© AFP 2020, MANDEL NGANПустые полки американского супермаркета навеяли автору The Wall Street Journal воспоминания о временах Перестройки, когда ее родители эмигрировали из СССР. Она впадает в паническое состояние, наблюдая, во что превратилась страна изобилия, в которой сегодня люди накидываются в магазинах на свежие продукты.
В последнее время меня все чаще преследуют воспоминания о том, как я впервые попала в супермаркет. Я не могла поверить своим глазам, увидев огромное изобилие ярких пакетов, коробок и упаковок, смотревших на меня со всех полок. Я оглянулась на маму, которая тоже смотрела на все это с глубоким изумлением. Гуляя по рядам между полками, я боялась к чему-либо прикоснуться. Но мне хотелось потрогать все.
Мне было восемь лет, и я была беженкой из Советского Союза. Позже я привыкла к миру заставленных товарами полок, которых не было на моей родине, где люди стояли в очереди и покупали то, что было в продаже. Если ты замечал что-то желанное, то бросался на это с силой и энергией русского танка.
Так я инстинктивно поступила и на сей раз, когда мой новый мир вернулся в мой старый мир. «Нет, не подходите!» — заорал забаррикадировавшийся работник магазина, когда я рванула за последним пакетом авокадо, лежавшим на полке. Я замерла на полпути, и он тут же увеличил разделявшее нас расстояние.
«Извините», — невнятно пробормотала я, и мой рот наполнился шерстью свитера, воротником которого я закрыла лицо наподобие маски. Мимо меня на расстоянии один за другим проходили люди в масках. Когда я расплачивалась картой на кассе, мной уже прочно овладела паника.
Если состояние продовольственных магазинов является показателем благополучия страны, то у нас все плохо. Когда такое случилось в Советском Союзе, моя семья, состоявшая из наследников выживших в Холокосте и ГУЛАГе, воспользовалась возможностью и уехала оттуда. В 1989 году мы направились в Австрию, потом в Италию, где ждали разрешения на въезд в Америку, чтобы получить там убежище. Мы ели все те продукты свободного мира, которые были нам по карману. В основном это был дешевый сахар. Мы питались хлопьями, смешивая их с йогуртом (кто знал, что их надо разводить молоком?), содовой, кексами и печеньем.
Потом денег у нас стало больше, и я научилась ходить по супермаркетам в сопровождении бабушки, у которой были отрезанные купоны. Я открыла для себя любимые закуски, а также более здоровую пищу, например, авокадо. Я и представить себе не могла, что когда-то в этой стране полного изобилия мне придется бросаться на последнюю упаковку.
Но такое случилось, и мы сегодня расхватываем туалетную бумагу, антисептик для рук и свежие продукты. Я знаю, как трудно смотреть в будущее, когда вокруг тебя неопределенность и лишения. Но наверное, когда-нибудь мы зайдем в супермаркет, по самый потолок забитый яркими пакетами, и насладимся увиденным. И тогда мы впервые, а может, во второй раз в жизни по-настоящему оценим то, что у нас есть все.
© AFP 2020, MANDEL NGANПустые полки американского супермаркета навеяли автору The Wall Street Journal воспоминания о временах Перестройки, когда ее родители эмигрировали из СССР. Она впадает в паническое состояние, наблюдая, во что превратилась страна изобилия, в которой сегодня люди накидываются в магазинах на свежие продукты.В последнее время меня все чаще преследуют воспоминания о том, как я впервые попала в супермаркет. Я не могла поверить своим глазам, увидев огромное изобилие ярких пакетов, коробок и упаковок, смотревших на меня со всех полок. Я оглянулась на маму, которая тоже смотрела на все это с глубоким изумлением. Гуляя по рядам между полками, я боялась к чему-либо прикоснуться. Но мне хотелось потрогать все. Мне было восемь лет, и я была беженкой из Советского Союза. Позже я привыкла к миру заставленных товарами полок, которых не было на моей родине, где люди стояли в очереди и покупали то, что было в продаже. Если ты замечал что-то желанное, то бросался на это с силой и энергией русского танка. Так я инстинктивно поступила и на сей раз, когда мой новый мир вернулся в мой старый мир. «Нет, не подходите!» — заорал забаррикадировавшийся работник магазина, когда я рванула за последним пакетом авокадо, лежавшим на полке. Я замерла на полпути, и он тут же увеличил разделявшее нас расстояние. «Извините», — невнятно пробормотала я, и мой рот наполнился шерстью свитера, воротником которого я закрыла лицо наподобие маски. Мимо меня на расстоянии один за другим проходили люди в масках. Когда я расплачивалась картой на кассе, мной уже прочно овладела паника. Если состояние продовольственных магазинов является показателем благополучия страны, то у нас все плохо. Когда такое случилось в Советском Союзе, моя семья, состоявшая из наследников выживших в Холокосте и ГУЛАГе, воспользовалась возможностью и уехала оттуда. В 1989 году мы направились в Австрию, потом в Италию, где ждали разрешения на въезд в Америку, чтобы получить там убежище. Мы ели все те продукты свободного мира, которые были нам по карману. В основном это был дешевый сахар. Мы питались хлопьями, смешивая их с йогуртом (кто знал, что их надо разводить молоком?), содовой, кексами и печеньем. Потом денег у нас стало больше, и я научилась ходить по супермаркетам в сопровождении бабушки, у которой были отрезанные купоны. Я открыла для себя любимые закуски, а также более здоровую пищу, например, авокадо. Я и представить себе не могла, что когда-то в этой стране полного изобилия мне придется бросаться на последнюю упаковку. Но такое случилось, и мы сегодня расхватываем туалетную бумагу, антисептик для рук и свежие продукты. Я знаю, как трудно смотреть в будущее, когда вокруг тебя неопределенность и лишения. Но наверное, когда-нибудь мы зайдем в супермаркет, по самый потолок забитый яркими пакетами, и насладимся увиденным. И тогда мы впервые, а может, во второй раз в жизни по-настоящему оценим то, что у нас есть все.
Комментарии (0)