СМИ

Где бастуют строители

В Казани с конца июля бастуют операторы строительных кранов на более чем 30 разных стройках. Крановщики требуют безопасных условий труда, официального трудоустройства, избавления от вынужденных переработок и повышения зарплаты до 500 рублей в час после налогов.

Это далеко не первая забастовка строителей в этом году. В марте бросили работу строители ледового дворца в алтайском селе Майма и объявили забастовку строители моста в Орле. В апреле протестовали сварщики на строительстве энергоблока Курской АЭС. В мае прекратили работу строители детсада в Иркутске, а в июле началась забастовка строителей железнодорожного тоннеля на подходах к Крымскому мосту. В большинстве случаев причиной недовольства работников стала задержка зарплат.

Тенденция сохраняется уже не первый год (причем статистика учитывает далеко не все забастовки). Центр социально-трудовых прав сообщал о 13 протестах в стройиндустрии с полной или частичной остановкой работ в первой половине 2018 года (более поздние данные отсутствуют). Такое же число так называемых стоп-акций наблюдалось за весь 2017 год. В целом, по данным центра, на протесты в строительной сфере приходится 19% всех трудовых забастовок.

Некоторые протесты сопровождаются отчаянными поступками. Так, в 2016 году строители в Удмуртии вскрыли вены в офисе компании-работодателя из-за задержек зарплат, которые тянулись два года. Так же поступил строитель в Красноярске. В Новосибирске двое рабочих — мужчина и женщина — забрались на башенный кран, чтобы добиться погашения долга. В Белгороде строитель убил работодателя и застрелился.

Условия труда на стройках опасны для работающих и окружающих

Эксперты видят причины недовольства в структурных проблемах отрасли. По словам Юрия Шарипова, одного из лидеров казанских забастовщиков, крановщики в столице Татарстана получают в среднем 230 рублей в час после вычета налогов. Чтобы заработать 60 тысяч рублей (месячный заработок, который за пределами Москвы и Петербурга считается достойным), они должны трудиться по 260 часов в месяц (в среднем по 13 часов в день) при норме 160 часов.

Неоплачиваемые переработки стали нормой. Многие операторы кранов работают по 11-16 часов в день шесть дней в неделю, утверждает лидер бастующих. Неудовлетворительные условия труда крановщиков опасны как для них самих, так и для окружающих. Описывая свой рабочий день, один из операторов отмечает неправильную сборку кранов, некомпетентность многих сотрудников, допущенных к работе вопреки правилам, отсутствие квалифицированных стропальщиков (рабочих, выполняющих обвязку грузов). «Если груз закреплен неправильно — он упадет и может убить людей. Если он окажется неподъемным […] — упадет кран и могу умереть уже я. Если в зоне подъема находятся люди или дует ветер — вновь вероятность человеческих жертв. […] Стропальщик является моими глазами, но в отсутствие квалифицированных кадров, я практически слеп», — предупреждает работник.

Аварии с кранами происходят регулярно. В апреле обрушилась стрела конструкции в Казани. В мае в Перми при падении пострадала крановщица. В октябре такой же инцидент в Самаре унес жизнь крановщика. За прошедший год краны падали в Москве, Ярославле, Томске, Барнауле, под Владивостоком.

Самая теневая отрасль

По мнению Шарипова, пренебрежению техникой безопасности способствует теневая занятость. Стремясь сэкономить, строительные компании за копейки нанимают зачастую низкоквалифицированных рабочих, игнорируя свои социальные обязательства и нормы охраны труда.

«Белых» компаний, заключающих с крановщиками трудовые договоры и уплачивающих взносы в социальные фонды, в стройиндустрии Казани, по словам Шарипова, всего две. «[Что касается остальных], одна фирма работает полностью в „черную". Но в основном [работодатели] применяют смешанные схемы», — отмечает собеседник.

При «серых» трудовых отношениях работник часто подписывает не трудовой договор, а гражданско-правовой, что лишает его большинства социальных гарантий. При этом официальная оплата, как правило, занижена по сравнению с реальной, что позволяет работодателю сэкономить на страховых отчислениях.

По данным ЦБ, на строительство приходится 29% спроса на теневые финансовые услуги — это самый большой показатель среди шести наиболее теневых сфер экономики. Речь идет в том числе о незаконных схемах обналичивания средств ради уклонения от уплаты налогов, что является верным признаком нелегальной занятости.

Как строительные компании эксплуатируют работников

По мнению председателя Национального союза защиты прав потребителей Павла Шапкина, пускаться в сомнительные авантюры бизнес вынуждают экономический кризис и коррупция. «Потребители экономят на покупке жилья. Хотя ипотека пытается оживить рынок, у всех без исключения его участников дела идут плохо. А когда стоит вопрос о выживании, снижение себестоимости [квадратного метра жилплощади] становится основной задачей», — считает эксперт.

