СМИ

© REUTERS, Jim BourgВ среду специальный прокурор Роберт Мюллер впервые прокомментировал расследование российского вмешательства, начатое более двух лет назад. Далее следует полная стенограмма его заявления, подготовленная газетой «Нью-Йорк таймс». Из выступления спецпрокурора можно сделать единственный вывод: он так ничего и не сказал по существу, обвиняя Россию во «вмешательстве в выборы» 2016 года… Роберт Мюллер: Доброе утро всем, и спасибо, что пришли. Два года назад исполняющий обязанности генерального прокурора попросил меня выступить в качестве специального прокурора в соответствующей комиссии. Мне поручили расследовать вмешательство России в президентские выборы 2016 года. Нам предстояло расследовать любые связи или признаки сговора между российским правительством и лицами, связанными со штабом Трампа. В ходе расследования я воздерживался от публичных заявлений. Сегодня я выступаю, потому что расследование наше завершено. Отчет о нем обнародовал генеральный прокурор. Мы официально закрываем специальную комиссию, а я ухожу из Министерства юстиции, чтобы вернуться к личной жизни. Напоследок я оставлю несколько замечаний о результатах нашей работы. Но помимо этих замечаний, важно, что письменный доклад говорит сам за себя. Позвольте мне начать с момента, когда появился приказ о моем назначении, и момент этот — вмешательство в президентские выборы 2016 года. Как установила в обвинительном акте расширенная коллегия присяжных, российские офицеры военной разведки провели согласованную атаку на нашу политическую систему. В обвинительном заключении утверждается, что они использовали изощренные методы киберборьбы для взлома компьютеров и сетей, задействованных в кампании Хиллари Клинтон. Они выкрали личную информацию, а затем слили эти данные через подложные профили и организацию «Викиликс» (WikiLeaks). Эти сливы данных были подогнаны по времени к избирательной кампании, чтобы навредить кандидату в президенты. В то же время, как заключила коллегия присяжных в отдельном обвинительном акте, отдельную операцию в социальных сетях развернула одна частная российская компания. В ее ходе граждане России выдавали себя за американцев, чтобы повлиять на выборы. Обвинения изложены в обвинительных актах, и мы не комментируем ни вину, ни невиновность конкретных обвиняемых. Каждый обвиняемый считается невиновным, до тех пор, пока его вина не доказана. Из обвинительных заключений и других документов, на которые ссылается наш доклад, вырисовывается картина вмешательств в нашу политическую систему. Чтобы разобраться в этом, предстояло исследовать эти вмешательства подробнее. И это одна из причин, почему Министерство юстиции учредило нашу комиссию. По этой же самой причине мы расследовали попытки воспрепятствовать правосудию. Исследованные нами вопросы имеют первостепенное значение. Нам было важно получить исчерпывающе точную информацию от каждого опрошенного человека. Когда проверяемое лицо препятствует расследованию или лжет следователям, оно подрывает попытки правительства установить истину и привлечь виновных к ответственности. Позвольте мне сказать несколько слов о докладе. Он состоит из двух частей, и они посвящены основным вопросам, которые нам было поручено исследовать. В первом томе доклада подробно описываются многочисленные попытки России повлиять на выборы. В этом же томе приводится реакция штаба Трампа на эту деятельность, а также наш вывод о недостаточности доказательств для обвинения в более широком сговоре. Во втором томе отчета приводятся результаты расследования предполагаемых попыток воспрепятствовать правосудию с участием президента. Приказ о моем назначении специальным прокурором разрешал нам расследовать действия, которые могут помешать следствию. Мы провели расследование и проинформировали исполняющего обязанности генерального прокурора о ходе нашей работы. Как отмечается в докладе, если бы у нас по итогам расследования появилась четкая уверенность, что президент явно невиновен, мы бы так и сказали. Однако совершил ли президент преступление или нет, мы не определились. Этот вывод объясняется во введении во второй том доклада. Там объясняется, что в соответствии с устоявшейся практикой действующий президент не может быть обвинен в федеральном преступлении. Это неконституционно. Даже если обвинения засекречены и общественности не разглашаются, это все равно запрещено. Комиссия специального прокурора входит в Министерство юстиции и по своему уставу руководствовалась политикой этого ведомства. Поэтому обвинения против президента не рассматривались. Расследование предполагаемого препятствования правосудию опиралось на письменное заключение министерства, в котором объяснялась его политика и приводился ряд важных соображений. Эти соображения кратко изложены в нашем докладе, и на двух из них я остановлюсь сейчас. Во-первых, там открытым текстом разрешается расследование против действующего президента, потому что важно сохранить улики, пока воспоминания свежи, а документы доступны. Помимо прочего, улики впоследствии могут быть использованы против предполагаемых соучастников, если таковым будут предъявлены обвинения. Во-вторых, там подчеркивается, что уголовное преследование действующего президента запрещено конституцией. Помимо политики ведомства, мы руководствовались принципами справедливости. Предъявлять обвинения в отсутствии судебного решения было бы нечестно. Такова политика Министерства юстиции. Этими принципы мы и руководствовались. И на этом основании мы пришли к выводу, что решать, совершил ли президент преступление или нет, мы не будем. Это окончательная позиция нашей комиссии, и комментировать какие-либо иные выводы или гипотезы о президенте мы не собираемся. Мы провели независимое расследование и доложили о результатах генеральному прокурору, как того требуют правила министерства. Генеральный прокурор затем заключил, что было бы целесообразно представить наш доклад Конгрессу и американскому народу. В какой-то момент я попросил обнародовать некоторые части доклада, однако генеральный прокурор предпочел обнародовать сразу весь доклад, и, как мы понимаем, в итоге доклад опубликован практически целиком. Разумеется, я не ставлю под сомнение добросовестность этого решения генерального прокурора. Я надеюсь, что сегодня останется единственным разом, когда я к вам обращаюсь. Это решение я принял сам. Никто меня не наставлял, уполномочен ли я давать показания и должен ли высказываться по этому вопросу. Обсуждается возможность выступления в Конгрессе. Однако любые заявления нашей комиссии не выйдут за рамки доклада. В нем приводятся все наши выводы, анализ и причины принятых нами решений. Мы тщательно подобрали формулировки, и наша работа говорит сама за себя. Доклад — это мои показания. Сведений, выходящих за рамки ранее обнародованных перед Конгрессом, я представлять не собираюсь. Наконец, вопрос о публичном доступе к нашей работе решается за пределами нашей комиссии. Таким образом, я не считаю, что мне уместно распространяться о расследовании или комментировать действия Министерства юстиции или Конгресса, помимо сказанного сегодня и того, что сообщается в нашем докладе. По этой самой причине от ответов на вопросы я воздержусь. Перед уходом я бы хотел поблагодарить прокуроров, агентов ФБР, аналитиков и сотрудников, которые помогли нам провести это расследование честно и независимо. Они провели в комиссии специального прокурора два года и зарекомендовали себя людьми в высшей степени порядочными. И в заключение я повторю главную мысль наших обвинительных заключений: предпринимались многочисленные и систематические попытки вмешаться в наши выборы. И это утверждение заслуживает внимания каждого американца. Спасибо. Спасибо за внимание.