СМИ

В первые годы XXI века казалось, что религия на подъеме. Крах коммунизма и распад Советского Союза оставили после себя идеологический вакуум, который в России и других постсоветских государствах заполняло православие. В Соединенных Штатах президентом был избран Джордж Буш, евангелический христианин, не скрывающий своей набожности, — признак, что евангелизм набирает в стране политический вес. А теракты 11 сентября привлекли международное внимание к мощи политического ислама в мусульманском мире.

Лет десять назад мы с моей коллегой Пиппой Норрис (Pippa Norris) проанализировали данные о религиозных тенденциях в 49 странах, включая несколько административно-территориальных образований вроде Северной Ирландии, на основе опросов с 1981 по 2007 год (совокупно на эти страны приходится до 60% мирового населения). Повсеместного возрождения религии, несмотря на все утверждения, мы не обнаружили — наоборот, большинство стран с высоким уровнем доходов стали менее религиозными. Но при этом оказалось, что в 33 из 49 исследованных нами стран люди стали за эти годы более религиозными. Так было в большинстве бывших коммунистических стран, в большинстве развивающихся стран и даже в ряде стран с высоким уровнем доходов. Наши результаты явственно показали, что индустриализация и распространение научных знаний не привели к исчезновению религии, как когда-то пророчили некоторые ученые.

Но с 2007 года ситуация начала стремительно меняться. Примерно с 2007 по 2019 год подавляющее большинство изучаемых нами стран — 43 из 49 — стали менее религиозными. При этом упадок веры не ограничился странами с высоким уровнем доходов и наблюдался в большинстве стран мира.

Секуляризация не везде происходит одинаково: она начинается, когда страны достигают высокого уровня экзистенциальной безопасности, и даже в этом случае движется крайне медленно, лишь когда одно поколение сменяет другое. Она может даже повернуть вспять: общества возвращаются к религии, если их безопасность надолго снижается. Секуляризация происходила постепенно с XIX века, начиная с обществ Западной Европы и Северной Америки, которые были наиболее безопасными экономически и физически, а затем понемногу распространилась по всему миру.

Хотя секуляризация обычно происходит со сменой поколений, она может достичь переломного момента, когда господствующее мнение меняется и люди, под влиянием сил конформизма и социальной желательности, переключаются на взгляды, которые сами же когда-то осуждали, и тогда культурные изменения происходят особенно стремительно. Недавно этого порога достигли более молодые и образованные группы в странах с высоким уровнем доходов.

Утрата религиозного чувства

Объяснить упадок религии помогают и некоторые другие факторы, помимо экономического и технологического развития. В США спад частично объясняется политическими мотивами. С 1990-х годов Республиканская партия стремится заручиться поддержкой избирателей, занимая консервативные христианские позиции в отношении однополых браков, абортов и других культурных проблем. Но это политическое воззвание имело и побочный эффект, оттолкнув от религии других избирателей, особенно молодых и в культурном отношении либеральных. Когда-то считалось, что это религиозные убеждения формируют политические взгляды, а не наоборот. Но недавние данные показывают, что причинно-следственная связь может быть и обратной: панельные исследования показали, что многие люди сначала меняют политические взгляды, а затем становятся менее религиозными.

Из-за того, что многие известные евангелисты некритически поддержали президента Дональда Трампа — лидера, которого никак нельзя назвать образцом христианской добродетели, — многие их единоверцы опасаются, что это чревато массовым исходом из церквей молодежи, и эта тенденция уже наметилась. Римско-католическая церковь, со своей стороны, теряет паству из-за собственного кризиса. Ранее в этом году исследовательский центр Пью выяснил, что 92% взрослого населения США наслышаны о недавних сообщениях о сексуальном насилии со стороны католических священников, а около 80% опрошенных считают, что эти нарушения «по-прежнему имеют место». Соответственно, 27% опрошенных американских католиков заявили, что в ответ перестали ходить на мессу.

Но, пожалуй, главнейший фактор секуляризации — это смена норм, регулирующих человеческую рождаемость. Веками большинство обществ возлагали на женщин роль обильного деторождения, а разводы, аборты, гомосексуализм, контрацепцию и всякое сексуальное поведение, не связанное с репродукцией, не поощряли. Священные писания основных мировых религий сильно разнятся, но, как продемонстрировали мы с Норрис, практически все они внушали своей пастве нормы, так или иначе способствующие плодородию. Религии подчеркивали важность деторождения, потому что это было необходимо. В мире с высокой младенческой смертностью и низкой продолжительностью жизни, а так было вплоть до недавнего времени, средней женщине приходилось рожать от пяти до восьми детей, чтобы просто возместить смертность.

За двадцатый век уровни детской смертности резко снизились, а продолжительность жизни увеличилась, из-за чего традиционные культурные нормы потеряли актуальность. Этот процесс произошел не в одночасье. Основные мировые религии считали нормы, способствующие рождаемости, незыблемой нравственной догмой и решительно сопротивлялись изменениям. От привычных убеждений и социальных ролей в отношении пола и сексуального поведения, знакомых с детства, люди отказывались постепенно. Но когда общество достигло достаточно высокого уровня экономической и физической безопасности, выросли новые поколения, которые принимают ее как должное, — и нормы рождаемости отступили. Идеи, практика и законы вокруг гендерного равенства, развода, абортов и гомосексуализма, стремительно меняются.

