоединиться с остальной шведской армией. Примерно в семь часов Рооса оттеснили назад через лес к старым редутам, где его войска пытались укрыться от превосходящих сил противника. Около девяти часов утра Роосу пришлось капитулировать.

Реншёльд обо всем этом не знал. Пару часов он безрезультатно прождал, когда же подоспеют Роос и его люди. В конце концов ждать ему надоело, особенно когда он понял, что русские готовятся к бою. План шведов напасть неожиданно полностью провалился, и российская артиллерия обрушила на врага град пушечных ядер. Шведы ретировались на запад, а Реншёльд запросил подкрепление в виде дополнительных войск и артиллерии. Из-за больших расстояний пауза между боями еще больше затянулась, что было на руку царю Петру.

Реншёльд по-прежнему был настроен оптимистично. Он растянул свою пехоту в длинную тонкую линию напротив расположения русских и решил пойти в как можно более мощную атаку, чтобы пробить ряды противника, после чего динамика битвы уже не позволила бы царю остановить дальнейшее продвижение шведов. Это была обычная тактика каролинеров, и царь Петр ее прекрасно знал. Возможно, он как раз такой атаки и ожидал и не имел ничего против этого. Русские солдаты, надеялся царь, выстоят перед натиском каролинеров, а затем пойдут в контрнаступление и раздавят численно уступающих и предположительно деморализованных шведов.

Пока русские пушки обстреливали поле битвы, Реншёльд дал приказ об атаке. Шведы стали быстро продвигаться по полю и напали на русских — поначалу успешно. В особенности активно теснило врага правое крыло шведской армии, а то время как левое крыло, которое столкнулось с лучшими войсками царя, испытывало трудности. Множество каролинеров левого крыла погибли еще до того, как добрались до самой линии фронта, в связи с чем в рядах шведах образовался опасный прорыв. Вдобавок ко всему в шведской кавалерии царил хаос, и она не могла оказать пехоте необходимую поддержку.

В этот-то миг и решился исход битвы. Шведы и русские воевали друг с другом в ближнем бою, используя шпаги и штыки. Если бы в распоряжении Реншёльда было еще несколько тысяч каролинеров, вполне возможно, или даже весьма вероятно, что его тактика оказалась бы выигрышной.

Ничто не указывает на то, что шведские солдаты плохо дрались, и в ходе битвы они точно приближались к русскому лагерю. В нескольких местах они прорвали линии обороны царя. Но русских было гораздо больше, и их численное превосходство определило исход схватки.

В открытом противостоянии хорошо обученных войск, какое развернулось под Полтавой, невозможно было не учитывать размеры российской армии, и через некоторое время у каролинеров начались проблемы — особенно когда русские обнаружили прорыв между правым и левым флангами шведов и воспользовались им. Левое крыло оттеснили назад, и шведская кавалерия не могла удержать позиции. Русской же кавалерии удалось поддержать свою пехоту в борьбе со шведами, которые все быстрее бежали прочь.

Шведскому правому флангу, который некоторое время был явно на пути к победе, теперь тоже пришлось отступать, но это происходило упорядоченно. Каролинеры по-прежнему представляли собой боеспособную силу. Им отдавали приказы командиры с редутов. Их поддерживала кавалерия, а руководили ими командующий армией Левенгаупт и сам Карл XII, который из-за ранения в ногу лежал на носилках неподалеку. Реншёльд и часть войск левого крыла попытались бежать с поля боя через лес, но русские догнали их и взяли в плен.

Могло ли все закончиться по-другому? Да. Редко когда удается предсказать исход битвы, особенно в давние времена, когда не было техники и было сложно держать под контролем все поле боя. Приходилось считаться со случайностями, да и договориться между собой командующим было нелегко — посмотрите, например, как недопонял приказ Роос.

Однако шанс на победу у шведов явно был. Если бы только: а) они быстро пробрались мимо редутов под покровом темноты и провели свою неожиданную атаку; б) Роос не увяз в ненужном бою против оборонявших неприступный редут русских; в) каролинская кавалерия разгромила русскую. Вполне возможно, что шведы, даже если бы они все-таки опоздали и упустили момент неожиданности, могли победить, если бы войска Рооса (ведь речь все-таки шла о тысячах солдат) участвовали во лобовой атаке на основные силы русской армии.

Так что да, Швеция могла победить. Но позволило бы это ей остаться великой державой? Возможно, еще на некоторое время — на год или десятилетие. Но ненадолго. Если бы Россия продолжила развиваться — а модернизация в любом случае произошла бы рано или поздно — Швеции в конечном итоге нечего было бы ей противопоставить.

Как однажды сказал мне финский коллега-историк: на одного финского солдата всегда было десять русских, но вот что делать с одиннадцатым русским, уже непонятно…