© РИА Новости, Сергей Пятаков | Перейти в фотобанкБорьба была в ее натуре, и борьба стала частью жизненного опыта ее поколения, пишет немецкий журналист об Ирине Антоновой, которая возглавляла Музей изобразительных искусств имени Пушкина. Например, однажды эта уважаемая искусствовед не дала властям СССР сделать широкий жест в адрес Германии.
Ирину Антонову уважали и боялись. Искусствовед по профессии, она начала карьеру при Сталине, ведала трофейными произведениями искусства из Германии и руководила московским Музеем изобразительных искусств имени Пушкина. Во вторник она скончалась на 99-м году жизни.
Музей имени Пушкина для Москвы — то же, что для Санкт-Петербурга Эрмитаж. Это огромное собрание европейского искусства, созданное в 1912 году на средства патриотически настроенных меценатов. Ирина Антонова, ушедшая из жизни на этой неделе, руководила музеем более полувека. Можно без преувеличения сказать, что долгое время она была самой влиятельной и даже знаковой фигурой российского музейного сообщества.
Это объясняется и тем, что она была бойцом. Борьба была в ее натуре, борьба стала и частью жизненного опыта ее поколения. Антонова родилась в 1922 году. Когда гитлеровская Германия напала на Советский Союз, ей было 19 лет. Она была достаточно взрослой, чтобы поменять университетскую аудиторию на госпиталь, в котором стала работать медсестрой. Когда в 1945 году война заканчивалась, искусствовед Антонова была уже в звании майора и отвечала за прием трофейных произведений искусства, вывезенных из Германии.
Тут ей подспорьем был немецкий язык, на котором она говорила свободно, потому что ребенком провела несколько лет в Берлине. Войне и ее последствиям суждено было играть важную роль в работе всей ее жизни вплоть до глубокой старости. Поэтому в Германии и в России по-разному вспоминают деятельность Антоновой.
Зал для импрессионистов
Российское общество помнит, как Антонова руководила Пушкинским музеем, изменяла и расширяла его. Она начала работать в музее еще при Сталине, при Хрущеве стала его директором, при Брежневе модернизировала его постоянную экспозицию, при Путине планировала расширение музея и превращение его в настоящий музейный квартал, расположенный чуть южнее Кремля.
Эксперт по итальянскому Ренессансу, Антонова была в советское время преданной партии коммунисткой, но это не помешало ей создать в своей экспозиции в 1974 году зал для импрессионистов, то есть для направления в искусстве, которое партия считала буржуазным и чуждым. Кроме того, она развивала обмен с западными музеями. Так в Москву привезли «Мону Лизу», были осуществлены такие масштабные проекты, как выставки «Москва — Париж» и «Москва — Берлин».
Больше всего ей хотелось объединить Пушкинский музей с его прежними коллекциями и создать Музей западного искусства. Музей с таким названием раньше уже существовал в Москве, однако в 1948 году при Сталине был упразднен, а его экспонаты разделены между Пушкинским музеем и Эрмитажем. Однако из честолюбивого плана Антоновой, который должен был осуществиться за счет петербуржцев, ничего не вышло.
Утаенные сокровища
В том, насколько боевитой и бескомпромиссной она могла быть, немецкие музейные работники убеждались в течение нескольких десятилетий. После окончания войны миллионы немецких культурных объектов были вывезены в Советский Союз — от фриза из берлинского Пергамского музея и до коллекции Дрезденской картинной галереи. Едва ли кто-нибудь знал больше об этом, чем Антонова.
И тем не менее она упорно молчала о том, что лежало в запасниках ее музея. Только в 1991 году стало, например, известно, что золотой «клад Приама», найденный археологом Генрихом Шлиманом в 1873 году при раскопках в Трое, находился в Пушкинском музее Антоновой.
Антонова всегда была настроена против возвращения трофеев в любой форме. Она стояла на своем, когда ей было уже за сорок, а Советский Союз, сам понесший огромные потери во время немецкой оккупации, решил сделать великодушный жест и возвратил 1,5 миллионов объектов музеям ГДР. Ее позиция не изменилась и позже. Вывезенные из Германии предметы искусства она считала законными трофеями, которые должны были компенсировать ущерб, нанесенный Германией культурному достоянию Советского Союза. Эту позицию официально разделял и российский парламент.
Она была против даже небольших символических уступок немецкой стороне. И у нее была власть, чтобы проводить эту жесткую линию. «Если она чего-то не хочет, то этого не будет», — комментировал с горечью директор берлинского Музея доисторического периода и ранней истории, когда золото Шлимана в 1996 году выставили впервые.
В 2013 году Антонова передала руководству Пушкинским музеем Марине Лошак. Некоторые тогда вздохнули с облегчением. Но уважение к Антоновой и делу ее жизни велико.
Она была «пламенным патриотом своего музея», как прокомментировал во вторник ее смерть директор петербургского Эрмитажа Михаил Пиотровский.
«Завершилась целая глава музейной истории — не только России, но и Европы», — сказала директор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова.
Антонова умела в возрасте 98 лет.