Чиновники местных и региональных администраций, по его словам, нередко вымогают деньги у застройщиков. Однако другие эксперты полагают, что дело не столько в рыночной конъюнктуре и откатах. По мнению Андрея Якимова, специалиста по работе с этническими меньшинствами благотворительного «ПСП-фонда», нарушения заложены в саму структуру индустрии, где массово применяется труд мигрантов и действуют запутанные цепочки субподряда. «Доля иностранных граждан в отрасли столь велика, что Министерство труда недавно предложило ограничить ее квотой 80%. При этом мигрантов редко оформляют в штат строительных фирм», — отмечает собеседник.

Вместо традиционной системы найма «работодатель-работник», в строительстве широко применяется схема, когда компания-подрядчик распадается на сеть субподрядчиков, подконтрольных материнской фирме и отвечающих за разные части работы. Они, в свою очередь, заключают договоры с суб-субподрядчиками, а те связываются с агентствами по аутсорсингу рабочей силы. Их менеджеры подключают так называемых бригадиров из стран с дешевой рабочей силой, которые привозят в Россию земляков. «В этой цепочке теряются и деньги, и юридическая суть трудовых отношений, и социальные гарантии. Трудовой мигрант не в состоянии проконтролировать, кто и как ему платит. Ему обещает [деньги] бригадир, бригадиру — посредник, посреднику — суб-субподрядчик и т. д. Цепочка существует специально для того, чтобы в любом из звеньев можно было выводить деньги. Сходная ситуация и с российскими гражданами, работающими в строительстве», — говорит Якимов.

Подобная практика привела к многочисленным трудовым конфликтам на стройках московского метро в 2015-2017 годах. Например, по сообщениям, одна из компаний, исчезнувшая вместе с зарплатой сотен рабочих на сумму 8,8 миллиона рублей, была субподрядчиком другой компании, ранее также задолжавшей своим сотрудникам, которая, в свою очередь, связано с крупным застройщиком, который получал заказы от мэрии. В 2018 году такая же скандальная ситуация сложилась на объектах «Метростроя» в Петербурге, после чего правительство расторгло контракты с компанией.

Помогут ли забастовки повлиять на ситуацию

От теневой занятости на стройках страдают как иностранцы, так и россияне. «Положение мигрантов напрямую зависит от легальности трудовых отношений. Если в патенте прописана не та специальность, фирма или территория, ответственность несут и работодатель, и мигрант. Мне известен случай, когда работодатель, закрывавший глаза на то, что бригадир привозит на работу людей без разрешительных документов, и получивший в результате проверки штраф, сбросил его на самих мигрантов. Если иностранец будет отстаивать свои права в режиме стачки или митинга, он также рискует получить штраф. Пара штрафов означает выдворение из страны», — отмечает Якимов.

Строители-россияне имеют больше шансов на самозащиту. Хотя российское законодательство затрудняет проведение забастовок, оно позволяет остановить работу, если сотрудники считают условия труда опасными или прибегнуть к так называемой итальянской забастовке. По словам Юрия Шарипова, в Казани всего 150 профессиональных крановщиков. Около трети из них участвует в стачке. Никто пока не уволен — вероятно, из-за дефицита подобных специалистов.

«Чтобы показать, что все хорошо, работодатели снимают персонал с работающих кранов и ставят на бастующие. Закрывая дыры, в Казань командируют крановщиков из Нижнего Новгорода. Мы знаем случай, когда на кран посадили женщину 66 лет. На другом кране работает 20-летний молодой человек. Не знаем, работал ли он раньше на высоте», — рассказывает Шарипов.

Строительные компании, по сообщениям, на переговоры с бастующими не идут, делая вид, будто ничего не происходит, а госорганы обещают провести проверки. «Договариваться с каждой фирмой по отдельности бессмысленно. Краны должны остановиться массово. Тогда у застройщиков по всему городу будут убытки [и они пойдут на уступки]», — считает Шарипов.

Если забастовка в Казани закончится успехом, пример сможет стать заразительным. Приветствия коллегам уже прислали крановщики из Воронежа, Набережных Челнов, Волгограда, Екатеринбурга, Ростова и Самары. Помощь оказывает и Межрегиональный профсоюз «Рабочая ассоциация», известный забастовками в автопроме.

Между тем власти, признавая, что объем теневой экономики достигает 20% ВВП, похоже, видят решение скорее в налогообложении самозанятых и контроле над расходами населения, чем в регулировании трудовых отношений.