СМИ

© Warner Bros. Pictures, 2019В фильме «Дело Ричарда Джуэлла» Клинт Иствуд демонстрирует опасность стереотипов и беззащитность гражданина перед лицом государственной власти и машины публичности. Хотя обличительный пафос картины временами выглядит неуклюже, в целом она выглядит как проницательная и деликатная попытка понять главного героя.27 июля 1996 года в Олимпийском парке в Атланте, где проходила летняя Олимпиада, взорвалась самодельная бомба. Два человека погибли и 100 получили ранения. Взрыв осуществил борец с абортами по имени Эрик Рудольф (Eric Rudolph). Его арестовали лишь в 2003 году после того, как он взорвал две женские клиники и бар для гомосексуалистов, а потом пять лет скрывался в лесах Аппалачей. Его имя упоминается ближе к концу нового фильма Клинта Иствуда «Дело Ричарда Джуэлла» о последствиях взрыва в Атланте. В основу картины легла книга Кента Александера (Kent Alexander) и Кевина Салвена (Kevin Salwen) «Подозреваемый» (The Suspect) и статья Мари Бреннер (Marie Brenner) в «Вэнити Фэр» (Vanity Fair). Сам фильм не о террористе, а об охраннике, который нашел рюкзак с взрывчаткой под скамейкой и поднял тревогу. Но призрак доморощенного терроризма правого толка не дает зрителю покоя на всем протяжении фильма. Это как невидимое и неназванное зло, рвущее яркую ткань американского оптимизма. Иствуд за свою почти полувековую карьеру крупного кинематографиста и еще более длительное пребывание в должности непререкаемого авторитета поп-культуры ведет хронику изнашивания этой ткани, да и сам он выдернул из нее нитку-другую. «Дело Ричарда Джуэлла» по сценарию Билли Рэя — это явно политический фильм, хотя это не всегда очевидно. Несмотря на определенные попытки истолковать его как завуалированную полемику за Трампа, фильм не очень-то укладывается в рамки нашего нынешнего идеологического ажиотажа. Те политические трещины, которые обнажает Иствуд, более первичны, чем даже самые яростные партийные пристрастия. Это рассказ о нравственности, в основном в хорошем смысле этого слова, рассказ о незащищенности отдельного гражданина перед лицом государственной власти, рассказ о судьбе частного лица, которому угрожает машина публичности. В момент кризиса Джуэлл (его играет Пол Уолтер Хаузер) действует смело и ответственно, но он не совсем герой, а «Дело Ричарда Джуэлла» нельзя поставить на одну доску с «Чудом на Гудзоне» и со «Снайпером», в которых Иствуд пишет портреты исключительных американцев в сложных обстоятельствах. Как и в «Поезде на Париж» или в «Наркокурьере», ему в этом фильме интереснее исследовать то, что случается с обычным человеком в условиях мощного давления. Он также хочет показать, что индивидуальные особенности обычного человека могут показаться либо предупреждающим знаком, либо добродетелью в зависимости от того, кто на них смотрит. Мы знакомимся с Джуэллом примерно за 10 лет до взрыва в местном отделении управления по делам малого бизнеса, где он везет тележку с канцелярскими принадлежностями. Он знакомится со вспыльчивым адвокатом Уотсоном Брайантом (Сэм Рокуэлл), который позже станет его защитником. Джуэлл вежлив, трудолюбив и склонен к неожиданным и беспричинным проявлениям щедрости. Ящик письменного стола Брайанта он набивает батончиками «Сникерс». А в Олимпийском парке в 1996 году он раздает напитки коллегам, полицейским и прочим людям, которых мучает жажда. Наверное, в нем есть нечто экстравагантное. Иствуд, Рэй и Хаузер (который играет просто блестяще) поступают мудро, приглашая аудиторию судить Джуэлла так, как это через какое-то время сделают его мучители: на основе предрассудков, в которых мы даже сами себе не признаемся. Он слишком грузный. Он живет со своей матерью Боби (Кэти Бейтс). У него есть привычка воспринимать все слишком серьезно, — скажем, свою работу полицейского в студенческом городке маленького колледжа, — и он прилагает слишком много