© РИА Новости, Сергей Пятаков | Перейти в фотобанкБорьба была в ее натуре, и борьба стала частью жизненного опыта ее поколения, пишет немецкий журналист об Ирине Антоновой, которая возглавляла Музей изобразительных искусств имени Пушкина. Например, однажды эта уважаемая искусствовед не дала властям СССР сделать широкий жест в адрес Германии.Ирину Антонову уважали и боялись. Искусствовед по профессии, она начала карьеру при Сталине, ведала трофейными произведениями искусства из Германии и руководила московским Музеем изобразительных искусств имени Пушкина. Во вторник она скончалась на 99-м году жизни. Музей имени Пушкина для Москвы — то же, что для Санкт-Петербурга Эрмитаж. Это огромное собрание европейского искусства, созданное в 1912 году на средства патриотически настроенных меценатов. Ирина Антонова, ушедшая из жизни на этой неделе, руководила музеем более полувека. Можно без преувеличения сказать, что долгое время она была самой влиятельной и даже знаковой фигурой российского музейного сообщества. Это объясняется и тем, что она была бойцом. Борьба была в ее натуре, борьба стала и частью жизненного опыта ее поколения. Антонова родилась в 1922 году. Когда гитлеровская Германия напала на Советский Союз, ей было 19 лет. Она была достаточно взрослой, чтобы поменять университетскую аудиторию на госпиталь, в котором стала работать медсестрой. Когда в 1945 году война заканчивалась, искусствовед Антонова была уже в звании майора и отвечала за прием трофейных произведений искусства, вывезенных из Германии. Тут ей подспорьем был немецкий язык, на котором она говорила свободно, потому что ребенком провела несколько лет в Берлине. Войне и ее последствиям суждено было играть важную роль в работе всей ее жизни вплоть до глубокой старости. Поэтому в Германии и в России по-разному вспоминают деятельность Антоновой. Зал для импрессионистов Российское общество помнит, как Антонова руководила Пушкинским музеем, изменяла и расширяла его. Она начала работать в музее еще при Сталине, при Хрущеве стала его директором, при Брежневе модернизировала его постоянную экспозицию, при Путине планировала расширение музея и превращение его в настоящий музейный квартал, расположенный чуть южнее Кремля. Эксперт по итальянскому Ренессансу, Антонова была в советское время преданной партии коммунисткой, но это не помешало ей создать в своей экспозиции в 1974 году зал для импрессионистов, то есть для направления в искусстве, которое партия считала буржуазным и чуждым. Кроме того, она развивала обмен с западными музеями. Так в Москву привезли «Мону Лизу», были осуществлены такие масштабные проекты, как выставки «Москва — Париж» и «Москва — Берлин». Больше всего ей хотелось объединить Пушкинский музей с его прежними коллекциями и создать Музей западного искусства. Музей с таким названием раньше уже существовал в Москве, однако в 1948 году при Сталине был упразднен, а его экспонаты разделены между Пушкинским музеем и Эрмитажем. Однако из честолюбивого плана Антоновой, который должен был осуществиться за счет петербуржцев, ничего не вышло. Утаенные сокровища В том, насколько боевитой и бескомпромиссной она могла быть, немецкие музейные работники убеждались в течение нескольких десятилетий. После окончания войны миллионы немецких культурных объектов были вывезены в Советский Союз — от фриза из берлинского Пергамского музея и до коллекции Дрезденской картинной галереи. Едва ли кто-нибудь знал больше об этом, чем Антонова. И тем не менее она упорно молчала о том, что лежало в запасниках ее музея. Только в 1991 году стало, например, известно, что золотой «клад Приама», найденный археологом Генрихом Шлиманом в 1873 году при раскопках в Трое, находился в Пушкинском музее Антоновой. Антонова всегда была настроена против возвращения трофеев в любой форме. Она стояла на своем, когда ей было уже за сорок, а Советский Союз, сам понесший огромные потери во время немецкой оккупации, решил сделать великодушный жест и возвратил 1,5 миллионов объектов музеям ГДР. Ее позиция не изменилась и позже. Вывезенные из Германии предметы искусства она считала законными трофеями, которые должны были компенсировать ущерб, нанесенный Германией культурному достоянию Советского Союза. Эту позицию официально разделял и российский парламент. Она была против даже небольших символических уступок немецкой стороне. И у нее была власть, чтобы проводить эту жесткую линию. «Если она чего-то не хочет, то этого не будет», — комментировал с горечью директор берлинского Музея доисторического периода и ранней истории, когда золото Шлимана в 1996 году выставили впервые. В 2013 году Антонова передала руководству Пушкинским музеем Марине Лошак. Некоторые тогда вздохнули с облегчением. Но уважение к Антоновой и делу ее жизни велико. Она была «пламенным патриотом своего музея», как прокомментировал во вторник ее смерть директор петербургского Эрмитажа Михаил Пиотровский. «Завершилась целая глава музейной истории — не только России, но и Европы», — сказала директор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова. Антонова умела в возрасте 98 лет.
Комментарии (0)