Этот сдвиг поддается количественной оценке. Данные, собранные на протяжении многих лет в рамках Мирового обзора ценностей, демонстрируют глубокий перелом. В обзоре принятие той или иной страной разводов, абортов и гомосексуализма оценивается по десятибалльной шкале. Переломный момент приходится примерно на середину шкалы, в районе отметки 5,50: более низкие баллы говорят о том, что большинство жителей страны придерживаются консервативных взглядов, а более высокие — что большинство придерживается взглядов либеральных, основанных на личном выборе. Примерно в 1981 году большинство в каждой стране, по которой у нас есть данные, поддерживало нормы, способствующие рождаемости. Даже в странах с высоким уровнем дохода средний балл варьировался от 3,44 (Испания), 3,49 (США), 3,50 (Япония), 4,14 (Великобритания) и 4,63 (Финляндия) до 5,35 в Швеции, — тогда она была самой либеральной, — но даже ее оценка не доходила до критической точки. С тех пор произошли коренные изменения. К 2019 году средний балл Испании вырос до 6,74, США до 5,86, Японии до 6,17, Великобритании до 6,90, Финляндии до 7,35, а Швеции до 8,49. Все эти страны в первом опросе были ниже переломного момента в 5,50, и все они к 2019 году его перешли. Эти цифры предлагают упрощенную картину сложной реальности, но вполне передают масштабы того, как ускорилась секуляризация.

Эта тенденция затронула весь остальной мир, за одним важным исключением. Население 18 стран с мусульманским большинством, чьи данные приводятся в Мировом обзоре ценностей, остается намного ниже критической отметки, оставаясь глубоко религиозным и сохраняя приверженность традиционным нормам в вопросах пола и рождаемости. Даже с учетом экономического развития страны с мусульманским большинством, как правило, более религиозны и консервативны в культурном отношении, чем в среднем по миру.

Хаос нам не грозит

Веками религия сплачивала общество, снижая уровень преступности и поощряя законопослушность. Каждая из мировых религий прививает свою версию библейских заповедей «Не укради» и «Не убий». Поэтому страхи религиозных консерваторов, что вероотступничество приведет к социальному беспорядку, росту коррупции и преступности, понятны. Но, как ни удивительно, эти опасения ничем не подтверждаются.

С 1993 года «Трансперенси интернешнл» (Transparency International) отслеживает относительную коррупцию и честность государственных чиновников и деловых людей во всем мире. Каждый год организация публикует Индекс восприятия коррупции, где оценивает коррупцию в государственном секторе в 180 странах и территориях. Эти данные позволяют проверить реальную взаимосвязь между религиозностью и коррупцией: неужели коррупция менее распространена в религиозных странах, чем в менее религиозных? Ответ однозначен: нет. Наоборот, религиозные страны обычно более коррумпированы, чем светские. В светских государствах Северной Европы уровень коррупции один из самых низких в мире, а в высокорелигиозных странах вроде Бангладеш, Гватемалы, Ирака, Танзании и Зимбабве — один из самых высоких.

Ясно, что коррупцию вызывает не религиозность. Страны с низким уровнем экономической и физической безопасности, как правило, имеют высокий уровень религиозности — а заодно и более высокий уровень коррупции. Хотя когда-то религия играла решающую роль в поддержании общественной морали, эта роль ослабевает по мере экономического развития общества. Граждане религиозных стран несколько чаще осуждают коррупцию, чем нерелигиозных, но этим влияние религии на их поведение ограничивается. Религия может строже наказывать людей, но не делает их менее коррумпированными.

Эта закономерность справедлива и для других преступлений, например, убийств. Как ни удивительно, но уровень убийств в самых религиозных странах более чем на порядок выше, чем в наименее религиозных. В некоторых относительно бедных странах уровень убийств более низкий, но в целом процветающие страны, которые обеспечивают своим жителям материальную и юридическую безопасность, намного безопаснее бедных. Дело, конечно, не в том, что убийства вызывает религиозность сама по себе, а в том, что для обществ с низким уровнем экзистенциальной безопасности характерна как высокая религиозность, так и высокая преступность.

Однако факты говорят о том, что, лишившись сплачивающего религиозного чувства, современные общества все же не погрузятся в нигилистический хаос, хотя возможно, что так было не всегда. В ранних аграрных обществах, когда большинство людей жили едва выше уровня выживания, религия была одним из самых эффективных способов поддержания порядка и сплоченности. Но модернизация изменила расстановку сил. По мере того, как традиционная религиозность приходит в упадок, похоже, появляется не менее мощный набор нравственных норм — заполнить пустоту. Судя по данным Мирового обзора ценностей, люди в странах с высоким уровнем безопасности и секулярности все больше заняты самовыражением и свободой выбора, уделяя все большее внимание правам человека, терпимости к посторонним, защите окружающей среды, гендерному равенству и свободе выбора.

В современном глобальном обществе традиционные религии могут вызывать опасные разногласия. Религии по своей природе склонны представлять свои нормы как абсолютные ценности, хотя фактически они отражают историю и социально-экономические характеристики своего общества. Жесткость всякой системы абсолютных убеждений чревата фанатической нетерпимостью, как показали исторические конфликты между католиками и протестантами, а также христианами и мусульманами.

По мере того, как общество развивается от аграрного к индустриальному и основанному на знаниях, укрепление экзистенциальной безопасности снижает роль религии в жизни общества, и люди становятся менее послушны традиционным религиозным лидерам и институтам. Эта тенденция, вероятно, сохранится, но будущее остается неопределенным. Пандемии наподобие covid-19 снижают у людей чувство экзистенциальной безопасности. Если пандемия продлится много лет или приведет к новой Великой депрессии, культурные изменения последних десятилетий запросто могут повернуть вспять.

Однако этот сдвиг остается маловероятным, ведь он пойдет вразрез с мощной долгосрочной тенденцией технологического развития и роста благосостояния и продолжительности жизни, которая отталкивает людей от религии. Если эта тенденция сохранится, влияние традиционных религиозных авторитетов на общественную мораль будет сокращаться по мере того, как культура большей терпимости будет становиться все сильнее.