СМИ

© РИА Новости, Юрий Глебов | Перейти в фотобанк Музыкант Пиа Сиирала (Pia Siirala) несколько лет путешествует по российскому Дальнему Востоку, изучая музыку коренных народов. Иногда поездка растягивается на несколько недель, но песни — лучшая награда для искателя. В тот раз Пиа Сиирала (Pia Siirala) думала, что умрет. Она плыла в маленькой лодке к селу Нешкан на северо-востоке Сибири, находившемуся на берегу Северного Ледовитого океана. Была осенняя буря, ужасное волнение. «Я обеими руками держалась за борта лодки. Конечно, пару раз была прочтена и молитва „Отче наш", когда лодочник опрокидывал бутылку водки, успокаивая нервы. Я думала, что это — моя последняя поездка», — рассказывает она. Однако Сиирала смогла добраться до Чукотского автономного округа. Только спину потянула. Раньше во время своих сибирских путешествий Сиирала боялась обморожений. Мороз может опуститься до 40 градусов. Во время вдоха ноздри замерзают сразу же. Однажды в сильный мороз Сиирала отправилась в путь на санях, прикрепленных к снегоходу. В грубых рукавицах из оленьей кожи было невозможно снимать, и поэтому она держала камеру в обычных варежках. После этого сначала руки болели, а затем — опухли. Пиа обморозила руки. «Я всегда испытываю страх в этих поездках. Не знаю, рискнула бы я путешествовать по глуши, если бы у меня была семья. Но я замужем за музыкой, это — моя судьба», — говорит она. Именно из-за музыки Сиирала много лет путешествует по таким местам Дальнего Востока России, о которых многие даже не слышали. В 1984 году Сиирала отправилась учиться игре на скрипке в московскую консерваторию. Спустя пять лет она стала в составе камерного оркестра выступать с концертами по всей России. На Сахалине Сиирала познакомилась с музыкой коренных народов и была восхищена ее магией. С тех пор она ищет традиционную музыку чукчей и оленеводов, живущих в тундре на северо-востоке Сибири. «Я никогда раньше не слышала такой музыки. Для того, чтобы ее описать, не подойдут ни гармония, ни ритм, ни другие музыкальные понятия». Для Сииралы, получившей классическое музыкальное образование, открылся целый мир, который она не могла вначале даже записать при помощи нот. Когда у чукчей рождается ребенок, он получает от родственников не только имя, но и собственную песню. Песня становится частью личности. Чаще всего ее поют дома. Чукчи также считают, что человек, песню которого исполняют, будет «присутствовать» вместе с остальными «через музыку». Умерших родственников вспоминают песнями. Сиирала ищет в деревнях стариков, которые еще поют эти народные песни. В качестве сувениров она привозит им хороший чай, поскольку в глуши Чукотки его тяжело достать. Сначала знакомятся. Затем Сиирала играет на скрипке какую-нибудь народную финскую мелодию или классическое произведение и рассказывает о саамской культуре. С ней знакомы, хотя слово «Финляндия» почти ничего не говорит. Найдя общий язык с собеседником, Сиирала записывает и снимает исполнение песен. Она всегда оставляет семье копии. На данный момент она записала уже больше тысячи песен. На их основе Сиирала пишет докторскую работу в Академии имени Сибелиуса. Традиционные песни постепенно исчезают. Мелодии забываются. Старики, знающие народные песни, умирают, на чукотском языке говорят все меньше. Большей частью это связано с политикой ассимиляции народов, проводившейся в Советском Союзе и в России многие десятилетия. Более молодые поколения часто говорят по-русски. «Это не искусство каменного века, которое навечно останется на скале, а устная традиция, которая постепенно исчезает. Осталось совсем мало времени. Большинству исполнителей уже больше 80 лет». Поскольку речь идет о «домашней музыке» бабушек, ее не ценят и не записывают. Жители одного села, вероятно, даже не знают, что поют соседи, и дети больше не поют народные песни. Поэтому Сиирала считает, что у нее есть особая задача. «Когда я слышу музыку и вижу, как в человеке рождается музыка — это настоящее путешествие в мир этого человека и в далекое прошлое. Наверное, я похожа на археолога, для которого какая-нибудь покрытая пылью вещица говорит о чем-то гораздо большем по размеру, о другом времени или мире». Сейчас Сиирала живет в Хельсинки, а в Сибири проводит столько времени, сколько ей позволяют сбережения и виза. Обычно хватает на пару месяцев. Она готова на все, чтобы вернуться в Россию вновь. Она ест только дома и носит одежду до тех пор, пока та не придет в состояние, не пригодное даже для переработки. Ко времени публикации этой статьи Сиирала опять уехала в Сибирь. Надолго ли — пока неизвестно. Маршрут нельзя продумать во всех деталях. Недельное путешествие может растянуться на месяц, если будут проблемы с транспортом. Она приезжает туда, куда не ведут дороги и куда можно добраться только на вертолетах, снегоходах или танках. Если погода плохая — а она обычно бывает именно такой — даже вертолет не поднимается в воздух. «Дорога каждый раз оказывается тяжелой», — говорит Сиирала. Сииралу манит в Сибирь музыка. Там голос человека — лишь один из многих звуков, поскольку шумового загрязнения нет. «Вдруг неожиданно ветер может принести пение птицы. Так грандиозная природа разговаривает. Я нахожусь среди природы и никак ею не управляю». Суровые условия создают для музыки исключительный контекст. Однако больше всего силы — в самих песнях. «Когда человек открывается и начинает петь, это каждый раз кажется волшебством».