СМИ

© Нана ЯковенкоБританские эксперты обсуждают вновь начавшееся в ЕС, прежде всего, во Франции активное вмешательство государства в управление экономикой, более того, стремление вмешиваться в экономическую деятельность всего Евросоюза. Они констатируют, что торговля и рынки реально испытывают на себе негативное влияние Китая и США. Но это не означает, что Европа должна копировать их ошибки. “L'Europe, c'est moi”, — британский журнал «Экономист» (The Economist) дал название статьи на французском языке, видимо, в стремлении подчеркнуть своё отношение к происходящему в Европе и к тем, кто за этим стоит. Авторы статьи констатируют: дирижизм, возникший во Франции в XX веке, как форма политики активного вмешательства государства в управление экономикой, ассоциировался главным образом с Парижем, а теперь заметно распространяется по всей Европе. Британцев это напрягает, и они считают, что этому чисто французскому явлению необходимо противостоять. «Экономист» с сарказмом замечает: «Если не можешь их победить, прими их худшую экономическую политику». Президент Франции Э.Макрон, обеспокоенный «агрессивной политикой» США и Китая, выступил с прямо таки всеевропейской прокламацией, в которой призывает положить начало революционным преобразованиям, при которых правительства смогут вмешиваться в экономическую деятельность Европейского союза. «Мы не можем молча терпеть, когда другие мировые державы игнорируют принципы честной конкуренции», — заявил он. И в этом, как признают британские эксперты, Э.Макрон не одинок. Сегодня на всём европейском пространстве политики ищут любые возможности влиять на бизнес и используют для этого самые разнообразные рычаги давления, включая законодательные, вынуждают корпорации сотрудничать с государством и наращивают государственную собственность. Кстати, британские эксперты считают, что крах карьеры главы «Рено-Ниссан» (Renault-Nissan) Карлоса Гона (Carlos Ghosn) как раз связан с борьбой между французскими и японскими властями за контроль над этой успешной компанией. А совсем недавно министр экономики Германии П.Альтмайер (Peter Altmaier) призвал обеспечить защиту таких компаний-гигантов, как «Сименс» (Siemens) и «Дойче банк» (Deutsche Bank). На прошлой неделе стало известно о покупке правительством Нидерландов 14% акций холдинга «Эйр Франс — Ка-эл-эм» (Air France-KLM). Уже и Италия готова увеличить свою долю до 10% в компании «Телеком Италиа» (Telecom Italia), процесс приватизации которой было начат 21 год назад. Очевидный всплеск государственной активности в бизнесе обусловлен стремлением к укреплению европейской промышленности. Однако, по мнению экспертов, на самом деле, это скорее навредит потребителям и создаст неблагоприятные перспективы для бизнеса. При этом «Экономист» признаёт, что Европа никогда и не была прибежищем для свободных рынков. Европейское объединение угля и стали (European Coal Steel Community) — прообраз нынешнего ЕС — было создано в 1951 году для координации промышленной деятельности. Во Франции продвинутые технократы долгое время проводили политику государственно-монополистического планирования,- то есть, осуществляли на практике «дирижизм». Но уже к 1990-м государство ушло из бизнеса. Создание единого рынка в 1993 году для европейских компаний означало выход на общеевропейскую «игровую площадку», а также открывало возможность, наконец, экономить средства за счет расширения производства и неограниченной конкуренции при получении национальных субсидий и политической поддержки. То, что маятник качнулся обратно в сторону государственного вмешательства, частично отражает стремление Э.