усилий, чтобы казаться своим. Сотрудников полицейского управления Атланты и ФБР он считает коллегами и своей ровней, как будто не замечая их высокомерие. «Я тоже из охраны правопорядка», — говорит он агентам, которые ведут следствие, видя в нем потенциального террориста. Он говорит это настолько искренне, что выглядит комично и жалко. Большинство режиссеров, взявшись за такой персонаж как Джуэлл, просто высмеяли бы его или отвели ему второстепенную роль. Но Иствуд принял радикальное решение уважать этого человека таким, какой он есть. Он показывает, как легко извращают и эксплуатируют его обычные недостатки, его честность и порядочность те хищники, которые нападают на Джуэлла в момент его славы, превращая все в унижение и травлю. Главные отрицательные герои в этом фильме — агент ФБР с каменным лицом Том Шоу (Джон Хэмм) и репортер из Атланты Кэти Скраггс. Именно ее репортажи положили начало оголтелой кампании в газетах и в эфире, включая один болезненный момент, когда Бобби видит, как ее любимый Том Брокау говорит ужасные вещи про ее сына. Все это взято из реальной жизни. Скраггс, которую играет Оливия Уайлд, была реальным человеком (она умерла в 2001 году). Том Шоу не был — агентам ФБР в картине дали другие имена. А намек на то, что Скраггс занималась с ним сексом в обмен на информацию по делу о взрыве, не имеет основы в реальности. Газета «Атланта Джорнал Конститьюшн» (Atlanta Journal-Constitution) пригрозила подать в суд на «Уорнер Бразерс» за то, как в фильме показаны ее журналисты, в частности, Скраггс. Студия же дала отпор редакции. С точки зрения драматического эффекта данный персонаж является в лучшем случае коллекцией примитивных женофобских сценарных клише. Для Голливуда в этом нет ничего необычного, но плохо то, что Иствуд и Рэй, изображая Скраггс дрянной девчонкой из редакции новостей, с презрением относящейся к своим коллегам-женщинам, создают о ней такое же превратное представление, какое сложилось о Джуэлле. Предположение о том, что амбициозная журналистка должна спать со своими источниками, мало чем отличается от предположения о том, что живущий со своей матерью толстяк наверняка устанавливает бомбы. В этом отношении «Дело Ричарда Джуэлла» разрушает свою собственную аргументацию. Но это очень сильная аргументация, которая ведет Иствуда в неожиданном направлении. В кино, где режиссером бывший Грязный Гарри, вряд ли можно было ждать проникновенной защиты Правила Миранды, как, казалось бы, не стоило ждать критики в адрес ФБР от автора кинобиографии Эдгара Гувера, в которой он ему всячески симпатизирует. Я не думаю, что здесь дело просто в приспосабливании к сиюминутным политическим ветрам, поскольку недоверие к ФБР, издавна являвшееся фирменным знаком левых, сегодня смещается вправо. У Иствуда всегда была упрямая либертарианская жилка, а восхищение правоохранительными органами у него, как и у Джуэлла, сменяет двойственное отношение и откровенное разочарование. Мрачные тени в этой картине, в которой есть и изъяны, и завораживающее очарование, сохраняются до конца. Как обычно бывает у Иствуда, картину снимал оператор Ив Беланджер, а монтировал Джоэл Кокс, и сделали они это ясно, резко и прозаично. Сюжет движется по прямой, набирая обороты и усиливая тревожное ожидание, а потом вдруг задерживается на каких-то странных рядовых моментах. Он почти до самого конца не кажется особенно сложным и рельефным. Зрителю, как и самому Джуэллу, порой трудно понять последствия происходящего, осознать, каковы ставки. «Дело Ричарда Джуэлла» — это отповедь казенному высокомерию и защита достоинства личности. Картина порой неуклюжа со своей обличительной манерой, но в основном это — проницательная и деликатная попытка понять главного героя и происходящее с ним. Интересно наблюдать за политическим подтекстом его хождений по мукам, но их сущность достаточно ясна. Этого человека травят.