СМИ

© AP Photo, Московские протесты, крупнейшие за много лет, должно быть, не дают Путину спать по ночам, иначе их не разгоняли бы с такой несдерживаемой жестокостью, пишет внучка Никиты Хрущева. Проводя неожиданные параллели между правлением Владимира Путина, китайского Си Цзиньпина и Никиты Хрущева, она рассказывает о смещении последнего, экстраполируя события советского прошлого на наши дни. МОСКВА — Продолжающиеся уличные протесты в Гонконге и Москве, несомненно, напугали авторитарный дуэт председателя КНР Си Цзиньпина и президента России Владимира Путина. Московские протесты, крупнейшие за много лет, должно быть, не дают Путину спать по ночам, иначе их не разгоняли бы с такой несдерживаемой жестокостью. Вместо того чтобы вести диалог с людьми, Путин решил продемонстрировать, что у него всё под контролем, даже стал позировать фотографам в облегающей кожаной куртке вместе с любимой бандой мотоциклистов. Тем не менее, эти демонстрации стали горьким признаком падения популярности Путина, в том числе у российской элиты, чьи взгляды иногда важнее иных форм общественного мнения. На протяжении двух десятилетий враждующие фракции российской элиты обычно считали Путина главным гарантом их интересов, особенно финансовых. Но российская экономика погрузилась в стагнацию, спровоцированную санкциями, поэтому власть Путина начинает выглядеть скорее барьером, чем защитным ограждением. Всё меньше и меньше россиян соглашаются с мантрой «Путин — это Россия, а Россия — это Путин», которую можно было часто услышать ещё буквально пять лет назад, после того как Кремль аннексировал Крым. Кроме того, надежды Путина на то, что президент США Дональд Трамп улучшит отношения с Россией, теперь выглядят близорукими, если не откровенно иллюзорными. Да, Трамп ослабляет американские институты и западные альянсы, и это на руку Путину, но при этом Белый дом сделал американскую внешнюю политику крайне непредсказуемой. Хуже того, администрация Трамп систематически разваливает соглашения о контроле над вооружениями, которые долгое время вносили некоторую степень определённости в ситуацию с ядерным оружием. Российские элиты знают, что их страна сейчас столь же плохо подготовлена к победе в ядерной гонке вооружений с США, как и СССР был плохо подготовлен в предыдущие десятилетия. Недавний взрыв ядерного ракетного двигателя на российском полигоне на северном арктическом побережье стал мрачным напоминанием о глубоко укоренившейся некомпетентности. И в отличие от Путина, российские элиты глубоко обеспокоены тем, что отчуждение от США фактически превращает Россию в вассальное государство Китая. Протесты в Гонконге, которые никак не идут на спад, тоже стали продуктом авторитарных перегибов. Они начались после появления законопроекта, разрешающего экстрадировать граждан и жителей Гонконга на территорию материкового Китая. Учитывая то, насколько неловко этот законопроект был представлен главой Гонконга Кэрри Лам, пользующейся поддержкой Пекина, можно предположить, что руководство Китая не вполне было осведомлено о нём и о его потенциальных политических последствиях. Тем не менее, реакция китайского правительства на протесты становится всё более контрпродуктивной. Начать с того, что Национально-освободительная армия Китая открыто угрожает интервенцией для подавления протестов против правительства Лам. А в тех случаях, когда появлялись проправительственные бандиты из «триады», по всей видимости, живущие на материке, и начинали атаковать протестующих, полиция — очень удобно для них — исчезала. Как знает каждый в Гонконге, такие внесудебные побоища должно были быть санкционированы правительством Си Цзиньпина. Ещё более зловеще то, что Си Цзиньпин, возможно, уже решил, что время принципа «одна страна, две системы» прошло. Он может полагать, что Китай больше не может терпеть существование квази-демократии на своей территории, несмотря на подписанное им соглашение с условиями возврата Гонконга под китайский суверенитет в 1997 году. Тревожась по поводу Тайваня и его усиливающегося политического дрейфа в сторону от материка, Си Цзиньпин, наверное, считает, что жёсткая политика в Гонконге напугает Тайвань и заставит его подчиниться. Если это так, то он забыл, что запугивание Тайваня всегда приводило к результатам, прямо противоположным китайским намерениям. Более того, Си может задумывать и нечто похуже. Если он решил, что администрация Трампа с её лозунгом «Америка прежде всего» не сделает ничего для защиты Тайваня, он может рассмотреть возможность молниеносного военного удара по острову с целью вернуть его под контроль материкового Китая. Но это тоже будет ошибкой. Учитывая более широкий контекст китайско-американских отношений, даже администрация Трампа, скорее всего, ответит на китайскую военную авантюру на Тайване. Помимо прочего, США даже не надо ввязываться в открытую военную конфронтацию с Китаем, чтобы агрессия против Тайваня принесла этой стране больше проблем, чем она того стоит. Ведь американский ВМФ имеет возможность перерезать морские линии, по которым энергоресурсы и полезные ископаемые поступают в Китай, и для этого ему не обязательно вступать в активные действия в Южно-Китайском море. Как и у Путина, перегибы выглядят сегодня позицией, выбранной Си по умолчанию, если судит по тому, как он ведёт торговую войну, а также по его агрессивному поведению в отношении соседних стран. Си настолько безрассудно играет мускулами, что вокруг Китая стала нарастать дипломатическая изоляция. Почти все ведущие — в военном и экономическом отношении — державы мира (Евросоюз, Индия, Япония, Бразилия) поддерживали прагматичные отношения с предшественниками Си. Но теперь они с настороженностью относятся к Китаю, а некоторые даже сдвигаются поближе к США (поразительно, но это происходит в эпоху Трампа). Как и в случае с Россией, китайская элита, несомненно, заметила, что Си превращает страну в международного парию. Внешний мир может полагать, что высшее руководство Китая покорно Си так же, как Кремль — Путину. Но в 1964 году точно так же многие думали о советском Политбюро и Никите Хрущёве. А в конце 1964-го Хрущёв был смещён. Андрей Громыко, долгое время работавший министром иностранных дел СССР, однажды сострил: «Мы должны были убрать Хрущёва. Он был настолько безрассудным игроком, что, если бы он продолжил играть, нам бы ещё повезло остаться с Москвой». Хрущёв действительно поступил импульсивно, когда спровоцировал Карибский кризис. Но его мотивировало желание сохранить военный паритет с США. Он не разделял сталинских иллюзий по поводу величия, которые, по всей видимости, заставляют Путина и Си Цзиньпина ставить на кон будущее своих стран. Сегодня никому нельзя быть уверенным в том, что оба лидера сумеют избежать судьбы Хрущёва — или даже мрачной смерти Сталина, которая, по слухам, стала делом рук его собственного окружения, уставшего от его деспотичных, имперских амбиций.