Макрона и других политиков продемонстрировать недовольному электорату попытки сделать капитализм справедливее. Кроме того, это говорит о страхе перед возможным отставанием Европы от США и Китая. Руководителей корпораций беспокоит мелкомасштабность европейского бизнеса. Если взять, например, 500 лучших европейских и американских компаний, то средняя рыночная стоимость первых на 52% ниже китайских. В Европе нет гигантов, способных составить конкуренцию «Амазон» (Amazon) или «Альфабет» (Alphabet), и лишь немногие из стартапов, которые реально стали глобально успешными, были основаны в Европе. Планы Китая занять доминирующие позиции в отрасли стратегически важных технологий, включая разработку новых материалов и искусственного интеллекта, а также государственная поддержка поглощения европейских компаний китайскими представляются европейцам и опасными и несправедливыми. А практика Белого дома попросту указывать компаниям, где им размещать производство и с кем работать, фактически узаконила открытое вмешательство, которое долгие годы было «табу» на Западе. Как считают в Лондоне, предложение Э.Макрона нерационально. Совсем недавно Германия и Франция настойчиво призывали к объединению железнодорожных подразделений «Сименса» и «Алстома» (Alstom), что привело бы к появлению компании-гиганта с 50-процентной долей на европейском рынке. Хорошо, что Европейская комиссия разумно заблокировала сделку, поскольку очевидно — это привело бы к росту цен на железнодорожные перевозки, что для Европы крайне болезненно. Опыт демонстрирует, что различного рода вмешательства рано или поздно приводят к усилению конкуренции между странами. Ведь совершенно ясно, что, например, покупкой активов «Эйр Франс — Ка-эл-эм» Нидерланды попросту стремились снизить влияние на компанию со стороны Франции. И это прямая дорога к непотизму. Действительно ли «Дойче банк», который, несмотря на ничтожную прибыль, заплатил своим 1098 сотрудникам 1 миллион евро в 2017 году, заслуживает особое отношение к себе? К тому же вмешательство государства едва ли достигает своей цели способствовать появлению крупных игроков на рынке. «Нестле» (Nestle), «Новартис» (Novartis" и «Роше» (Roche) — это три из пяти крупнейших европейских компаний базируются в Швейцарии, где одни из самых высоких объёмов финансирования отрасли образования и НИОКР при отсутствии централизованной плановой экономики. А компания «Роял Датч Шелл» (Royal Dutch Shell) своим успехом не в последнюю очередь обязана статусу транснациональной корпорации. Другой пример — французский производитель предметов роскоши LVMH, который процветает благодаря тому, что отвечает вкусам китайского потребителя, а не стратегическим планам французской бюрократии. И даже корпорация «Эйрбас» (Airbus), возникшая на почве европейского дирижизма, испытала взлет в 2012 году после того, как было принято решение об уменьшении политического влияния на нее. Эксперты считают, что вместо того, чтобы проводить такую активную промышленную политику, европейцам стоило бы исходить, прежде всего, из интересов потребителей, иными словами, стимулировать конкуренцию. В Лондоне убеждены, что стремление Германии и Франции пересмотреть антимонопольные законы Евросоюза является ошибкой. Там, где разрешено формирование олигополий (как в США), возникают компании-гиганты, которые завышают потребительские цены и, рано или поздно, сосредотачиваются на проблемах удержания контроля на рынке в ущерб инновационной деятельности. В том, что касается технологического сектора экономики, Европе достаточно иметь соответствующие законы, такие как Общий регламент ЕС по защите персональных данных (GDPR), защищающий права потребителей в отношении данных и конфиденциальности. Европа могла бы также продолжать углублять единый рынок. Замедленный рост и фрагментация таких отраслей, как банковский сектор и телекоммуникации, объясняется в первую очередь тем, что они изолированы в рамках национальных рынков и поэтому не могут развиться в полную мощь. Британские эксперты считают, что европейцам необходимо обдуманно подходить к анализу иностранных инвестиционных предложений, например от госкорпораций так называемых авторитарных режимов, прежде всего Китая, и сфокусироваться на блокировании инвестиций в наиболее чувствительных отраслях, таких как оборонная промышленность, осуществляя контроль за инвестициями в секторах, где технологическая составляющая весьма велика. И на этом, как уверены британские эксперты, вмешательство государства должно ограничиться. Завершает «Экономист» следующим выводом: Э.Макрон прав в том, что торговля и рынки испытывают на себе негативное влияние Китая и — все больше — США. Но это не означает, что Европа должна копировать их ошибки.